Полигоны смерти? Сделано в СССР
Шрифт:
Вот какие пожелания высказал американец Ральф Файн своему русскому коллеге (приведу выдержки из письма):
«Отчет о резервуарах — первоочередное значение.
1. Количество высокоактивных жидких радиоактивных отходов от операций по регенерации хранимых на каждом объекте (Челябинск, Новосибирск, Томск? другие?), включая объемы, радиоизотопный состав (включая Sr-90, Cs-137, Pu-239) и нерадиоактивный химический состав.
2. Размер, количество, типы и физический план резервуаров на каждом объекте.
3. Любая информация об утечках, происшествиях… и выпуске радиоактивных отходов,
8. Подробности о текущем стекловывании высокоактивных отходов или планы по остекловыванию…
9. Добыча и очистка урана. По каждому объекту:
Краткая история (подробности об использовании заключенных), роль в военно-промышленном комплексе, размер, данные о производстве…
10. Переработка и обогащение урана. По каждому объекту:
Краткая история, роль в военно-промышленном комплексе,
данные о производстве…
11. Урановые литейные производства…
Краткая история, роль в военно-промышленном комплексе, размер, данные о производстве…»
То же повторяется и по тритию, плутонию.
Трудно усомниться в том, что помимо всего прочего едва ли не главным было получить прямую или хотя бы косвенную информацию о советском военно-промышленном комплексе, производстве ядерного оружия. В конце письма вновь деликатно затрагивается вопрос об оплате перечисленных выше услуг:
«Мы понимаем, что потребуются средства, если будет достигнут успех. (Как видим, речь идет не о финансировании сбора информации, который, судя по всему, уже был оплачен, а о вознаграждении за проделанную шпионскую работу. — Р.Б.) Но мы не можем решать вопрос о средствах, пока не узнаем, чего можно ожидать с точки зрения результатов. И, конечно, мы не можем иметь дело с финансированием, пока не имеем представления об объемах и целях…
Как указывалось в моем послании Алексею, мы придаем большое значение обеспечению ваших потребностей в оборудовании связи в Иркутске».
Завершается письмо благодарностью в адрес Сергея и членов российской комиссии за передачу писем некого доктора Лоуна «президенту Горбачеву» и «Евгению Велихову».
Интерес американцев к сведениям о производстве в СССР ядерного сырья для ВПК был вызван вовсе не заботой о здоровье советских людей, а стремлением выведать засекреченные данные о военном потенциале нашей державы. Надо иметь в виду, что в США было проведено примерно в полтора раза больше атомных испытаний, чем в СССР. Значит, именно они усиленно готовились к ядерной войне.
Возникает вопрос: почему строго засекречиваются сведения о военном потенциале страны? На мой взгляд, прежде всего для того, чтобы скрывать свои слабости, тем самым запугивая вероятного противника своей мощью. Он вынужден выцарапывать по крохам соответствующие сведения, перепроверяя их, чтобы выяснить, где тут правда, а где хитроумная дезинформация.
Но, может быть, нам следовало показать США и Великобритании благой пример стремления к миру во всем мире? Для этого достаточно было прекратить в одностороннем порядке производство и испытание ядерного оружия и вообще «перековать мечи на орала», перевести наш непомерно огромный военно-промышленный комплекс на производство мирной продукции, столь необходимой для населения страны. Освободившиеся гигантские суммы пошли бы на финансирование сельского хозяйства, социальных программ, короче говоря, на благо и радость многострадального советского народа.
Примерно так убеждали наш народ «прорабы перестройки» и последовавшие за ними реформаторы, в частности Е.Т. Гайдар. Казалось бы, прекрасные намерения. Тогда стало модным в СМРАП (средства массовой рекламы, агитации и пропаганды) слово «конверсия», переводимое как «обмен, превращение, перерасчет», но в данном конкретном случае призванное обозначить переход военных предприятий на выпуск товаров ширпотреба.
Что можно возразить против такой замечательной идеи? Ведь в этом случае для народа двойная выгода: получают много дешевых товаров массового пользования и вдобавок оздоровляется окружающая среда от вреднейших отходов военного производства, включающих и радиоактивные.
Мне довелось беседовать на эту тему с Генеральным конструктором ОКБ им. А.И. Микояна академиком АН СССР, дважды Героем Социалистического Труда Р.А. Беляковым. Его ОКБ проектировал новейшие и лучшие в мире МиГи. Оказывается, им пришло указание «свыше» переориентироваться и делать что-то вроде кастрюль. От боевой — к бытовой технике. Соответственно сокращались ассигнования. Многие специалисты стали уходить из ОКБ.
Еще более озадачила меня другая его откровенность: на значительный срок задерживалась продажа Индии партии МиГов стоимостью в сотни миллионов долларов. Р.А. Беляков объяснял это нерасторопностью чиновников. Но у меня возникло другое предположение: а почему бы американцам не сделать все возможное для того, чтобы Индия закупала не наши боевые самолеты, а их «Фантомы» или еще что-то?
Получалось нечто похожее не на конверсию, а на диверсию в государственном масштабе. (Напомню: слово «диверсия» переводится как отклонение, отвлечение и предполагает несколько значений. 1) Военная операция, маневр с целью отвлечения противника от места нанесения главного удара; 2) вид подрывной деятельности; 3) в идеологическом аспекте — метод пропаганды с искажением фактов, распространением ложных слухов, идей и сведений.)
Военно-промышленный комплекс СССР действительно понес колоссальные потери. И в результате… Кто не знает, что вышло: столь же сильно пострадало все народное хозяйство; появились миллионы безработных и обкраденных; народ стал жить значительно хуже, чем раньше. Американцы сумели простейшим образом потеснить своего главного конкурента в мире по сбыту продукции военной промышленности.
Но, может быть, такой ценой в «свободной» России несравненно оздоровилась природная обстановка?
Самое удивительное, что этого не произошло, несмотря на значительное сокращение промышленного производства. Почему? Догадаться нетрудно: экологический контроль за предприятиями разом ослаб, крикливые до истерики «экологисты» вдруг притихли, словно достигли своей цели, которая оказалась сугубо политической и разрушительной, а для новых частных владельцев предприятий главнейшим было получение доходов, а вовсе не охрана природы.