Полное собрание сочинений. Том 07

Сталин Иосиф Виссарионович

Короче. Так как мы осереднячили деревню в результате аграрной революции, так как середняк составляет большинство в деревне, несмотря на процесс дифференциации, а наша строительная работа и ленинский кооперативный план требуют вовлечения в это дело основной массы крестьянства, то политика союза с середняком является в условиях нэпа единственно правильной политикой.

Такова практическая сторона вопроса. Посмотрите, как Ленин формулировал наши задачи, когда он обосновывал новую экономическую политику. У меня перед глазами лежит проект брошюры “О продналоге”, написанный Лениным, где он ясно и чётко даёт основные руководящие нити.

“Теперь гвоздем, оселком становится (стало) увеличение продуктов... Следовательно: “ставка” на середняка в земледелии.

Старательный крестьянин как “центральная фигура” нашего хозяйственного подъёма” (см.

т. XXVI, стр. 312—313).

Стало быть, ставка на середняка в земледелии, старательный крестьянин — как центральная фигура нашего хозяйственного подъёма. Так писал товарищ Ленин в 1921 году.

Вот эта идея, товарищи, и послужила основой тех решений и тех уступок крестьянству, которые были приняты нами на XIV апрельской конференции нашей партии.

В каком отношении находятся резолюции XIV апрельской партийной конференции к той резолюции о работе среди бедноты, которую ЦК единогласно принял в октябре, так же как он принял единогласно резолюции XIV конференции? Основная задача, стоявшая перед нами на октябрьском пленуме Центрального Комитета, состояла в том, чтобы не дать сорвать ту политику, которую мы выработали на апрельской конференции, политику прочного союза с середняком, не дать эту политику сорвать, так как у нас наметились в партии настроения, которые считали, что политика прочного союза с середняком неправильна или неприемлема. Наметились также настроения, что политика прочного союза с середняком означает будто бы забвение бедноты, что будто бы через голову бедноты старается кто-то устроить прочный союз с середняком. Это глупо, товарищи, но это факт, ибо такие настроения были. Составлял ли для нас вопрос о бедноте что-либо новое, когда мы съезжались на октябрьский пленум? Конечно, нет. Пока есть беднота, мы должны иметь союз с беднотой. Это нам известно еще о 1903 года, когда впервые появилась брошюра Ленина “К деревенской бедноте”. Мы на то и марксисты, мы на то и коммунисты, чтобы опереться на бедноту в деревне. На кого же больше опереться? Этот вопрос не нов, ничего нового для нас ни в апреле, ни в октябре, ни на конференции, ни на пленуме ЦК он не составлял и составлять не мог. Если всё-таки вопрос о бедноте всплыл, то всплыл он в связи с тем опытом, который у нас накопился во время перевыборов Советов. Что оказалось? Советы оживили. Советскую демократию стали насаждать. Но для чего? Ведь советская демократия—это значит руководство рабочего класса. Ведь никакая советская демократия не может быть названа настоящей советской в настоящей пролетарской, если там нет руководства пролетариата и его партии. Но что значит советская демократия при руководстве пролетариата? Это значит, что пролетариат должен иметь своих агентов в деревне. Из кого должны состоять эти агенты? Из представителей бедноты. А в каком положении беднота оказалась, когда мы Советы оживили? В самом раздроблённом, самом распылённом состоянии. Не только некоторым элементам бедноты, но и некоторым коммунистам показалось, что отказ от раскулачивания и административного нажима есть отказ от бедноты, забвение её интересов. И вместо того, чтобы повести организованную борьбу с кулачеством, стали скулить недостойным образом.

Что надо было сделать, чтобы преодолеть эти настроения? Надо было выполнить, во-первых, ту задачу, которую перед партией поставила XIV партийная конференция, т. е. определить условия, способы и меры материальной помощи бедноте. Во-вторых, нужно было выставить лозунг организации особых бедняцких групп или фракций для открытой политической борьбы за привлечение середняка и изоляцию кулака во время выборов в Советы, выборов в кооперацию и т. д.

Это именно и сделал тов. Молотов в тезисах о работе среди бедноты в результате своей трёхмесячной работы в деревенской комиссии ЦК, единогласно одобренных октябрьским пленумом ЦК.

Как видите, революция октябрьского пленума ЦК является прямым продолжением решений XIV конференции.

Надо было, во-первых, вопрос о материальной помощи поставить конкретно, чтобы поднять материальное состояние бедноты, и, во-вторых, надо было дать лозунг об организации бедноты. Это то новое, что принадлежит целиком тов. Молотову, это его идея — лозунг организации групп бедноты.

