Поле мечей

Иггульден Конн

Юлий кивнул и повторил действие друга. Брут не смог сдержать улыбку, наблюдая, как тот, слегка разжав пальцы, выпускает пыль по ветру.

— В ней — кровь тех, кто ушел до нас, — проговорил Цезарь.

— И наша кровь, — добавил Брут. — Тубрук был хорошим человеком. — Он разжал ладони и выпустил пыль, а потом энергичным хлопком отряхнул руки. — Теперь тебе придется искать еще кого-нибудь, кто будет содержать в порядке поля и растить хлеб. Давно я не видел такого запустения.

Юлий в ответ нахмурился.

— Хотел спросить тебя, куда ты запропастился,

но теперь и сам вижу, что нашлось занятие куда более приятное, чем следить за обустройством лагеря в Остии.

Сердиться всерьез Цезарь сейчас не мог, однако ему хотелось как можно яснее выразить свое отношение к поступку друга.

— Там хорошо справляется Рений, — оправдался Брут. А я сделал как раз то, что надо. Александрия сказала, что завтра на форуме состоится общий сход граждан города, и решил, что необходимо как можно быстрее известить об этом тебя.

— Я уже и сам все знаю. Сервилия, как только услышала новость, сразу передала ее мне. Как бы там ни было, я рад твоему появлению. Даже если бы ты не нарушил моего приказа и остался в лагере, я все равно послал бы за тобой.

Брут взглянул на друга, стараясь понять, насколько глубоко тот рассержен. Следы испанской усталости и напряжения уже сгладились, и Цезарь выглядел моложе, крепче и веселее, чем в долгие месяцы изнурительных трудов.

Брут немного помолчал.

— Я прощен? — наконец поинтересовался он.

— Прощен, — ответил Юлий. — А теперь входи и познакомься с моей дочерью. Комната для тебя готова, ты нужен для обсуждения плана кампании.

Они прошли через освещенный колеблющимся светом факелов двор. Порыв ветра неожиданно стукнул створкой ворот, и Брут вздрогнул. Но Юлий уже открыл дверь в наполненную голосами и смехом комнату, и Брут с удовольствием погрузился в оживленную атмосферу, исполненную радостных предчувствий.

Осмотревшись, Брут начал приветствовать товарищей. Сервилия, Кабера, Домиций, Цирон, Октавиан — все собрались вокруг своего вождя. Единственным чужаком в этой дружной компании казался молодой испанец, который приехал вместе с Юлием в качестве писаря. Адан рассматривал приглашенных с таким же вниманием, как и Брут, и, встретившись с ним взглядом, старший из мужчин кивнул, зная, что Юлий потребует признания новичка.

Через мгновение Брут заметил, что Александрия стоит, растерянно оглядываясь и явно чувствуя неловкость собственного присутствия. Он почти инстинктивно сделал шаг в ее сторону. Юлий заметил движение и моментально понял его смысл.

— Без твоего совета, Александрия, нам никак не обойтись. Ведь из всех нас ты одна жила в городе все это время и знаешь ситуацию в подробностях.

Красавица очаровательно вспыхнула и успокоилась, а Брут не преминул незаметно ущипнуть ее за пухлую попку. Александрия шлепнула хулигана по руке, матушка грозно взглянула на шаловливого сыночка, а Брут лишь мило улыбнулся обеим и перевел взгляд на Цезаря.

— Так где твоя дочка? — Ему явно не терпелось увидеть девочку, о которой он столько слышал.

— Наверняка задержалась в конюшнях. Ездит верхом, как кентавр.

Я позову ее перед сном.

Говоря о дочери, Юлий не мог скрыть счастливой отцовской гордости, и Брут понимающе улыбнулся. Наконец Цезарь приступил к делу.

— Помогите мне решить, что именно я должен делать завтра утром, когда выйду на форум и заявлю, что хочу занять пост консула.

Все заговорили одновременно и не сразу расслышали стук в дверь. Показалась Клодия, и выражение ее лица сразу заставило собравшихся замолчать.

— Там… я не могла его остановить, — начала домоправительница.

Юлий нетерпеливо схватил ее за руку.

— Кто?

Увидев возникшую у входа фигуру, он замер, позволив Клодии пошире распахнуть дверь.

Все увидели Красса. Белоснежная тога резко контрастировала со смуглой кожей. На плече сияла золотая пряжка, и Александрия слегка прищурилась, узнав свою собственную работу и решая, совпадение ли это, или Красс решил таким образом продемонстрировать понимание взаимоотношений между присутствующими в этой комнате.

— Добрый вечер, Цезарь, — приветствовал он. — Надеюсь, твое положение трибуна нисколько не пошатнулось. Можно мне называть тебя этим титулом? Тем более что ты оставил пост испанского наместника.

Юлий опустил лицо, пытаясь скрыть раздражение столь бесцеремонным вторжением. В голове теснилось множество разных мыслей и вопросов: может, дом уже оцеплен солдатами? Если так, то Красс горько пожалеет — выйти отсюда ему будет гораздо труднее, чем войти. Юлий выпустил из своей руки руку Клодии, и та, не оглядываясь, почти бегом выскочила из комнаты. Она не виновата в том, что впустила Красса. Хотя добрая женщина и заправляла большим домом как хозяйка, все-таки много лет она была всего лишь рабыней и не могла не испугаться, увидев одного из самых могущественных людей в сенате. Перед римским консулом послушно распахивались все двери.

Красс заметил напряжение молодого человека и продолжил:

— Успокойся, Юлий. Я друг этому дому, так же как когда-то был другом Марию. Неужели ты предполагал, что сможешь высадить на моем побережье целый легион втайне от меня самого? Думаю, даже жалкие шпионы Помпея уже знают о твоем возвращении.

Красс увидел в комнате Сервилию и слегка склонил голову в знак приветствия.

— Добро пожаловать, — приветствовал незваного гостя Юлий, стараясь обрести обычное самообладание. Он прекрасно понимал, что растерянность продолжалась слишком долго и Красс успел в полной мере насладиться произведенным впечатлением.

— Рад слышать, — ответил консул. — А если кто-нибудь принесет еще один стул, то, с вашего позволения, я присоединюсь к обществу. Если ты, Цезарь, действительно собираешься в следующем году облачиться в консульскую мантию, завтра утром тебе потребуется поистине мощная речь. Разумеется, Помпею вся эта затея совсем не понравится, но именно в этом и заключается пикантность ситуации.

— Так что же, от тебя ничто не может укрыться? — не без ехидства поинтересовался Юлий, начиная понемногу приходить в себя.