Политология: учебник для студентов вузов
Шрифт:
Первый подход исходит из того, что глобализация — процесс более широкий, чем вестернизация, и во всех практических смыслах равна процессу модернизации. А. Гидденс, Р. Робертсон, У. Конноли и другие американские ученые полагают, что восточноазиатские страны достаточно убедительно доказали реальность модернизации даже тех обществ, где вестернизация не коснулась их культурно-цивилизационной самобытности.
Второй подход заключается в трактовке глобализации как расширенной вестернизации, глобальной диффузии культуры евроатлантической цивилизации, распространение западного капитализма и западных институтов. По мнению Н. Глейзера, к примеру, глобализация — это распространение во всемирном масштабе регулируемой Западом информации и средств развлечения, которые оказывают соответствующий эффект на ценности тех мест, куда эта информация проникает. Чешский президент Вацлав Гавел предложил образ бедуина, сидящего на верблюде и носящего под традиционной одеждой джинсы, с транзистором в руке и с банками кока-колы, притороченными к верблюду. Возможно, джинсы и кока-кола малозначительны, но транзисторное радио, телевизор и Голливуд подрывают первоначальные ценности бедуина, какими бы они ни были... Когда мы говорим о «глобализации культуры», мы имеем в виду влияние культуры западной цивилизации, в особенности Америки, на все прочие цивилизации мира [127] .
127
Цит. по: Уткин А.И. Мировой порядок XXI в. М., 2001. С. 45.
Ожесточенная полемика между сторонниками этих двух подходов концентрируется на основном вопросе: может ли и следует ли ожидать, что незападный мир вступит в фазу глобализации, не подвергнувшись предварительному «облучению» вестернизацией, не отказавшись от своих культурных корней ради эффективных цивилизационных основ Запада?
Среди тех американских ученых, которые разделяют точку зрения относительно объективности и неизбежности глобализации, выделились также два течения, по-разному трактующие вопрос о том, насколько радикальным, рвущим с опытом прежнего развития является нынешнее переустройство мира.
«Революционеры»-гиперглобалисты представляют глобализацию как фундаментальную реконструкцию «всей системы человеческих отношений», что приведет уже в ближайшем будущем к всеобщему процветанию, умиротворению, возникновению и утверждению единых правил жизни для всех народов, гарантированному выживанию человечества в результате разрешения экологического кризиса и т.д. Для этого должны быть ликвидированы все преграды на пути неолиберальной экономики с ее транснациональными сетями производства, торговли и финансов. В подобной экономике «без границ» национальные правительства превращаются всего лишь в передаточный механизм тех «подлинно важных» решений, которые «будут приниматься транснациональными компаниями» [128] .
128
Уткин А.И. Указ. соч. С. 47—48.
Сторонники эволюционного подхода считают современную форму глобализации исторически беспрецедентной. Дж. Розенау, А Гидденс и многие другие видят в глобализации долговременный процесс, пронизанный противоречиями, подверженный всевозможным конъюнктурным изменениям, поэтому подходят к определению траекторий мирового развития, предсказаниям параметров эвентуального мира весьма осторожно, не поддерживают идей возникновения единого мирового сообщества и тем более формирования некоего единого мирового государства. Глобализация ассоциируется у них с формированием новой мировой стратификации, когда одни страны постепенно, но прочно войдут в «око тайфуна» — в центр мирового развития, в то время как другие страны безнадежно маргинализируются. Это вовсе не будет означать, что мир разделится на «богатый Север» и «бедный Юг», так как почти в каждой стране и в каждом большом городе проявятся «три окружности», в которых будут проживать богатые, согласные с существующим порядком, и те, кто оказался выброшенным на обочину цивилизованной жизни и потому не принимающим ее.
