Политэкономия соцреализма
Шрифт:
937
Абегауз А.Когда… // На суше и на море. 1938. № 10. С. 9.
Какой же предстает Страна перед туристом и читателем журнала «На суше и на море»? Она описывается почти непременно по периферии и распадается на внутренние периферические топосы, но все эти топосы – внутренне–советские. В них последовательно снимается все национально–своеобразное. Например, о Баку сообщается: «Любителям восточной «экзотики» сейчас не надо ходить на окраины. Все восточное перенесено сейчас на центральные улицы города. Чуреки продают в булочных и кондитерских. Кебаб и чахохбили из баранины зажариваются уже не на восточном шумном базаре, а в кухнях ресторанов и столовых.
Теперь не нужно идти и в «духан» (восточную чайную), чтобы послушать тюркскую национальную песню, музыку, увидеть танцы. В клубах, Дворцах культуры, в тюркской опере – всюду процветает национальное искусство.
Если вам захочется познакомиться с бытом Востока, к вашим услугам музей, в котором можно увидеть много картин, изделий из мрамора, ковры лучших восточных мастеров, драгоценную утварь и антикварные восточные украшения…
С высот старой восточной крепости хорошо видна Баиловская тюрьма. В этой тюрьме в 1908 году сидел и писал свои «Письма с Закавказья» тов. Сталин… В ней сидели и нынешний нарком пищевой промышленности т. Микоян и 26 бакинских комиссаров» [938] .
938
Ракитин И.Баку // На суше и на море. 1936. № 8. С. 14.
Характерно это понимание «восточной «экзотики»» (само слово «экзотика» закавычивается): чуреки, кебаб, чахохбили, духан (требуется даже специальное пояснение) и т. д. оказываются в совершенно преображенном – уже собственно советском – пространстве: булочные и кондитерские, кухни ресторанов и столовых, клубы, Дворцы культуры, тюркская опера, музей («к вашим услугам») и – в числе достопримечательностей – не сохранившиеся памятники древнего зодчества, а… тюрьма, поскольку в ней сидели Сталин, нарком пищевой промышленности (позаботившийся, надо полагать, о том, чтобы кебаб и чахохбили продавались не где попало, а в «ресторанах и столовых») и 26 бакинских комиссаров. Это измененное пространство гомогенно, как в стихотворении туриста Льва Черноморцева «Родина», напечатанном на фоне фотографии «Альпинисты на перевале Джантуган (Кавказ)»:
Урал, Сибирь, Кавказ иль Украина, Где б ни был я, на родине всегда – Меня встречают, как родного сына, В пути – колхозы, села, города. Не потому ль я, гражданин Советов, Туристом зорким, радостным иду. Где б ни был я – всегда слова привета. Гостеприимство чуткое найду! Товарищи! С любовью мы встречаем Поля страны, и реки, и моря. Наш компас верен! Мы всегда шагаем Одним большим маршрутом Октября! [939]939
Черноморцев Лев.Родина // На суше и на море. 1935. № 2. С. 17.
Главная особенность описываемого здесь пространства (как и в текстах профессиональных советских поэтов) – самодовлеющая закрытость: «Урал, Сибирь, Кавказ иль Украина» – все эти разные топосы в действительности лишь презентируют один большой («на родине всегда»). Все эти «колхозы, села, города… поля страны, и реки, и моря» принадлежат замкнутому пространству, в котором, оказывается, все шагают «одним большим маршрутом». И «маршрут» этот пролегает по границе.
Здесь – место встречи советского и враждебного топосов. Граница живет особенной жизнью, полной опасностей и подвигов, а значит – героев и врагов. Турист принципиально отличается от врага. Он – почти герой. В любой момент он готов встретить и обезвредить шпиона или диверсанта, поскольку, как объясняет «журнал туристов СССР», «использование путешествия для шпионажа давно практикуется разведками всех стран» [940] . Для пущей наглядности рисуется такая картинка: «Идет сборная группа. Колонна туристов медленно поднимается на перевал. Тяжело дыша, люди преодолевают последние метры крутого склона. И когда первые доходят до перевальной точки… проводник объявляет отдых. Все быстро снимают дымчатые очки, садятся отдыхать. Солнце поднимается к полдню. Хочется есть.
