Полечка
Шрифт:
— Кwим, тебе очень нужно лететь в Москву сегодня? — а ведь хотела сказать совсем другое!
Клим даже не ответил, просто ускорил шаг, втянул Полечку на террасу домика по лестнице, швырнул ее сумку в плетеное кресло, ни на секунду не отпуская девушку из рук.
— Единственная причина, по которой я хотел лететь сегодня, вот тут, рядом со мной и это ты. Я двинусь только туда, куда пойдешь ты и только тогда, когда захочешь. Можешь считать меня психом. Я почти не знаю тебя, понятия не имею, какая ты, но твердо уверен — я люблю тебя. Полина, те две недели в Москве, что мы не общались, оказались худшими в моей жизни. Это как не дышать. И, честное слово, я никогда еще такого не чувствовал. Все. Теперь можешь смеяться. — Отчаянные глаза его, голос, дрожащий и немного нервный, не насмешили, а заставили ответить таким же отчаянным взглядом и трепетом.
Она обвила его шею руками, и прошептала.
— Кwим, а как же все? Женя…он… — эти слова ее, тихие и печальные, больно ударили по Климу, напомнили о том, о чем думать не хотелось вовсе.
— Я не смогу тебя отдать, Паулина. Никому. И это факт, упрямый и бесспорный. — Поля чувствовала, что Клим принял решение, и не могла не понимать, что далось оно ему с трудом.
Снова она, Пулина Мельцаж, становится угрозой для семьи. Да, любовь… Ей трудно сопротивляться, но стоит ли она того? Сейчас она смотрела в глаза Клима, видела в них сияние и была уверена, что этот свет только для нее. Но он может и погаснуть, верно? А семья — это навсегда! Зачем только она послушалась Нику, для чего прилетела сюда?
Кто знает, что увидел Клим в зеленых глазах, но обнял Полечку крепко, притянул к себе на грудь ее головку, прижал широкой ладонью.
— Сбежать захотела? — она вздрогнула. — Угадал, знаю. Вряд ли, Поль, у тебя получится. Знаешь, я никогда и никого не удерживал насильно рядом с собой, но в нашем случае вынужден сделать это. Ты прилетела ко мне, а значит, хотела видеть. И если сейчас ты станешь врать мне, что я просто нравлюсь, пусть и сильно, я не поверю. Ты любишь меня и ничуть не меньше, чем я тебя. Ты можешь солгать сейчас, глядя мне прямо в глаза, но я все равно пойму, что это неправда. Давай покончим с этим недопониманием? Полина, зачем ты прилетела?
И что она должна была ответить? «Клим, я прилетела, чтобы понять, насколько ты хорош в постели»? Глупость какая. Поля осознала, что это не более, чем предлог. Летела, потому, что хотела видеть, слышать, чувствовать его рядом с собой. И Поля сейчас могла бы сказать словами Клима — я люблю человека, которого знаю очень недолго и очень плохо.
Клим аккуратно взял ее за подбородок и заставил смотреть на себя.
— Зачем? — солгать не смогла…
— Скучала.
— Не верю. Через несколько часов я бы вылетел в Москву и был рядом с тобой. Полина, скучала настолько, что не смогла выдержать недолгого ожидания? Признавайся. — Он наклонился к ее лицу, говорил тихо, почти касаясь ее губ своими.
— В чем? — еще минута такой близости и его, Климова, пламени, и Полечка рассказал ему все без утайки.
— Зачем ты приехала? — Он допрашивал, но пальцы, крепко державшие ее за подбородок, уже становились нежными, касание легким и ласкающим, а глаза потемнели, в них плескались страсть и любовь.
— Хотела тебя видеть. — Она тянулась к нему губами, забывая слова и теряя мысли.
— Это так сложно, Паулина, сказать, что любишь меня? — он не удержался, прикоснулся губами к ее губам, даря легчайший поцелуй.
— Сложно. Мне сложно, Клим. — Ее ладонь легла на его обнаженную грудь, обожгла прикосновением и нежностью.
— Тогда скажи мне то, что не сложно, — еще один легкий поцелуй.
Его нежности Полина сопротивляться не смогла никак. Сама не понимая, почему в голосе прозвучала мольба, она сказала.
— Мы можем остаться тут, Кwим? Хотя бы на день? — Глаза его потемнели, сверкнули каким-то мрачным пламенем. — Я все понимаю, честно. Женя, семья, мы… Я просто хочу быть счастwивой. Пусть на один день! На час!
Голос ее взвился, заметался по террасе. Морской бриз подхватил его и унес в сад, вслед ему махнули легкие белые занавеси, надувшись словно паруса.
— Час, Паулина? День? Мало. Мне нужно все твое время. — И снова вернулось к ней то самое, детское — разрушительница семей.
Но теперь все было иначе! Клим сам выбрал ее, решил, что она дороже брата и родителей, не бросил, не оставил.
Клим положил ладонь на ее затылок, и разглядывал Полину, будто впервые видел. Она же чувствовала его дрожь, желание и ответила тем же. Прикрыла глаза, глубоко вздохнула, и замерла.
Только женщина способна понять то, что сейчас творилось с Полечкой. Головокружение от близости любимого, непонятный восторг и нетерпеливое ожидание соития и все это унесло бы любые мысли и протесты, вздумай они родиться. Хотелось только одного — отпустить на волю это непривычно огромное желание и взять свое. Не только дарить себя и свое тело, но и принимать в подарок все то же самое от Него.
Клим каким-то невероятным образом понял все это, и попросил.
— Посмотри на меня. Просто посмотри и все, — она посмотрела…
Он видел страсть в ее кошачьих глазах, обычно нежных и спокойных. То, что отразилось в них, взвинтило и без того напряжённые нервы Клима. Он полыхнул незримо, принял свою победу, и получил право владеть любимой девушкой. А в награду за эту потрясающую капитуляцию, он благодарил ее так, как и любой другой любящий мужчина.
Она так и не поняла, как оказалась в постели, все мысли и чувства отключились от внешнего, и были направлены только на Клима. Она слушала биение его сердца, пока он нес ее в спальню. Чувствовала его порывистое дыхание, когда он склонился над ней в ожидании поцелуя. Видела его потемневшие от страсти глаза, и трепетала от одной только мысли — Клим меня любит и будет моим, вот прямо сейчас, а я стану его.
Клим пытался вынырнуть из глубочайшего омута желания, чтобы видеть Полину, запомнить ее всю и надолго. Но не смог, поддался этому сладкому кошмару, и обрушил на девушку всю свою страсть, так долго им сдерживаемую.
Вечернее солнце заглядывало в большие панорамные окна, освещало их обоих. Легкие белые занавеси пытались сорваться с петель, и лететь вслед за ветром. Море, что было в каких-то пятидесяти шагах от них, шептало тихо свою многовековую молитву. Но Клим и Полина не замечали ничего…