Политическая биография Сталина. В 3-х томах. Том 1
Шрифт:
Во исполнение решений съезда был принят декрет «О государственном контроле». По предложению Ленина Сталин был назначен народным комиссаром госконтроля. Проработал он в этой должности немногим менее года — с конца марта 1919 г. до февраля 1920 г. Столь краткий срок его пребывания на этом посту объясняется тем, что наркомат госконтроля подвергся коренной реорганизации и в марте 1920 г. в целях более полного вовлечения широких масс трудящихся в дело государственного управления был преобразован в наркомат рабоче-крестьянской инспекции. Во главе вновь образованного (а точнее, коренным образом преобразованного) наркомата стал тот же Сталин.
Центральный аппарат РКИ состоял из ряда самостоятельных инспекций по основным направлениям деятельности. Было образовано особое бюро для приёма заявлений о различного рода неправильных действиях, злоупотреблениях и преступлениях
Как видим, круг задач и общие направления деятельности были достаточно широкими. Но сейчас, глядя с высоты прошедшего времени, становится очевидным, по крайней мере одно: любой, даже в сотни раз более эффективный контроль не мог в силу объективных причин успешно решить задачи, возлагавшиеся на него. Все упиралось не только в кадры, но в саму систему хозяйствования, в наличие таких трудностей и проблем, которые можно было решить только посредством коренной реорганизации всех экономических, а также многих политических структур.
Думается, что у нас нет никаких оснований выдвигать в отношении Сталина упреки в излишнем либерализме, отсутствии требовательности, твердости в руководстве таким наркоматом, как и в других слабостях подобного рода. Напротив, видимо, в силу определенных личных качеств, а именно: твердости, жесткости, требовательности, решительности и т. д., — он и был назначен на данный пост. Надо заметить, что одновременно он оставался в должности народного комиссара по делам национальностей. К тому же, в партии в то время было немало деятелей, отличавшихся теми же, что и Сталин качествами в смысле твердости и жесткости. Но тем не менее именно он, а не кто-либо иной был назначен на данный пост.
Не вдаваясь в детали, можно сказать, что недостатков в работе РКИ было больше, чем в других наркоматах. И это отнюдь не по причине плохого руководства лично Сталина, а в силу самого характера деятельности этого государственного механизма. Было бы поистине сверхъестественным, если бы этот наркомат функционировал лучше, чем те, круг обязанностей которых не был столь широк и столь необъятен. Именно в этом, мне думается, коренятся истоки критики, которой Ленин подверг данный наркомат в период обострения его отношений со Сталиным на почве политических расхождений. Иначе трудно найти логическое объяснение тому факту, что буквально за год до этой критики Ленин лично высказался в защиту и поддержку Сталина в связи с критическими замечаниями, прозвучавшими в адрес последнего на XI съезде партии (март — апрель 1922 г). Е.А. Преображенский, тогда и в дальнейшем один из ближайших сподвижников Троцкого, высказал в ходе обсуждения доклада Ленина следующее замечание: «Или, товарищи, возьмем, например, т. Сталина, члена Политбюро, который является в то же время наркомом двух наркоматов. Мыслимо ли, чтобы человек был в состоянии отвечать за работу двух комиссариатов и, кроме того, за работу в Политбюро, в Оргбюро и десятке цекистских комиссий?
От такой практики, товарищи, надо отойти» [775] .
Ленин в своем заключительном слове дал ответ на это критическое замечание. Я приведу полностью этот ответ, поскольку в нем содержится довольно обстоятельная, а в некотором смысле и общая оценка Сталина как работника. «Вот Преображенский здесь легко бросал, что Сталин в двух комиссариатах. А кто не грешен из нас? Кто не брал несколько обязанностей сразу? Да и как можно делать иначе? Что мы можем сейчас сделать, чтобы было обеспечено существующее положение в Наркомнаце, чтобы разбираться со всеми туркестанскими, кавказскими и прочими вопросами? Ведь это все политические вопросы! А разрешать эти вопросы необходимо, это — вопросы, которые сотни лет занимали европейские государства; которые в ничтожной доле разрешены в демократических республиках. Мы их разрешаем, и нам нужно, чтобы у нас был человек, к которому любой из представителей наций мог бы пойти и подробно рассказать, в чем дело. Где его разыскать? Я думаю, и Преображенский не мог бы назвать другой кандидатуры, кроме товарища Сталина.
775
Одиннадцатый съезд РКП(б). Стенографический отчет. М. 1961. С. 84–85.
То же относительно Рабкрина. Дело гигантское. Но для того, чтобы уметь обращаться с проверкой, нужно, чтобы во главе стоял человек с авторитетом, иначе мы погрязнем, потонем в мелких интригах» [776] .
Данная оценка говорит сама за себя и не нуждается в дополнительных комментариях. Впрочем, одно замечание напрашивается само собой, особенно в контексте начавшегося буквально через год с небольшим конфликта между Лениным и Сталиным. Как бы предвосхищая заранее некоторые причины происшедшего в дальнейшем конфликта, можно сказать, что в их основе не лежали претензии к Сталину как партийному и государственному работнику. Хотя некоторые биографы Сталина особый упор делают именно на критике Лениным работы РКИ как завуалированной форме выражения общего недоверия к Сталину как к руководителю. Мне представляется, что подобная трактовка слишком прямолинейна и не отвечает в полной мере объективным историческим критериям. Но об этом более подробно пойдет речь в соответствующей главе.
776
Там же. С. 143.
Глава 9
СТАЛИН В ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЕ
1. Феномен Гражданской войны и политическая философия Сталина
Прежде чем непосредственно перейти к рассмотрению вопроса об участии Сталина в Гражданской войне и выяснению значения этого периода в политической биографии Сталина, думается, есть необходимость хотя бы в самой схематичной форме остановиться на причинах и объективных условиях, благодаря которым эта война стала неизбежной. Ведь не каждое, даже самое глубокое революционное потрясение — и это подтверждается опытом многих стран — сопровождается таким гигантским социальным катаклизмом, каким является гражданская война. Для того, чтобы этот социальный катаклизм стал неизбежным, необходимы объективные предпосылки и условия, которые саму такую возможность превращают в реальность.
В приложении к России, а вернее к ситуации, сложившейся сразу же после Октябрьской революции, вопрос о возможности предотвращения Гражданской войны имеет свои особенности и специфические черты. Эти особенности были обусловлены реальными историческими обстоятельствами, в которых оказалась страна. С одной стороны, все политические силы в России, начиная с самых левых — большевиков, и кончая самыми правыми (монархистами и кадетами) — не могли не видеть того, что народ устал от войны, силы его были подорваны, все его устремления были направлены на то, чтобы в стране, наконец, наступил долгожданный мир. Задача прекращения войны выступала в качестве центральной задачи, она служила той осью, вращение которой вовлекало в свою орбиту все остальные события. Другие задачи, сколь ни велико было их значение, в каком-то смысле отступали на второй план перед этой центральной задачей. Антивоенные настроения были доминирующими в обществе, и на их платформе сходились многие политические силы страны, несмотря на глубокие разногласия и коренные противоречия по всем другим вопросам.
Казалось бы, даже простое осознание этой очевидной истины должно было подталкивать все противоборствующие стороны к взаимному примирению и нахождению общего языка в условиях, когда война поставила под угрозу существование самого государства. Но это, так сказать, взгляд со стороны, с высоты времени, оставшегося позади. Но ретроспективный взгляд в истории скорее помогает понять то, что было сделано неправильно, но никоим образом не служит самым убедительным объяснением реального исторического хода и исхода событий прошлого.