940
Советский туризм (Редакционная) // На суше и на море. 1938. № 6. С. 4.
Разбившись по группам, туристы вынимают из рюкзаков хлеб, колбасу, сахар. Начинаются разговоры, знакомства. С приюта туристы вышли до восхода солнца, в темноте, и вот теперь они впервые знакомятся друг с другом.
К одной из групп подсаживается низкорослый блондин. Он одет, как многие туристы и альпинисты, в гольфы, защитную рубашку, на ногах – горные ботинки. Он турист–одиночка, лет пять назад приехал из-за границы (в этом легко можно убедиться по его акценту), работает в Москве электротехником. Его новые знакомые – альпинисты, идущие из горного лагеря к морю. Большинство из них – рабочие оборонных заводов.
Оказывается, и у ребят и у туриста–одиночки маршрут один…
Спустя некоторое время низкорослый блондин в гольфах и защитной рубашке сидел в кабинете следователя НКВД. Он оказался шпионом одного из западных государств» [941] .
Вот как бывает… Одним словом, граница… Ведь, объясняет журнал, «враг коварен и хитер. Его приемы самые разнообразные… Поэтому нужна бдительность… Путешествуя в горах, по рекам, лесам, мы должны быть начеку!
Нужно навсегда уяснить себе и твердо запомнить, что шпион, действующий под маркой туриста, иностранного или «нашего», выполняет в основном следующие задания. Он собирает сведения военного характера (о продукции оборонных заводов, расположении и вооружении отдельных воинских частей, разработках полезных ископаемых оборонного значения и т. д.), о настроениях жителей. Делает это он путем разговора со своими спутниками, с местными жителями. Шпион фотографирует и обследует местность. Он изучает отдельные стратегические пункты, железнодорожные мосты, новое промышленное строительство.
941
Советский туризм (Редакционная) // На суше и на море. 1938. № 6.
Помимо «мирной» работы, агенты иностранных разведок подготовляют и пытаются совершить различные диверсионные акты. Они стараются вовлечь в свои ряды неустойчивых и шатких людей. Для этого они прибегают к шантажу, спаиванию, бытовому разложению» [942] .
Тут враг, конечно, просчитался: советских туристов не «разложить». Об этом свидетельствуют их отклики на «Приговор народа троцкистско–зиновьевским гадам»: «Родной Иосиф Виссарионович! 25 августа в 13 часов 30 мин. мы, жены начальствующего состава Сталинобадского гарнизона, в количестве 19 человек взяли горную вершину в 4150 метров в районе кишлака Гушары. Наше восхождение совпало с вынесением приговора над врагами народа – троцкистско–зиновьевской группой. Данным походом мы заверяем Вас, дорогой Иосиф Виссарионович, о своей готовности в любую минуту вместе со своими мужьями встать на защиту нашей замечательной Родины… Своим походом мы проверили свою готовность. Несмотря на все трудности нашего пути, протекавшего в условиях урагана с градом и дождем, при встречных лавинах и обвалах, в обстановке суровой природы горного Таджикистана, указанная высота нами взята без отставших» [943] .
942
Там же.
943
Котельников Борис.Шпионы // На суше и на море. 1936. № 9. С. 4.
К «женам начальствующего состава» присоединяются экскурсанты, проживающие в Московском Доме туриста: «Нет пределов нашему возмущению и нет слов для выражения презрения к троцкистско–зиновьевским гадам – агентам фашизма… Карающая рука пролетарского правосудия пресекла гнусные попытки презренных бандитов. Путешествуя по нашей великой родине, мы всюду встречаем гигантские стройки, новые города, рабочие поселки, школы, процветающие совхозы и колхозы, созданные под гениальным руководством тов. Сталина. Смерть убийцам и фашистским отпрыскам, пытавшимся из-за угла убить того, кто уверенно ведет нас от победы к победе!» [944]
944
Там же.