Полицейское дно
Шрифт:
– Фамилия, имя, отчество, адрес регистрации? – монотонно потребовал полицейский, доставая блокнот и авторучку.
И тут Гурову вдруг вспомнилось, как Алексей Морев ему в свое время рассказывал, что Светка мечтает пойти по его стопам, хочет тоже работать в органах внутренних дел. И если она аттестованный сотрудник полиции, тогда все произошедшее имеет совершенно иную окраску. Более зловещую! Э, нет, решил Лев, я тебе, дружок, своего имени и звания не назову. Алексей погиб, а я даже толком не знаю, при каких обстоятельствах. Теперь его дочь стреляется на могиле отца со словами: «Папа, я больше не могу».
– Никифоров, – соврал Гуров, догадываясь, что документов, подтверждающих личность, с него никто требовать не собирается. – Никифоров, Сергей Николаевич. Московская, двадцать шесть, квартира четырнадцать.
Капитан записал продиктованные данные и повернулся к парню и девушке. Они назвались, подтвердили все, что видели, и капитан, сунув блокнот в карман, пошел к своей машине. Молодые люди, потоптавшись на месте, угрюмо кивнули Гурову и ушли. Постояв, Лев опустился на лавочку и перевел взгляд на потускневшее фото Морева. Майор смотрел на него с памятника уверенным взглядом сильного характером мужчины. Собственно, таким Алексей и был при жизни. Гуров помнил его в работе.
– Что же случилось с твоей девочкой, Леша? – прошептал сыщик, глядя на фотографию. – Ладно, тебя нет, но это теперь мой долг разобраться и помочь ей. Если она, конечно, выживет. Чуть-чуть я не успел, ты уж прости. Но как я мог догадаться, что она будет стреляться. Я ведь и не узнал ее сзади. Когда я твою дочь видел в последний раз, ей было лет шестнадцать всего, школьница ведь. А теперь она уже взрослая женщина. Хотя получается, что ей всего двадцать четыре года? А выглядит твоя Светлана… Что с ней, Алексей?
Убедившись, что на него никто не обращает внимания, он нагнулся, поднял с травы пакет, брошенный Светланой, и неторопливо побрел к выходу с кладбища. Первым делом возле цистерны с технической водой тщательно смыл с рук кровь, вытер их салфеткой и только потом вышел через ворота на улицу. Город Лев помнил прекрасно, и ему не составило труда «провериться», проходя дворами и через запасные выходы магазинов на другие улицы. Нет, за ним не следили. Конечно, современная техника наружного наблюдения настолько высока, что заметить тщательно подготовленную слежку практически невозможно. Но в его случае о тщательной подготовке говорить не приходилось. Он оказался случайным действующим лицом в этом трагическом спектакле. Его присутствие не могли учесть те, кто, возможно, вел наблюдение за Светланой.
«Вряд ли за ней было наблюдение, – сам себе возразил Гуров. – Хотя я представления не имею, что с ней творится, что вообще творится в городе. Но если наблюдение было, то моя физиономия у наблюдателей во всей красе теперь есть. Установить мою личность не составит труда. И то, что я ушел с кладбища с пакетом Моревой, тоже не скрыть. Но теперь уже ничего не изменишь». И он поспешно направился в сторону своей гостиницы.
Заперев дверь своего номера изнутри, Лев снял пиджак, распустил узел галстука и уселся за стол. Как он и ожидал, в пакете не было косметички и другого чисто женского хозяйства. Их в пакетах для продуктов с символикой сети магазинов «Магнит» не носят, для этого у женщин есть сумочки. В карманах куртки, которую он на кладбище сворачивал и прижимал ею рану, тоже, кажется, ничего не было. У него появилось ощущение, что в такую погоду летнюю курточку Светлана надела с одной-единственной целью – скрыть под нею пистолет. Наверное, она его принесла, заткнув за пояс джинсов. Да, он помнил это движение, которым она достала пистолет. Из-за пояса.
