Полет над бездной
Шрифт:
– Ты не так понял, – сказал Японец. – Мне нужно сообщить тебе важные новости.
– Говори.
Японец обернулся, свирепо посмотрел на Родиона, угрюмо пинающего ногой использованный пустой шприц, на снова возникшего карлика, который извлек откуда-то клюшку для гольфа, которая была явно длинней его, и теперь меланхолично колотил ею по лысому черепу миловидной девушки лет двадцати трех, не обращавшей на потуги уродца ни малейшего внимания и что-то быстро, взахлеб говорящей своей подруге напротив. Правда, та не могла ее слышать, потому что, по всей видимости, давно
– Дурдом какой-то, – пробормотал Японец, – я же не могу при них…
– Спокойно, Павел, – холодно прервал его Вишневецкий с таким видом, словно он был хозяином положения, а не тем, кого нашли и в буквальном смысле слова прижали к стене, – они тебя все равно не понимают, не видишь, что ли? Так что можешь говорить совершенно спокойно. Кстати, а почему ты не один? Разве Платов изменил своей привычке и теперь доверяет выполнение задания не одному агенту? – И, не дождавшись ответа на свой вопрос, непринужденно продолжал: – А как поживают пассажиры нашего импровизированного «Титаника»? Я имею в виду «Скрябин», разумеется. Особенно та толстая дама, которая бегала по палубе за своей собачкой… а, ты же не можешь ее знать.
– Отчего же? – ответил Епанчинцев, мало-помалу возвращавший себе природную уверенность и начинающий более хладнокровно оценивать ситуацию. – Я эту толстую сеньору надолго запомню… в кошмарах будет сниться. А что это ты выключил систему?
– Да так, – неопределенно взмахнул в воздухе рукой Вишневецкий. – Слишком чувствителен я стал после работы с вашим полковником… Так что ты хотел мне сообщить?
Я повернулась к ним спиной и, изображая невменяемо обдолбанную наркоманку, слушала их разговор. По мере того как Японец излагал свое сообщение, я постепенно сокращала расстояние между мною и боссом.
Японец продолжал:
– Платов велел передать тебе, чтобы ты не валял дурака и возвращался подобру-поздорову и не заставлял его прибегать к крайним мерам. В этом случае он готов забыть и этот злосчастный взрыв, и даже смерть Протасова. Все останется по-прежнему, и Платов даст тебе любые гарантии твоей безопасности.
– А если я не соглашусь? – проговорил Вишневецкий, горделиво вскидывая голову.
– Тогда наш полковник будет вынужден использовать тяжелую артиллерию.
– И это все, что твой шеф велел мне передать? – спросил Гжегош, и ноздри его гневно раздулись, а глаза – в кои-то веки – согласованно взглянули прямо в лицо Японцу. – Пес… да как ты посмел прийти ко мне с такой чушью, тварь! И ты думаешь, что я…
– У тебя нет выбора, Гриша, – сказал Японец, бросив короткий взгляд за спину, – а иначе с тобой будут работать более серьезные люди, чем я.
– Уж не этот ли господин, которого я помню еще по «Скрябину»? – И он ткнул пальцем в сторону Родиона. – Небось это он меня нашел… ты бы не смог.
– Ты так полагаешь? – выпятил грудь Японец. Я не стала слушать продолжение перепалки, а приблизилась к боссу со спины и, оказавшись полностью скрытой Родионом от глаз Японца и Вишневецкого, положила руку на его локоть и негромко произнесла:
– Только не делайте резких движений и не кричите, дорогой босс.
Я всегда любила театральные эффекты. И тут я не отказала себе в удовольствии прибегнуть к одному из них. Сработало. Эффект неожиданности был еще тот. Родион Потапович вздрогнул и стал поворачиваться.
– И головой не вращайте, что называется, – быстро прибавила я.
– Мария? – тихо промычал он. Его мало что могло удивить, как я уже поняла на многочисленных примерах из собственной практики, но тут он определенно был сражен. Конечно, его легко понять: он думал, что мы с Валентиной находимся в заложницах у злодеев в Барселоне, и вдруг я возникаю за его спиной в Петербурге. – Ты откуда? Как же… так?
– А вот так, – ответила я. – Буду кратка. Босс, нам удалось сбежать. Более того, я стянула у Платова базу данных по проекту «Не верю». То, что он нам показывал, понимаете? Сейчас это у меня. Вишневецкий тут же. Так что задание вашего генерала Азарха можно считать выполненным. А от Японца… от Епанчинцева нужно избавиться.
– Но…
– Да никаких «но», босс. Они вас обманули. Я потом расскажу. Японец опасен. После того как вы найдете Вишневецкого и вот ведь нашли… он должен вас убрать. Убить.
– Откуда такая информация?
– Как говорится, из первых уст. Подслушала один разговорчик в доме Платова. Занимательный такой разговорчик. Ладно. Подробнее – после.
– Хорошо. Посмотрим, как поведет себя Японец дальше, – тихо проговорил Родион. – Но ты меня удивила. Удивила, черт побери!
…Но инициатором последующих событий оказался отнюдь не Японец.
Толстяк, который уселся на свою подругу-толстуху, приблизился к Вишневецкому и что-то забулькал, невпопад размахивая длинными негнущимися руками. Японец досадливо оглянулся на него, и в ту же секунду одним молниеносным движением Вишневецкий схватил бывшего офицера КГБ за горло и притянул к себе. Как ни хороша была реакция Японца, он не успел даже пикнуть.
– Совершенно напрасно ты сюда пришел, мой друг, – прошипел поляк, – уж не знаю, какой дьявол помог тебе найти меня, но выйти отсюда тебе вряд ли удастся. Я не знаю… вы сами не захотели оставить нас в покое. Единственное, чем могу тебя утешить, – помрешь ты по воле человека, который гораздо лучше того, кто прислал тебя сюда. Винсент! – крикнул он, хищно оскалившись.
Я не ожидала, но избитый мною негр возник рядом, как джинн из бутылки. Быстро очухался!!
– Вот это лихо… – пробормотал Родион, вставая. – Вот это номер…
И тогда – непостижимо ловким движением – Епанчинцев вывернулся из стальных пальцев поляка и оттолкнул того прямо на шкаф с аппаратурой и тут же выхватил пистолет. Но следом в воздухе мелькнуло что-то длинное и прямое, с расплющенным изогнутым концом, и мощнейший удар обрушился на правую кисть агента полковника Платова с зажатым в ней «стволом». Японец коротко вскрикнул, и следующий удар пришелся прямо по его лицу. Он упал на столик, широко раскинув руки, и на рассеченном лбу багровой полосой выступила кровь.