Для чего понадобился лозунг организации бедняцких групп? Он понадобился для того, чтобы ликвидировать распылённость бедноты и дать ей возможность организоваться при помощи коммунистов в самостоятельную политическую силу, могущую служить организованной опорой пролетариата в деревне в борьбе против кулака, в борьбе за среднее крестьянство. Беднота всё еще проникнута иждивенческой психологией, она надеется на ГПУ, на начальство, на что угодно, только не на себя, не на свою силу. Вот эта пассивность и иждивенческая психология должны быть выветрены из сознания бедноты. Надо дать лозунг бедноте, чтобы она стала, наконец, на свои собственные ноги, чтобы она при помощи коммунистической партии и при помощи государства организовалась в группы, училась на арене Советов, на арене кооперации, на арене кресткомов и на всех аренах деревенской общественности бороться с кулаком, но бороться не путём обращения в ГПУ, а путём политической борьбы, путём организованной борьбы. Только так можно закалить бедноту, только так можно организовать бедноту и только так можно из деревенской бедноты вместо иждивенческой группы создать опору пролетариата в деревне.

Вот для чего был выдвинут в октябре вопрос о бедноте.

6. Две опасности и два уклона

по крестьянскому вопросу

В связи с вопросом о крестьянстве у нас наметились в партии два уклона. Уклон в сторону преуменьшения кулацкой опасности и уклон в сторону её преувеличения, в сторону преуменьшения и недооценки роли середняка. Я не скажу, что эти уклоны представляют что-либо смертельное для нас. Уклон есть уклон, уклон есть нечто, еще не оформившееся. Уклон есть начало ошибки. Либо мы дадим этой ошибке развиться,— тогда дело плохо, либо мы эту ошибку подсечём в корне,— и тогда опасность ликвидирована. Уклон есть нечто ошибочное, которое даст результаты потом, если ты вовремя его не остановишь.

Два слова о недооценке кулацкой опасности. Говорят о кулацком уклоне. Это, конечно, глупо. В партии не может быть кулацкого уклона. Речь идёт не о кулацком уклоне, а об уклоне в сторону недооценки кулацкой опасности. Если бы даже не было людей, которые стали жертвой этого уклона, которые стали на почву этого уклона, они всё равно появились бы, потому что развитие у нас идёт в сторону некоторого оживления капитализма, а оживление капитализма не может не породить сумятицу около нашей партии. С другой стороны, у нас развивается социалистическая промышленность и идёт борьба между нею и частным капиталом. Кто кого перегонит? Перевес сейчас на стороне социалистических элементов. Мы подчиним себе и кулака и частного капиталиста в городе. Но пока факт является фактом, что кулак растёт, и мы его экономически далеко еще не поколотили. Кулак собирает силы бесспорно, и кто этого не замечает, кто говорит, что это пустяки, что кулак—жупел, тот ставит партию перед опасностью потерять бдительность и оказаться разоружённой в борьбе с кулаком, в борьбе с капитализмом, ибо кулак есть агент капитализма в деревне.

Говорят о Богушевском. Конечно, у него не кулацкий уклон. У него уклон в сторону недооценки кулацкой опасности. Если бы у него был кулацкий уклон, его надо было бы исключить из партии. Но до сих пор никто, кажется, насколько мне известно, не требовал его изгнания из партии. Этот уклон—уклон в сторону недооценки кулацкой опасности в деревне,— уклон, который мешает держать партию в состоянии постоянной готовности к борьбе, который разоружает партию в её борьбе с капиталистическими элементами, этот уклон осуждён, как известно, решением Центрального Комитета партии.

Но есть другой уклон—в сторону переоценки кулацкой опасности, в сторону растерянности перед кулацкой опасностью, в сторону паники: “кулак идёт, караул!”. Странное дело! Люди вводили нэп, зная, что нэп есть оживление капитализма, оживление кулака, что кулак обязательно подымет голову. И вот стоило показаться кулаку, как стали кричать “караул”, потеряли голову. И растерянность дошла до того, что забыли о середняке. А между тем основная задача в деревне состоит теперь в борьбе за завоевание середняка, в борьбе за отрыв середняка от кулака, в борьбе за изоляцию кулака путём установления прочного союза с середняком. Об этом забывают товарищи, ударившиеся в панику перед кулацкой опасностью.

Я думаю, что если доискаться корней этих двух уклонов, то можно было бы их свести к следующим исходным пунктам.

Первый уклон состоит в преуменьшении роли кулака и вообще капиталистических элементов в деревне, в замазывании кулацкой опасности. Он исходит из того неправильного предположения, что развитие нэпа не ведет к оживлению капиталистических элементов в деревне, что кулак и вообще капиталистические элементы отходят или уже отошли у нас в область истории, что дифференциации в деревне не происходит, что кулак— это отзвук прошлого, жупел, и только.