Полет бумеранга
Шрифт:
— Представляете, как у Билла глаза на лоб полезли, когда он увидел вашу машину с надписью: «Департамент зоологии», — смеётся Джим.
Мои новые знакомые приглашают меня в бар, который расположен в двухстах метрах отсюда. Оказывается, после рабочего дня они приехали сюда пропустить по кружке пива. Им даже в голову не приходит, что можно было бы пройти пешком двести метров от их дома до бара.
За кружкой пива Эрншоу рассказывает, что он уехал из Англии десять лет назад, чтобы найти спокойное место для воспитания детей (примечательно: причина та же, что и у Хемсли, с которым я беседовал в Хобарте). Эрншоу говорит, что он провёл
Начинаю внимательнее приглядываться к своему собеседнику — высокий, крепкий, поджарый мужчина с большими мозолистыми рабочими руками, с волевым лицом и крупными резкими чертами лица, с пронзительным умным взглядом серых глаз. Оба сына явно уступают ему в размерах. Старший, Лестер, хотя и носит такие же «ноздревские» бакенбарды, как и отец, но очень уж сухопар и невысок.
Джим просит меня зайти к нему на ужин. Оказывается, станцию «Кальтекс» с рестораном и мотелем Джим и Лестер построили собственными руками.
За ужином вся семья собирается в полном составе: отец, мать, двое сыновей и дочь. Джим обращается к шестнадцатилетней дочери: «Говори, дочка». Девочка скороговоркой читает молитву — благодарение за пищу, посланную Богом. Все молча, не шелохнувшись, слушают и по окончании молитвы сразу приступают к еде.
— Какую религию вы исповедуете, Джим, протестантскую, католическую или иную? — спрашиваю я.
— У меня своя религия, — отвечает Джим и добавляет: — Для меня она важна, как своего рода дисциплина в семейной жизни.
Билл буквально засыпает меня вопросами на зоологические темы. Отец притворно сердится на него, но видно, что на самом деле очень доволен любознательностью сына. После ужина Билл исчезает из дома — он отправился за валлаби в лес. А Джим и Лестер ведут меня на участок, где они держат восемь валлаби Беннетта. Им периодически приносят детёнышей, оставшихся без матерей после дорожных столкновений. И вот сердобольные хозяева мотеля сделали в вольере мешки-сумки с электрическим подогревом, куда осиротевшие детёныши прячутся, как в материнскую сумку.
— Все валлаби почти ручные, но обратите внимание — самки более осторожны, чем самцы, — замечает Джим.
— Наверное, потому, что в будущем им придётся беречь потомство у себя в сумке, — отвечаю я.
Советую Джиму создать здесь зоопарк. Это привлечёт в его мотель больше туристов. Заодно я рассказываю ему о посещении места высадки Тасмана и высказываю предположение, что в будущем туда проложат дорогу и толпы туристов потянутся в этом направлении, как раз мимо мотеля Эрншоу. Рассказываю также о ферме Эрика Уоррелла в Госфорде и о гигантском бетонном диплодоке. Джим, будучи строителем, мог бы соорудить какое-нибудь животное перед своим отелем.
— У меня уже есть мысль сделать у дороги большой монумент с надписью: «Земля Тасмана. Здесь он высадился», — говорит Джим.
— Ведь фактически он высадился именно здесь? — спрашивает он, ожидая моего подтверждения. — Ведь не там же, — он указывает пальцем на лесистый полуостров, — а здесь!
Я смеюсь и, не желая поддерживать такое нарушение географической истины, предлагаю ему другой вариант.
— Ты лучше так напиши, Джим: «При открытии острова Тасман высадился недалеко отсюда и остановился в этом мотеле».
— О, это прекрасная идея! — восклицает Джим.
Он просит меня остаться в их мотеле хотя бы на один денёк, но я отказываюсь: мне нужно утром быть уже
Прощаюсь с хозяевами и еду на юг по ночной дороге. Моросит дождь, около одиннадцати градусов тепла. В свете фар мелькают поссумы, кролики, а в Порт-Артуре, прямо в центре, у самой церкви, — бурый бандикут. На проводах у опушки леса замечаю светлую сову — тасманийскую сипуху.
Развалины Порт-Артура замечательны прежде всего интересной архитектурой. Это остатки древней крепости, в которой содержались заключённые, но рядом с ними жили и те, кто их охранял, включая самого губернатора сэра Артура. Очевидно, он был по существу высокопоставленным ссыльным на этом краю ойкумены.
Разница была лишь в том, что заключённые обитали в узких казематах крепости-тюрьмы, а у губернатора был отдельный дом со львами по бокам широкого крыльца.
Мне особенно повезло, что развалины этого города я впервые вижу среди ночи. Прямо на дороге из чёрной темноты выступает фантастический остов старинной церкви с чёрными глазницами ворот и окон. Он действительно расположен посреди дороги — перед самой церковью она раздваивается и охватывает с двух сторон это причудливое здание.
Проезжаю городок и останавливаюсь ночевать на берегу моря, за песчаным валом. Чуть дальше расположено чьё-то частное владение с невежливой надписью: «Private property, keep away» [14] .
14
Частная собственность, держись подальше (англ.).
Наутро осматриваю побережье полуострова Тасмана. Повсюду скалистые, крутые берега, и вдали, сколько можно видеть, крутые чёрные мрачные скалы, окружённые пенной полосой бешеного прибоя, обрываются в море с большой высоты. Теперь мне становится ясно, что Тасман на этом неприступном побережье так и не смог найти подходящего места для высадки. Здесь действительно нигде не пристанешь. Особенно живописны скалы вдали направо — это мыс Рауль, похожий на гигантские карандаши, торчащие из моря.
Спускаюсь к удивительно глубокому и длинному гроту, который выходит в океан. Сейчас прилив, и грот заполнен водой. Волны докатываются до меня и выбрасывают огромные пучки водорослей прямо под ноги. Сквозь почти стометровый грот хорошо виден вдали океан. Обнаруживаю, что с этой точки обзора жерло грота имеет почти точные очертания острова Тасмании.
После осмотра побережья возвращаюсь в Порт-Артур. Все ещё облачно; развалины древней крепости в серых, мрачных тонах. Эти краски очень идут руинам тюрьмы, церкви, где молились осуждённые, и другим атрибутам того времени, когда Австралия была местом ссылки подданных английской короны. Остов церкви при дневном свете не столь мрачно-таинственный, как ночью, но и сейчас весьма внушителен. В тюремных казематах уже нет крыш, но в пустых камерах и залах видны остатки каких-то колод и цепей.
Посреди городка стоит дом губернатора сэра Артура. От этого дома тоже остались только стены да крыльцо, по бокам которого, как бы продолжая сторожить власть короны, присели два британских льва. Недалеко от дома губернатора небольшой киоск, где своеобразно «популяризируется» история Порт-Артура. Здесь демонстрируются орудия наказания, сигнальные лампы, наручники и прочее тюремное оборудование. Машина рекламы работает вовсю.