Полет Птитса
Шрифт:
— УРРРА!!! — бравый крик Пандорина разнёсся над головами солдат.
И полковник повёл своих солдат на верную смерть. Птитс бежал рядом с Петухевичем, стараясь не отставать от сослуживца. Но вскоре тот с рёвом «ПЕТУХЕЕЕВИЧ!» устремился на передний край. Карл решил, что Ян захотел получить звание героя Империи. Посмертно.
И тут солдат накрыл огонь из окон небоскрёбов. Проклятые мятежники начали обстрел пехотной колонны. Силовое поле, которое окружало Пандорина, отражало пули от полковника и его сопровождения. Птитсу и его товарищам повезло меньше. Солдат, бежавший перед Карлом, упал с простреленной головой. В ужасе Птитс опустил визор своей каски, надеясь лучше сориентироваться в обстановке и избежать смерти. Город окрасился в разные оттенки зелёного, а предатели, высунувшиеся из окон с давно выбитыми стёклами,
Бой закончился. По слухам, охранитель Иммолато высадился на Имперской Площади и убил лидера мятежников — Лорда Кароса. После смерти последнего предатели попытались отступить, но все их суда были сбиты имперскими кораблями. Столица Антеи лежала в руинах. От небоскрёбов отлетели целые куски, а от некоторых остались лишь остовы. Здание в центре города, где пряталась правящая клика предателей, сравняли с землей.
«Слава Императору, я остался жив», — с облегчением подумал Птитс, — «пара царапин не в счёт».
Он стоял на покорёженном асфальте посреди главной улицы и наблюдал, как солдаты с огнемётами складывали в кучи сорванные со стен пропагандистские листовки разрушителей и поджигали их.
— Поджарим их! — залихватски крикнул сержант, и весёлая бригада навела своё смертоносное оружие на клочки бумаги.
Ян Петухевич выжил и от этого стал ещё более бодрым и самоуверенным, чем раньше. Сейчас он хвастливо рассказывал байки о своих армейских похождениях медсёстрам, которые обрабатывали его раны. Вместе с медиками приехала полевая кухня, и голодные солдаты, включая Петухевича, выстроились в очередь перед передвижной печкой.
— Свежее мясо бронтодонта! — пропищал карлик по прозвищу Крысюк, в бою снайпер, в мирное время повар, а в свободное — вор.
Там оказался и Птитс. Он не ел уже двенадцать часов. Юноше так хотелось бронтодонтового мяса с гречневой кашей, что, получив свою порцию, он набросился на еду, которая была бы ему противна в любое другое время. Жадно поглощая пищу, Карл мысленно благодарил Императора за удачное боевое крещение. Возможно, служба в Армии не так страшна, как её малюют, и Боря был прав, что это действительно достойное занятие. Некоторые солдаты ведь доживали до офицерских чинов и становились уважаемыми людьми в имперском обществе.
Доев невкусный, но всё же сытный армейский обед, Карл отправился погулять по городу, накинув автомат на плечо. Он шёл мимо дымящихся останков боевой техники, перешагивая через камни и куски бетона, оставшиеся от небоскрёбов, и всматриваясь в красно-жёлтое марево на горизонте. На мгновение ему показалось, что в руинах проползло существо, похожее на змею. Он опустил визор и приготовил автомат, но никого не увидел. На земле лежала лишь небольшая бумажка. Карл поднял визор и развернул её. Сомнений не было, что это одна из уцелевших листовок разрушителей: на ней стоял странный герб со змеёй и яблоком. Из рассказов прабабушки и уроков Кальман Птитс слышал о коварном Змее, который заставил первых людей съесть запретный плод. Увидев такую откровенно враждебную символику, Карл хотел отнести проклятую листовку и бросить её в костёр, но что-то заставило
Птитс бродил по руинам в поисках места, где можно было спрятаться и почитать. В итоге он сел на корточки за обломками колонны, на которой некогда стоял некий памятник, и пробежал взглядом по буквам. На листовке был написан какой-то антиимперский бред. «Вера в Императора — обман», «От вас скрывали истину» — уставшими глазами Карл разглядел обрывки фраз. «Люди не свободны», — гласила листовка, — «при Императоре они никогда не были свободны». А что есть свобода? Наверное, выбор. Но был ли он у Карла Птитса? Был ли он у его родителей, у отца-во-Императоре, у друзей? А у миллиардов других подданных Империи? Выбора не было даже у самого Императора, который дважды пришёл на Землю, чтобы принести Своё божественное слово и правосудие. Если даже сам Он пожертвовал Собой ради человечества, то простой имперский житель должен был без раздумий принять свою судьбу и исполнить свой долг, чтобы быть спасённым от древнего греха, который породил своим обманом Змей Разрушения.