В пакете Лев обнаружил большой конверт, формата А4. В нем оказались все документы Светланы Алексеевны Моревой, даже свидетельство о рождении. Он раскрыл диплом Академии МВД. Его догадка подтвердилась – Света действительно пошла по стопам отца. Служебного удостоверения офицера полиции в пакете не было, но, судя по тому, что девушка окончила полицейский вуз два года назад, она вполне могла быть офицером полиции. Но зачем она все эти документы носила с собой? Или куда она их несла?
Ответ напрашивался сам собой. В конверте лежала небольшая фабричная бутылочка бензина для зажигалок. А вот и зажигалка… Светлана хотела сжечь все свои документы? Зачем? И почему не сожгла, если было такое намерение? Ведь ей никто не мешал сделать это, например, там же на кладбище. И никакой записки. Часто люди, решившиеся на самоубийство, все же оставляют записку, хоть какое-то послание или объяснение, почему они приняли такое решение. Эх, Светлана, Светлана! Что же с тобой все-таки произошло?
Гуров покрутил в руках смартфон. Включил, полистал историю звонков, список контактов. Не такой уж и большой был список для молодой девушки. Он на скорую руку пролистал номера в памяти и убедился, что они местные. Ладно, телефон придется изучать основательно, но не сейчас, решил сыщик и положил его в карман пиджака. А пакет с документами Моревой спрятал в самое надежное место, которое только мог придумать, – он арендовал банковскую ячейку. Пусть девушка лежит в больнице инкогнито. Ничего страшного, может, даже так безопаснее для нее. А он пока попробует понять, что случилось. Лишь бы она выжила…
В местное Управление внутренних дел Гуров заявился только в четыре часа дня. Ничего, подумал он, пусть считают это капризами столичного начальства. Начальника управления на месте не было, он уехал к областному начальству, а полковника Гурова встретил его заместитель по оперативной работе. Подполковник Семанов был полным высоким мужчиной с редкими светлыми волосами и бесцветными водянистыми глазами. Смотреть Олегу Васильевичу Семанову в глаза было неприятно – они ничего не выражали. Зато его бархатный баритон выражал полную готовность угодить московскому проверяющему, создать все условия и даже более того. Лев не стал уточнять, что конкретно кроется под словами «более того». Он не первый день работал в главке, это его не первая выездная проверка, и все уловки и старания руководителей на местах он знал прекрасно.
Кабинет к приезду проверяющего был готов. Судя по следам на линолеуме, отсюда вынесли два стола. Значит, тут размещались трое оперативников, и их куда-то «выселили». Да, тесно и неудобно тут работают люди, невольно подумал Лев, осматривая помещение и слушая пояснения Семанова.
– Кофеварку вам поставили, электрочайник. Бывает, что и задерживаться приходится, я ведь понимаю. А если надо, то и бутерброды можно из буфета приносить. Это помимо обычного питания в нашей столовой. Я распоряжусь, чтобы вам в буфете оставляли. Компьютер чистый вам собрали, к Интернету подключен. Городской телефон, а вон тот белый аппарат – это внутренний. На тот случай, если надо будет с дежурной частью или со мной связаться срочно. Мобильная связь в здании берет хорошо. Никто не жаловался.
Дивана тут не хватает, усмехнулся про себя Лев. Или кресла для отдыха. Умные, понимают, что уставшего проверяющего не в кабинете устраивать надо, а вести отдыхать в гостиницу или в другие места. Знаем, проходили все это.
– Хорошо, – кивнул он, усаживаясь за стол в глубокое кресло и включая компьютер. – Мне нужна следующая документация…
Отчеты, статистику ему прислали на компьютер по локальной сети. Проверку использования оперативных средств Гуров оставил на другие дни, такие документы лучше по кабинетам не таскать, а розыскные дела решил проверять, как обычно, выборочно.