Политология революции
Шрифт:
То, что в конце 1990-х считалось среди левых «обнадеживающей тенденцией», к началу 2000-х стало новой массовой модой. Посвященные марксизму книги стали выходить впечатляющими тиражами, выступления радикальных ораторов начали собирать массовые аудитории, а в Интернете «красные» сайты резко повысили свои рейтинги. Начавшись в Западной Европе, волна нового молодежного радикализма докатилась к 2002—2003 годам и до России.
По мере того, как возрождалось левое движение, становились очевидны и возникающие в нем противоречия. Старые политические организации столкнулись и с интеллектуальным вызовом, брошенным теоретиками, которых эти партии на протяжении предыдущего десятилетия тщательно игнорировали.
Процессы трансформации и идеологического и организационного обновления левых сил в России приняли, как всегда бывает у нас, яркую и самобытную форму. От их исхода, в конечном счете, зависит и характер формирующегося в нашей стране политического спектра, партийно-политической системы и, возможно, будущее демократических институтов. Именно типичное для западной молодежи 2000-х годов ощущение неадекватности и, зачастую, недейственности, формальности привычных демократических институтов стало одной из причин того, что ареной политической борьбы стала улица. Однако если на Западе речь идет о кризисе сложившейся системы парламентаризма, то в России отражают элементарное отсутствие практической демократии.
Вписываясь в мировую капиталистическую систему, российское общество неизбежно создает условия и для формирования радикального социалистического движения, отвечающего требованиям современности. Главное историческое достижение капитализма, видимо, и состоит в том, что благодаря ему появляется на свет революционная антикапиталистическая альтернатива.
Глава I
Глобализация
Каждая эпоха любит хвастаться своей «новизной». Так, по крайней мере, обстоят дела в капиталистическом обществе, которое готово предлагать даже исторические и философские термины как товары, выставляемые на рынок. Чем чаще появляются новые термины – тем лучше, ибо это поддерживает интерес к дискуссии.
Слово «глобализация», появившись в экономической литературе конца 1980-х годов, получило, распространение в прессе к середине 1990-х, а к концу десятилетия сделалось не просто общепринятым, но и модным. Идеологи нового либерального порядка подчеркивали, что речь идет о глобальном торжестве идей и структур «западной цивилизации», триумфе «открытого общества». Действительно, в 90-е годы XX века, после распада советского блока, капитализм стал не просто господствующей, а единственной и единой системой в масштабах планеты. Относится это не только к принципам частного предпринимательства, к свободному рынку и формальным нормам буржуазной демократии, но и к идеологии, провозглашающей накопление капитала наиболее рациональным и здоровым принципом общественного развития. Причем капитализм восторжествовал в своих радикальных, агрессивно-либеральных формах, как на уровне практики, так и на уровне идеологии. Что, впрочем, закономерно. «Умеренные» формы буржуазной общественной практики и сознания – «смешанная экономика», «социальное государство», правительственное регулирование, социальный либерализм и все то, что позднесоветская интеллигенция восхищенно называла «цивилизованным капитализмом» – сами по себе сложились в качестве уступки правящих классов вызовам антисистемных движений XIX и XX веков [12] , а также являлись ответом на конкуренцию советского блока. С крахом СССР и ослаблением антикапиталистической оппозиции отпала нужда и в идеях «умеренных» идеологов в самом либеральном лагере.
12
Термин «антисистемные движения» введен в обиход Самиром Амином. Под ним – применительно к ХХ веку – понимаются европейское рабочее движение и национально-освободительное движение в колониальных странах.
Что касается левых, то они резко разделились на две группы. Одни (большинство левого «политического класса») пришли к выводу о совершенной невозможности противостоять «естественному ходу вещей», поставив перед собой единственную задачу: успешно приспособиться к новым требованиям буржуазного общества. Другая группа (более радикальные представители движения) вместе с протестующими массами составила костяк возникшего на рубеже ХХ и XXI столетия «антиглобалистского движения». [13]
13
Обзор дискуссий между левыми по поводу глобализации см. В: Morvan F. A gauche, deux visions de la mondialisation. Utopie critique. 1999. № 15. См. Также: Amin S. Te New Capitalist Globalisation. Links, 1996—1997. № 7—8; Freeman A. Te Poverty of Nations. Links. 1996. N 7.
В качестве наиболее серьезных критиков «корпоративной глобализации», выработавших идеологию и аргументацию «антиглобализма», можно назвать Американскую исследовательницу Сьюзан Джордж, филиппинца Уолдена Белло, сингапурского экономиста Мартина Хора [14] . Хотя они работают в разных странах, речь явно идет о единой международной «школе» экономического анализа, что тоже можно считать результатом развития глобального капитализма. Все эти авторы являются не только признанными академическими экономистами, но и активными участниками различных международных неправительственных организаций. Показательно также, что, несмотря на различие культур между представителями «Севера» и «Юга», антиглобалистская литература существует именно на английском языке.
14
См.: Bello W., Sh. Cunningham, в. Rau. Dark Victory. United States, Structural Adjustment and Global Poverty. L.TNI/Pluto Press, 1994; Bello W. Brave New World. Strategies for Survival in the Global Economy. L. Earthscan, 1990; George S. Te Lugano Report.: Pluto Press, 1999; Khor M. Rethinking Liberalisation and Reforming the WTO. Presentation at the World Economic Forum at Davos (Switzerland), 28.01.2000 (полный текст см. на сайте Tird World Network: www.twn.org.sg).
Различия между идеологами «антиглобализма» проявляются не столько в подходе или методологии, сколько в радикализме выводов. Как и во всяком оппозиционном движении, здесь воспроизводится противостояние между реформистским и революционным отношением к системе. Единодушно отрицая неолиберализм, «антиглобалистские» авторы куда менее единодушны в отношении будущего капитализма. Чем больше распространяются сомнения в благодетельности последствий глобализации, тем чаще в рядах критиков обнаруживаются представители элит.
В 1998—1999 годах противники международных финансовых институтов получили неожиданного союзника в лице Дж. Стиглица, в недавнем прошлом – главного экономиста Мирового Банка. Поработав несколько лет на одной из самых важных руководящих должностей планеты, Стиглиц выступил с осуждением системы, обвинив ее в вопиющей неэффективности и очевидной злонамеренности. [15]
Анализируя итоги неолиберальных реформ в Восточной Европе, Стиглиц отметил в январе 2000 года, что, за исключением Польши, «все перечисленные страны после перехода к рыночной экономике достигли меньшего, нежели до него. Более того, они не могут даже достичь уровня 1989 года». Подобные результаты тем более катастрофичны, что системы советского типа сами по себе не отличались высокой эффективностью и к 1989 году находились в глубочайшем кризисе. «Но еще хуже обстоит дело, если мы посмотрим на данные о бедности. 18 из 25 рассматриваемых стран, по которым есть данные, показывают, что количество людей, живущих в бедности, выросло с 4% до 45% населения». При этом, отмечает Стиглиц, вопреки официальной теории «быстрее росла экономика в странах с более высокой инфляцией, а не наоборот» [16] . Как и следовало ожидать, после подобных выступлений Стиглиц вынужден был покинуть Мировой Банк.
15
См. Стиглиц Дж. Глобализация: тревожные тенденции. М.: Мысль, 2003.
16
Stiglitz J., Quis Costodiet Ipsos Custodes? (Who is to guard the guards themselves)// Challenge. 1999. Nov. – Dec. Vol. 42, № 6.
Власть и рынок
Растиражированная тысячами популярных книг и журналов, банальная мудрость современного либерализма объявляет эпоху глобализации временем, когда национальное государство не то чтобы уходит в прошлое, но как будто утрачивает самостоятельное значение. Вместе с ним должен отмереть и традиционный социалистический проект. Ведь на протяжении XX века левые связывали перспективы социальных преобразований именно с национальным государством. Это в равной степени относится и к социал-демократическим, и к коммунистическим, и к левосоциалистическим партиям. Между тем к 70-м годам XX века стало очевидно, что государство уже не располагает монополией на власть. Мишель Фуко потряс умы французской интеллигенции, продемонстрировав, что власть в обществе распылена и находится вовсе не там, где ее принято искать. Еще более сильным ударом по концепциям левых оказался демонтаж системы государственного экономического и социального регулирования, начавшийся в 80—90-е годы ХХ века.
Осознав, что государство не располагает полнотой реальной власти в обществе современного капитализма, левые растерялись. Если реальный контроль осуществляется за пределами государства, быть может, надо вообще снять вопрос о борьбе за власть? Найти другие способы изменить мир? тем более что борьба за власть породила авторитарную практику большевиков и бюрократическую рутину социал-демократии [17] . Но если государство не является всей властью, это еще не значит, что вопрос о власти может быть решен вне государства и помимо него. Поскольку капиталистический рынок не может обойтись без внерыночных институтов, государство, будучи само по себе некоммерческим учреждением, играет ключевую роль, обеспечивая не только финансирование публичных институтов, но и взаимосвязь между развитием экономики и различных структур социальной сферы.
17
В качестве наиболее выразительного примера можно привести книгу: Holloway J. Change the World Without Taking Power. Te Meaning of Revolution Today. L.: Pluto Press, 2005. В данном случае наиболее поучительным является даже не то, что подобная книга вообще могла быть опубликована и совершенно серьезно обсуждаться в левой среде, а то, что она предложена публике не в качестве продукта анархистского или либертарного дискурса, а как образец современного марксизма.