Полигоны смерти? Сделано в СССР
Шрифт:
Карл Маркс верно отметил: «Культура, если она развивается стихийно, а не направляется сознательно… оставляет после себя пустыню». (Только вот везде и всегда преобладает именно стихийное развитие цивилизации вне зависимости от воли и желания отдельных мыслителей и даже вождей.)
Теоретически все было более или менее ясно. Однако на практике люди с удивительным упорством наступают во все века все на те же «экологические грабли», получая заслуженные удары. Почему?
Отчасти, конечно, от недопонимания и отсутствия навыка заглядывать далеко вперед. В первую очередь озадачивают насущные текущие проблемы, которых для руководителей любого государства, а тем более крупного всегда невпроворот. В прежние времена далеко не всегда
Но самое главное, пожалуй, не в этом. Экологические проблемы никогда и нигде не были приоритетными. Таков принцип технической цивилизации (а к ней относятся все общественные системы). На первом месте обычно стоят вопросы экономики. На втором — социальные (материальное обеспечение граждан, занятость, санитария и гигиена). На третьем — политические (взаимоотношения с другими государствами, идеологическая обработка граждан).
Все эти три пункта взаимосвязаны, и серьезные решения приходится принимать, учитывая все их, ориентируясь не только на ближнюю, но и на отдаленную перспективу. Экологические вопросы с государственной точки зрения связаны, прежде всего, с использованием природных ресурсов. Об их охране и восполнении тоже речь идет, но только не в первую очередь.
…Илья Ильф занес в свою записную книжку: «Давайте ходить по газонам, подвергаясь штрафу». Вот и «нетронутая природа» представляет собой подобие всепланетного газона. По нему надо ходить и ездить (а как иначе?), его надо использовать для получения пищи, добычи полезных ископаемых. За это приходится расплачиваться не только своим трудом, но также большими и малыми экологическими бедами.
Есть в нашем распоряжении только один вечный (по человеческим меркам) источник энергии — Солнце. Все остальные природные ресурсы области жизни (биосферы) человек использует с немалыми затратами энергии и материалов, техники, умения, труда. Можно уменьшать урон, наносимый окружающей среде, и к этому необходимо стремиться. Однако такие мероприятия сопряжены с экономическими расходами. Вот и приходится решать: надо ли ради блага природы пренебрегать благами людей, интересами государства?
Безусловно, предпринимая авантюрные решения тотального наступления на целину, а также массового внедрения кукурузы, Хрущев не желал нанести урон советскому сельскому хозяйству и государственной экономике в целом. Хотя эти и некоторые другие его решения (в особенности клеветнические нападки на Сталина) стали первыми решительными шагами к подрыву единства и могущества СССР и социалистического лагеря.
В ноябре 1964 года в английском парламенте чествовали Уинстона Черчилля в связи с его девяностолетием. Произносили тост за него, как за самого главного последовательного врага России. Ответил он с неприсущей ему скромностью: «К сожалению, сейчас имеется человек, который нанес вреда Стране Советов в тысячу раз больше, чем я. Это Никита Хрущев, так похлопаем ему!»
И все-таки, если говорить всерьез, главным виновником был не Хрущев. Может ли один человек, тем более вовсе не выдающихся способностей, нанести сокрушительный удар по великой державе? Нет, конечно. У него должно быть немало сообщников в верхних эшелонах власти. Предположим, он отдавал нелепые распоряжения. Но ведь их поддерживали, одобряли, принимали к исполнению. Значит, виной всему была действительно сложившаяся в то время система руководства народным хозяйством и обществом.
Предположим, решения принимались бы не с подачи высшего начальства, не по приказам партийного руководства, а каким-то иным путем. Разве в таком умозрительном случае непременно произошло бы что-то иное? Скажем, оставили бы в покое целинные и залежные земли во имя охраны природы и как природные ресурсы будущего?
Нет никакой гарантии, что так бы и произошло. Учтем, что практически все публикации в первые годы освоения целины были восторженными и приветствовали инициативу КПСС и лично товарища Хрущева. Пожалуй, подавляющее большинство подобных выступлений были искренними. Плохо ли получать в кратчайшие сроки небывалое количество зерна? И получили, несмотря на значительные потери (а какое крупное наступление обходится без потерь?).
Насколько мне известно, в те годы раздавались предупреждения не увлекаться распашкой обширных пространств. Например, почвовед В. Пульман писал в «Литературной газете» (март 1961 года): «Часто в азарте текущих дел мы забываем о земле, лишь требуем с нее урожаев, берем больше, чем даем, надеясь, что сама природа похлопочет за нас, исправит наши грехи. Оценка работы руководителей ведется по результатам одного года, а что остается после этого года, нас не интересует. Карьеристы пользуются нашей забывчивостью, благо земля безгласна… Сам призыв „выжать все из земли“ преступен. Как можно „выжать все“ из той самой земли, которая вот уже не одно тысячелетие кормит род людской и будет кормить человечество еще не одну тысячу лет? Выжать все — значит ничего не оставить потомкам».
Справедливости ради надо отметить, что не было недостатка в постановлениях правительства и указаниях партии, имевших целью рационально использовать природные богатства страны. Критики советской системы об этом обычно умалчивают.
В Программе КПСС (1961 год) отмечалось, что надо в первую очередь улучшать использование уже освоенных земель, а не расширять пашни: «Главный путь подъема сельского хозяйства и удовлетворения возрастающих потребностей страны в сельскохозяйственной продукции — всесторонняя механизация и последовательная интенсификация; достижение на основе науки и передового опыта во всех колхозах и совхозах высокой культуры земледелия и животноводства, резкое повышение урожайности всех культур».
Содержались в программе и некоторые конкретные мероприятия. Предполагалось «расширять работы по полезащитному лесонасаждению, строительству водоемов, обводнению пастбищ и мелиорации, избыточно увлажненных земель; вести систематическую борьбу с водной и ветровой эрозией почв. Большое внимание будет уделено охране и рациональному использованию лесных, водных и других природных богатств, их восстановлению и умножению».
В общем, на словах, в замыслах и программах все было учтено. Почему же правильные призывы и указания партии не выполнялись? Кто мог им успешно противодействовать?
Прежде всего — объективные обстоятельства.
Наследие прошлого
В 1892 году вышла в свет книга В.В. Докучаева «Наши степи прежде и теперь», как было отмечено — «издание в пользу пострадавших от неурожая». Постигшая почти всю черноземную полосу в предыдущий год засуха погубила урожай и вызвала страшный голод.
В завершение этой работы автор писал: «До тех пор, пока деятельность человека будет направлена не к улучшению естественных условий нашей страны, а только к их ухудшению, как в настоящее время, путем самой неразумной эксплуатации и расхищении природных богатств русской земли».
Сказано сильно и, безусловно, справедливо, ибо Василий Васильевич много лет изучал природные условия Русской равнины и их изменение под влиянием хозяйственной деятельности людей. Он знал, о чем говорил.
«К сожалению, — писал он, — от типичной степной флоры, когда-то сплошь одевавшей черноземные степи Полтавской губернии, остались только жалкие лоскутки. Небольшие узкие полоски межников между старыми перелогами, нераспаханные курганы, кое-где крытые склоны балок и речных долин в приднепровских уездах, да случайно уцелевшие, ежегодно ожидающие своей гибели десятинки девственной степи — вот все, что осталось от богатой и характерной флоры, когда-то привлекавшей к себе орды кочевников. Степи, воспетые Гоголем, будут не сегодня-завтра иметь так же мало общего с современностью, как и сама Запорожская Сечь».