Но что-то изнутри точило разум Карла. Птитс словно разделился на две части. Одна яростно просила прервать чтение, помолиться Императору и забыть об этой богомерзкой листовке. Другая же принялась подсовывать ему воспоминания. Каким был Карл Птитс, когда ещё не был подавлен молитвами, праздниками и строгими учителями? Что это был за человек? «Капризное, избалованное дитя», — из глубин детства всплыл суровый голос отца. Потом Карл так старался, так стремился оправдать его высокие ожидания…
Отринув наваждение, Птитс будто снова ощутил то, что далеко спрятал от всех — даже от самого себя. Детскую непосредственность, любознательность, интерес к новому. Именно они и заставили Птитса прочесть эту листовку. Затем перед мысленным взором Карла проплыли теологические споры с Кальман, где он так смело трактовал Имперскую Библию, что это граничило с ересью. Инесса Михайловна за это занижала оценки, одноклассники язвили, что за Карлом уже вылетело Охранительное Бюро, а родители ругали и говорили, что нужно следовать общепринятой букве учебников.
И следом Карл представил себе Шери. Её улыбающееся лицо — милое и искреннее. Чёрный угловатый флаер с радиаторной решёткой, которая делала его похожим на паровоз с Древней Земли. Двух безликих штурмовиков с дубинками, ведущих девушку с мешком на голове. Молодого честолюбивого Айзенштайна с планшетом в руках и его жуткого начальника со светящимся красным глазом. То был Ужас Беллармино, полумеханическая смерть. Карл подумал о таинственном исчезновении Шери из поисковиков, после чего её в школе заменили без объяснений. А затем — о жестокости и беспринципности имперского командования, которое спланировало атаку, где погибло множество солдат, где прервалось множество молодых жизней. Карлу лишь повезло выжить. Неужели Император не любит своих детей? Неужели Его ставленники лишь лицемерно оправдывали несправедливость, что царила во всех мирах Галактики?
— Карл П!-титс! — над ухом Карла прогремел голос, который он меньше всего хотел слышать.
Птитс вздрогнул и быстро встал. Внутри него всё сжалось в комок. Рядом с Карлом вырос полковник Пандорин, нацелив на него пистолет. Чуть поодаль стояли несколько солдат, которые смотрели на них, шепчась, переглядываясь и показывая пальцами.
— Б!-ог Имп!-ератор сказал, что у п!-отерянной овцы всего две дороги — возвращение в стадо или смерть! — проревел Пандорин, непрерывно плюя в лицо Птитса, — Он б!-ыл слишком добр к врагам человечества, я же уб!-еждён, что овца с рождения должна знать место в своём стаде! Иначе стаду и Имп!-ератору она не нужна!
Карл понял, что для него назад дороги нет. Малейшее сомнение в Императоре уже означало предательство.
— За п!-рикосновение к зап!-ретным знаниям я п!-риговариваю тебя к смерти! — рявкнул Пандорин.
Полковник достал пистолет из кобуры на поясе и наставил на Карла. Призывник невольно зажмурился — красный луч лазерного целеуказателя попал в его правый глаз.
Раздался выстрел. Рядовой Птитс ощутил резкую острую боль в голове, и это было последним, что он почувствовал.
Глава 7