Поликлиника. Повести и рассказы о любви

Годы и годы работы в разных медицинских подразделениях приносили не только отвращение к людям, не только новые впечатления от общения с ними, но и самые не предсказуемые приключения на любовных фронтах.

Вот вам очередная книга из этой серии. Если можно так сказать, то это типа начало новой "подсерии", посвященной именно разным подразделениям. И как начала начал, – поликлинике и возможным приключениям именно там или около нее.

Я сидел без халата в кабинете поликлиники, перебирал накопившиеся за день амбулаторные карты, не спеша делал в

них нужные записи и старался ни о чем не думать, кроме работы. Сегодня был ранний и очень насыщенный прием больных, потом посещения больных на дому – фактически бег на короткие и длинные дистанции, в том числе на высокие и низкие этажи. Потом я вернулся в кабинет и сидел с документацией, неспешно приводя ее в порядок.

Мой стол был завален различными бумагами, бланками, амбулаторными картами, авторучками и карандашами и прочим канцелярским хламом. Столы уже закончивших работу и ушедших домой коллег были свободные, – так, пара бумажек, а то и без них. Ну да и я перед уходом всё уберу в ящики и в шкаф, чтобы не делать этого в начале рабочего дня завтра.

Домой ехать не хотелось, – там никого сегодня не было: семья уехала несколько дней назад на курорт на море, и вернутся они не ранее, чем через 3 недели. Дневной рацион питания мне заменили взятые из дома бутерброды и чай. Да и не хотелось есть в течение дня в такую жару. Алкоголь я не приемлю, да еще в такую жару. На сторону не хожу… Потому пост во всех отношениях начался и предстоял весьма долгий.

Если утром в окно немилосердно светило и грело солнце, то теперь в этом кабинете было немного прохладнее, чем даже в коридоре по всему этажу, благодаря легкому сквозняку в незапертую дверь. А как представишь себе, что в такую жару надо ехать через весь город на общественном транспорте, нюхать запахи от чужих веками не мытых подмышек и ног, то становилось просто даже невозможно стать из-за стола и заставить себя выйти на размягченный от жары асфальт. А раз не «горит,» то можно посидеть здесь до хотя бы некоторого снижения температуры на улице.

В дверь постучали. Я мог бы и не отзываться, но если меня хочет увидеть кто-то из начальства, то лучше пусть он выскажет мне свои идеи или замечания сегодня, чем испортит завтрашний день.

– Да, – громко ответил я.

В приоткрывшуюся щель заглянуло женское лицо без намека на косметику, и, как мне показалось, сильно грустное и озабоченное своими проблемами.

– Можно я зайду? – жалобный голос, ну просто почти плачущий и неотвратимо просящий.

– Вы что-то хотели?

Теперь уже голос и лицо проникли всем телом в кабинет в лице приятной молодой худощавой особы в больших дымчатых очках под сильно растрепанной копной волос на голове (или это такая прическа стала входить в моду?). На ней был легкий почти прозрачный короткий сарафан на длинных бретельках с широким ремнем, сильно открытые босоножки на босу ногу, маленькая сумочка-косметичка на длинном ремне и умоляющее выражение на лице. Она уже стояла в кабинете, но не прикрывала дверь, держа ее рукой. Мне очень не хотелось, чтобы вслед за ней нагрянула толпа просящих совета, задающий вопросы с дежурной фразой «я только на минуточку» и т. п. Но в коридоре за ее спиной никого не было, как мне показалось, на всем длинном этаже. Потому наш разговор был никому и не слышен.

– Доктор, сможете уделить мне минутку? – ну до чего стандартное у нашего народа начало!…

– Я уже закончил свой рабочий день и занимаюсь документами в свое личное время.

– Но только минуточку!…

– Этажом ниже идет прием врачей всех профилей и они смогут ответить на все Ваши вопросы… – как же они мне все надоели!…

– Доктор, это дело жизни и смерти. Я не могу ждать в таких длинных очередях, т. к. очень тороплюсь. И вопрос коротенький. Ну, пожалуйста! – жалостное выражение приблизилось к плаксивому. Мне вот

только не хватает еще слез и рыданий в кабинете или около него.

