Полковнику никто не верит
Шрифт:
– Но вы можете сделать это сразу. Еще сегодня утром, – сказал Нарышкин с горячностью. – Смотрите, Ступин узнает про мой арест. Он тут же звонит Данилову. Тот понимает, что ему грозит, и сразу попытается перевести стрелки на меня. Мол, это я убил Безуглова, чтобы подставить вас.
– Как же он может это сделать, если ты не убивал? – спросил Гуров, пристально вглядываясь в лицо Нарышкина.
– А-а, есть у него одна задумка, – со смаком ответил Нарышкин. – Он меня ей уже пугал, сволочь! Помните, каким ножом прирезали Безуглова? Этот особенный нож дал мне Данилов, чтобы я подложил его на сервированный стол. Потом, когда мы вырубили свет в ресторане, он сам
Гуров еще раз внимательно посмотрел на него, молча встал и поманил за собой Крячко. Отойдя на некоторое расстояние, он негромко сказал другу:
– А ведь этот сукин сын, кажется, дело говорит! Если Данилов действительно задумал сдать таким образом Нарышкина, то он может попасть в собственную западню. Нужно срочно звонить Петру Николаевичу – пусть организует людей. А слить информацию Ступину нужно будет через Павленко. Арестовать его прямо сейчас, предъявить обвинение и поставить условие о сотрудничестве. А Ступин спросонок организует нужную нам панику. Мы же с тобой прямо сейчас отправимся в Кузьминки. Вот увидишь, дело может выгореть.
– А если не выгорит?
– Хуже не будет. Что нам терять, кроме своих цепей?
Глава 16
Подполковник Данилов привык вставать рано. В шесть утра он уже был на ногах, неукоснительно выходил в сад, под сень молодых фруктовых деревьев, высаженных вокруг его загородного дома, и в полуобнаженном виде проделывал комплекс гимнастических упражнений. Эта привычка не зависела от времени года – Данилов делал гимнастику и в дождь, и в жару, и в мороз, и упражнения были серьезными, дававшими организму солидную нагрузку. Подполковник Данилов очень заботился о том, чтобы его тело было выносливым, крепким и служило бы ему как можно дольше. У Данилова таились большие планы на будущее.
Разумеется, никакого синдиката он еще не создал. Но он строил его. Постепенно, по шажочку, по кирпичику. Выискивал людей, заводил связи. Задумка была перспективной. Среди служителей закона до сих пор было немало рьяных и исполнительных служак, которые без особой выгоды для себя старались по-прежнему ловить преступников, пресекать правонарушения, отслеживать левые деньги. Соответственно, имелось и немало людей, занимавшихся незаконным бизнесом, которые нуждались в помощи. Это была еще не заполненная до конца ниша. Данилов был намерен захватить ее. При хорошей организации дела и связях можно было ставить палки в колеса коллегам почти безо всякого риска для себя.
Пока еще эти блаженные мечты оставались мечтами, но кое-что уже начинало вырисовываться. Данилову нравилось, как он оплел этого тупого и самодовольного служаку Гурова. Несмотря на свои заслуги и любовь руководства, он в одночасье оказался связан по рукам и ногам, отстранен от дела и ославлен на всю Москву. Даже если не удастся посадить его за решетку, месть все равно будет сладкой. Гуров воочию убедится, кто есть кто.
Конечно, кое-какие просчеты в его деятельности имеются. Наверное, нужно было сосредоточиться больше не на Гурове, а на лаборатории и Василевском в первую очередь, как на том настаивал Туманов. Но старая ненависть сама продиктовала Данилову, что делать. Только окончательно унизив Гурова, он обрел душевное равновесие и бросился подчищать концы, которые пока еще висели.
Этим утром он ждал известий от Нарышкина. Тот должен был привезти известие о смерти Василевского. Должен. Иначе его собственная судьба могла повернуться самым непредсказуемым образом. Кажется, он это хорошо объяснил.
Но в шесть утра известий еще не было. Сам Данилов никуда звонить не собирался. Никакой связи между ним и рядовыми исполнителями! Он никого из них не знает. Все совпадения, как пишут в книгах, совершенно случайны.
Данилов в одних трусах, босиком встал под шелестящую листвой яблоню и приступил к дыхательным упражнениям. Это не была методика йогов, но кое-что из нее Данилов позаимствовал.
Выбросив из головы все постороннее, Данилов закрыл глаза, зажал пальцем левую ноздрю и сделал очень глубокий вдох правой. Теперь нужно было на некоторое время задержать воздух в легких и выпустить его через другую ноздрю. Это полностью восстанавливало равновесие в организме. Однако в это время категорически нельзя было волноваться и отвлекаться на что-то постороннее. Но как было не отвлечься, когда вдруг в этот ранний мирный час, когда еще и птицы не все поднялись, за забором вдруг послышался шум приближающегося автомобиля. Он резко оборвался как раз напротив дома подполковника Данилова.
Данилов никого не ждал, но роскошный «Линкольн» угадал сразу. «Какого черта принесло сюда эту атомную бабу? – промелькнула в голове тревожная мысль. – Наверняка что-то случилось. Хотя эта ведьма порой просто не знает, куда девать энергию. Создал же бог такое чудо!»
А Соловьева уже требовательно названивала у ворот. Данилов с сожалением выдохнул обеими ноздрями и пошел открывать. Можно было зайти в дом, чтобы накинуть халат, но он не стал этого делать. Если у этой чертовой бабы шило в одном месте, то пусть смотрит на настоящего мужчину в натуральном виде. Он не будет приспосабливаться к чужим капризам.
Однако Соловьева оглядела его статную фигуру с негодованием и презрением, на которое способны одни женщины.
– Закаляетесь? – спросила она, врываясь во двор. – Похвально. Здоровье вам понадобится, когда вас отправят туда, где парится сейчас Туманов...
– Что за жаргон, госпожа адвокат?! – с упреком сказал Данилов. – И к чему эти угрозы? И почему такая суета с утра пораньше? Вам не хочется поспать лишние полчаса? Что-нибудь случилось? В таком случае объясните по-человечески!
– Я вчера навещала своего клиента, – сказала Соловьева. – Поставила его в известность о последних событиях. Он очень недоволен. Сказал, что даром выбрасывает на вас деньги. Вот, распорядился, чтобы я с утра вас хорошенько завела.
– Чем это он недоволен? – помрачнел Данилов.
– Гуров на свободе, – отчеканила адвокат. – Химики в больнице под охраной. Василевский не ликвидирован. И даже Стаканников чего-то там начинает шевелиться. В таких условиях мы не можем вести полноценную работу. Я кручусь как белка в колесе, но все это может оказаться по вашей милости впустую.
– Вон как вы все поворачиваете! – злобно скривил губы Данилов. – Это я кручусь! А вы бегаете как шестерка и передаете мне малявы от своего пахана! Вот и вся ваша работа! Полагаете, что легко вывести из игры матерого опера, каким является Гуров?