«Эволюционисты» исходят из того, что глобализационный процесс приведет к изменению самого понятия мощи и могущества, его содержания. Они предвидят, что государства сохранят власть над собственной территорией, но параллельно национальному суверенитету будет расширяться зона влияния международных организаций. Мировой порядок уже не вращается вокруг оси национальных государств, как это было со времен Вестфальской системы, что принуждает правительства суверенных государств вырабатывать новую стратегию поведения в сверхвзаимозависимом мире. Как считает Р. Кеохайн, суверенность сегодня нечто меньшее, чем территориально обозначенный барьер, это скорее источник и ресурс отстаивания прав и привилегий в пределах общей политической системы, характеризуемой комплексными транснациональными сетями [129] .
129
Уткин А.И. Указ. соч. С. 49.
Профессор Парижского института политических исследований Б. Бади выделяет три измерения понятия глобализации:
(1) гомогенизацию мира (жизнь по единым принципам, приверженность единым ценностям, следование единым обычаям и нормам поведения, стремление все универсализировать);
(2) растущую взаимозависимость (появление новых акторов общепланетарной сцены — глобальных фирм и корпораций, религиозных группировок, транснациональных управленческих и банковских структур, которые взаимодействуют на равных основаниях не только между собой, но и с государствами, еще недавно монополизировавшими всю сферу международных отношений);
(3) глобализацию как исторический процесс, развивающийся на протяжении многих столетий [130] .
О. Дольфюс полагает, что глобализация в мире развивалась волнообразно и прошла этапы от Великих географических открытий и создания испанской и португальской колониальных империй до капиталистической колонизации мира, от эпохи империализма — до постсоциалистического преодоления последствий холодной войны [131] .
130
Badie B. La fin des territoires. Paris, 1995.
131
Dollfus O. La mondialisation. Paris, 1997. P. 13.
Идеология глобализма может выступать в виде идей мондиализма — течения политической мысли и разновидности геополитической практики, которые родились ранее, нежели современная теория глобализации, но тесно связаны с ней. Смысл идеологии мондиа- лизма, возникшего в XIX в. в Европе, сводился к постулированию неизбежности полной планетарной интеграции, перехода от множественности государств, наций и культур к униформизированному миру, т.е. к миру, который может рассматриваться как «One World». Основная линия всех мондиалистских концепций и проектов — формирование единой мировой системы под стратегическим доминированием Запада, руководствующегося в его осуществлении гуманистическими ценностями. В отличие от атлантистов, рассматривавших мир с точки зрения жителей Запада, окруженных не западными и потому враждебными цивилизациями, мондиалисты смотрели на планету глазами астронавтов, воспринимавших Землю как единое целое с выделением Запада как самой развитой и ценной его части, наделенной миссией мирового господства.
По мере сосредоточения всей концептуальной и стратегической власти над Западом в США именно сюда переместился центр разработки мондиалистских идей, здесь стали возникать организации, целью которых считалось создание мирового правительства. Первая из них, Совет по международным отношениям (Council on Foreing Relations — CFR.), возникла еще в 1921 г. и должна была приобщать своих членов к мондиалистским взглядам на будущее планеты. В 1954 г. создается еще одна мондиалистская структура — Бильдербергский клуб (Бильдербергская группа), объединивший в своих рядах не только американских аналитиков, политиков, финансистов, но и их западноевропейских коллег. Эта организация рассматривалась как международный филиал CFR.
В 1973 г. активистами Бильдербергской группы была образована третья важнейшая мондиалистская структура — «Трехсторонняя комиссия» (Trilateral), располагавшая тремя штаб-квартирами — в Европе, Японии и США.
Наиболее известными мондиалистскими теориями, разработанными после окончания холодной войны, стали концепции Фрэнсиса Фукуямы и Жака Аттали.
Американский аналитик Ф. Фукуяма объявил о «конце истории», которая длилась исключительно долго из-за доминировавших в мире «законов силы», «мракобесия» и «нерационального менед- жирования социальной реальности» и пришла к своему завершению в результате универсализации западной либеральной системы как воплощения «законов разума».