– Ладно, зайдите и объясните, в чем такая большая срочность.

Вслед за моими словами она чуть отодвинулась в сторону от двери и закрыла ее. Я услышал щелчок закрывшегося автоматического замка и подумал, что надо бы отрегулировать его работу снова так, чтобы не выходить открывать замок после каждого закрытия дверей. Но потом как-то сразу отвлекся от этой мысли и вспомнил о ней только назавтра, перед приемом.

– Я понимаю, что Вас сегодня что-то сильно беспокоит?

– Да, доктор, беспокоит. Я очень прошу Вас послушать мое сердце, т. к. оно стучит как-то неправильно.

Самый простой и быстрый вариант отделаться от столь непонятливых посетителей, это послушать ее сердце. Тем более, что особа молодая и у нее не может быть серьезной болезни, с которой я просто завязну в работе с ней и во времени. В своем личной времени. А мне еще так хотелось посидеть в пустом кабинете и поблаженствовать в тишине.

– Давайте Вашу амбулаторную карту.

– Ой, доктор, я ее не выписывала. Дело в том, что не из вашего района обслуживания, я здесь в гостях. Просто с ночи сильное сердцебиение, и мне немного страшно.

Она бросила на кушетку свою сумочку, мгновенно сняла через голову сарафан и буквально подбежала ко мне, всё еще сидящему за столом. Пришлось повернуться к ней всем телом, хотя ноги из-за стола я вытащить не успел. Ну да ладно, наспех – так наспех. Вставил в уши стетофонендоскоп и приложил мембрану его акустической головки к ее грудной клетке. Послушал в нужных точках спереди, заставил подышать глубоко и задержать дыхание, потом повернул спиной к себе, потом снова подышать глубоко. Да, сердце билось немного чаще обычного, но не на столько, чтобы объявлять вселенскую тревогу. Даже того, что она было в незнакомой ситуации и обстановке, было достаточно, чтобы возникла такая умеренная тахикардия. Скажем так: эмоциональная тахикардия.

Повернувшись ко мне лицом, она снова взглянула мне в глаза и опять на ее лице появилось умоляющее выражение лица.

– Доктор, я вижу, что Вы ничего не услышали. Вот попробуйте послушать без этой Вашей трубочки, просто ухом. Ведь мне так плохо, так плохо! Вы должны что-то услышать и помочь мне!

Да, попадались мне такие пациенты, которые верили, которые думают, что через «эти трубочки» слышно хуже, чем просто ухом. Обычно я отказывался это делать, объяснял, что «эти трубочки» не только не ухудшают, но и еще и усиливают звук. К тому же гигиена… Но в настоящий момент я хотел только отделаться от нее и, возможно, не на долго вытянуться на кушетке в запертом кабинете, расслабить все мышцы спины за весь день и просто молчать в прохладе. Я уже ругал себя, что вообще не заперся в кабинете изначально, что пустил эту особу вообще в кабинет.

Ладно, быстренько прижмусь ухом и заставлю покинуть кабинет. Тем более, что она закинула руки себе за голову и нетерпеливо просила взглядом послушать ее.

Я отложил стетофонендоскоп в ящик стола, отодвинул стул от стола и развернул его, вытащил свои ноги из-под столешницы и повернулся уже весь в сторону пациентки. Чтобы приблизиться в ее грудной клетке ухом, мне пришлось раздвинуть широко свои ноги и приблизить ее всю к своему лицу еще ближе.

Ну, привлек за бока ее грудную клетки к себе, прижался ухом к грудине, ну, делаю вид, что что-то слушаю. А сам почувствовал приятный запах какого-то парфюма, нежно проникающий куда-то глубоко внутрь меня. Наконец-то заметил, что грудная клетка, хотя и немного худощавая, но приятная и по форме, и на ощупь. Перед моими глазами была изящная коническая молочная железа с большой темной ореолой, увенчанная большим набухшим соском. Сосок размером в хорошую вишню и почти такой же по цвету. Он так естественно набух изнутри…