Полька и Аполлинария
Шрифт:
Надо же, придумали – Полька и Аполлинария! Он и она. Един в двух лицах, что называется. Сейчас, выходит, это он. Временно. Полька, значит.
Классный спектакль!
Интересно, малышка участвует? Что-то не вспомнить, как она называла рыжее чудо. Просто Поля? Кажется, да. А если и ошибется, Скуратов вряд ли обратит внимание. Решит – ребенок путает брата с сестрой, что понятно, раз они так невероятно похожи.
Карелин радостно заухал, лисица-огневка оказалась еще забавнее, чем он помнил. Ишь, закусила нижнюю губку, размышляет, как обвести своего благодетеля вокруг тонкого пальчика. И ведь обведет!
Натка-Наталья оглянулась на Карелина и пролепетала:
–Правда, Поля.
–А этот… джентльмен? – Саша кивнул на пса, тот и глазом не повел в его сторону.
–Мне тоже интересно, – процедил сквозь зубы Игорь, выходя из ступора. – Что это за лохмач?!
Игорь мрачно усмехнулся: судя по несчастной и упрямой физиономии найденыша, собаку Полька намерен, по крайней мере, накормить. Где он только нашел эту рыжую образину, клыки почти в палец, с ума сойти...
Маша молчала, тесно прижимаясь – глупо упускать случай! – к груди Игоря. Полька показался ей совсем ребенком. С трудом верилось, что мальчишка окончил школу и вот-вот станет студентом.
Маша с ехидной улыбкой отметила, что Полька ни разу не брился, а над верхней губой нет и подобия юношеского пушка. Правда, если и он вместо нормального ужина совал на ночь за щеку кусок черного хлеба…
Понятно, почему парень такой прозрачный!
–Поль, это кто? – Натка-Наталья бесстрашно ткнула пальчиком в страшную морду.
Поля вздрогнула. Пес улыбнулся. Маша взвизгнула. Игорь побледнел. Карелин, перегнувшись через всех, схватил малышку под мышки и усадил на плечо. Натка восторженно захохотала. Саша шепнул:
–К чему мне такие плечи, если не для принцессы? Тебе нравится, душа моя?
–Да, я теперь самая высокая!
–Так и было задумано. – Карелин грозно сдвинул брови и воскликнул: – Полька-бабочка, принцесса изволит интересоваться – кто там жмется к твоему цыплячьему бедрышку?
Поля вцепилась в лохматый загривок. Ее замутило от страха: вдруг показалось, что этот противный парень…
Да нет, не может быть! Он просто не умеет по-другому, вот и цепляется к ней как тогда, в лесу. Игорь наверняка сказал ему, что Поля – мальчишка.
Поля заставила себя улыбнуться и с трудом выдавила:
–Он меня спас. От… хулиганов. Это… Миха.
Свежеименованный пес удивленно крякнул, но возражать не стал. Он действительно чем-то напоминал медведя, наверное, своей монументальностью и широченными лапами.
–Миха – это мишка? – восторженно прошептала Натка, теребя Сашу за ухо.
–Где ты среди бела дня нашел хулиганов? – озабоченно спросил Игорь.
–В соседнем дворе столкнулись. Случайно, – неохотно буркнула Поля. – Они пьяные. А я… рыжий.
–И что? – спросила Маша.
Ей почему-то не нравилось, КАК Скуратов смотрел на приемыша. Скажите – родню по крови нашел! Таращится, будто от этого рыжего кто-то на улице кусочек отгрыз.
–Ничего. Пристали. А Миха… защитил.
–Поль, как? – закричала Натка-Наталья и едва не съехала с Сашиного плеча вниз, Карелин в самый последний момент поймал ее и теперь громко сопел с перепуга. – Как он тебя защитил?
Поля погладила пса по тяжелой голове и улыбнулась сестре:
–Ну, он самого противного и наглого за руку схватил, за запястье. Вот так, – и Поля продемонстрировала на собственной руке, как именно придержал бессовестного Кирсанова неожиданный защитник. – Они и отстали. А мы с Михой ушли. Я… покормить его хочу.
Натка-Наталья засмеялась, восхищенно рассматривая пса. Собак она совсем не боялась.
С чего бояться, если ни один поселковый пес никогда ее не обижал? Натка пару раз даже пряталась от пьяного отца в будке соседского Марса, пес ее не выдал и не выгнал. Потыкался в непрошенную гостью носом, обнюхивая, и с тяжелым вздохом улегся снаружи.
–Шляешься невесть где, – Игорь с неожиданной злостью оттолкнул от себя Машу, – все приключения ищешь на свою тощую задницу!
–Я не ищу, – сердито выкрикнула Поля. – Я… работаю!
–Р-р-работничек, – процедил сквозь зубы Игорь, пытаясь успокоиться, – чтоб тебя…
Скуратов не понимал, что с ним происходит. Игорь еле сдерживал себя: хотелось вылететь во двор и намылить шею пьяным выродкам, бессовестно прицепившимся к приемышу. В мальчишке еле-еле душа держится, на тень похож, не на человека, а эти подонки...
–Можно, я его покормлю? – виновато пробормотала Поля. – Я… свою порцию Михе отдам. Честное слово, я есть совсем не хочу.
–И я отдам, и я! – запрыгала на Сашином плече Натка-Наталья. – Я сегодня уже завтракала! Я теперь долго-долго могу не есть, да, Поль?
Маша нервно засмеялась, ей казалось – она спит. Уж очень дикой смотрелась сцена с мерзким лохматым псом, наверняка блохастым и грязным, и двумя прозрачными от постоянного недоедания детьми, собравшимися уступить ему свой обед.
Маша терпеть не могла рождественские сказки!
Она просто не верила в них.
Карелин крепко держал Натку-Наталью – малышка все норовила упасть – и злился на лису-огневку: вот уж у кого талант вляпываться в истории!
Саша угрюмо сдвинул брови, подсчитывая прегрешения Польки-Аполлинарии: для начала рыжуха стащила чужой спортивный костюм. Потом смылась в город подальше от отчима, да еще малышку с собой прихватила, чтоб веселей дышалось, конечно. Наткнулась на Игореху, повезло девчонке, ничего не скажешь. Скуратов пригрел, хоть костюмчик свой и признал, что понятно. Саша другого такого не встречал, ни на людях, ни в магазинах. Нянькой устроилась, бесплатная кормежка не по ней, видите ли. Теперь вон пса страшенного в дом приволокла, защитничка, блин. Умудрилась и в собственном дворе наткнуться на каких-то подонков, есть же на белом свете люди, буквально притягивающие неприятности, лиса-огневка как раз из таких.
Карелин непроизвольно сжал кулаки: интересно, какая сволочь пристала к глупой беспомощной девчонке? Выйти посмотреть, что ли…
Игорь встряхнул головой, прогоняя странную немотивированную злость – все же обошлось, и потом – какой мальчишка без драк? – и холодно произнес:
–Никто свой обед этому монстру уступать не будет, всем ясно? Он сожрет собственную порцию. Из собственного тазика, вряд ли я найду для него миску подходящих размеров. И баста! Я сказал!
Скуратов развернулся и, гневно сопя, исчез на кухне. Натка-Наталья благоговейно прошептала: