Полное собрание сочинений. Том 13. Запечатленная тайна
Шрифт:
Как изменить и модернизировать конструкцию? Задача, мне кажется, не относится к числу головоломных. Но, поскольку все надо сделать с минимальной затратой средств и труда, проектировщикам придется войти в контакт с орнитологами. (Сообщаем их адрес: Главк охраны природы при Министерстве сельского хозяйства СССР. Москва, Орликов переулок, дом 1/11.) Проверка пробных конструкций с учетом поведения птиц совершенно необходима. Может быть, стоит создать маленький полевой испытательный полигон для конструкторов-энергетиков и биологов. Их рекомендации можно было бы получить уже в этом году.
Министерству газовой промышленности, нам кажется, целесообразно поддержать инициативу Бориса Иосифовича Хмельницкого и его товарищей по институту газа, которые этим летом на линии в Казахстане готовятся провести испытание пробных защитных
А теперь, постояв у опоры линии высокого напряжения, давайте как следует оглядимся. Единственный ли это случай, когда непродуманная конструкция, экологически неграмотный проект, опрометчиво возведенное сооружение наносят природе ущерб? Далеко нет. Почти любое вторжение в природу человека, вооруженного нынешней техникой, благом для нее не является. И хотя вторжения эти, успокаивая себя, мы частенько сопровождаем словами «приумножая богатства природы…», правда состоит в том, что природа от нашей технической поступи несет постоянный урон. Остановиться? Невозможно, законы развития человека диктуют: движение вперед неизбежно, необходимо. Выход? Двигаться осторожно и осмотрительно. Не «покорять природу», а добиваться с нею согласия и всячески избегать ошибок, исправлять которые, как видим, накладно, обременительно, а то и невозможно вовсе.
Что надлежало бы предпринять во избежание этих ошибок? Мне кажется, пришло время любой проект, конструкцию любой машины и механизма, любой технический шаг рассматривать не только с точки зрения хозяйственной выгоды, надежности и безопасности для человека, но обязательно еще и грамотно оценить (исследовать, подвергнуть испытаниям и проверке), сколь значительным будет ущерб от проекта или машины природе. Это позволит либо снизить этот ущерб, либо вовсе его избежать, либо по крайней мере знать, на что идем. В связи с этим предлагается ввести в обиход понятие «экологическая совместимость» (или несовместимость). На конкретных примерах рассмотрим, что это значит.
В злосчастной конструкции опоры электролинии экологическая несовместимость налицо. Можно было ее избежать? Несомненно, если бы конструкторы думали не только о простоте и надежности, но и о том, что на нее будут садиться птицы. Смягчение несовместимости… Очистные сооружения, без которых не проектируются сейчас промышленные предприятия, – достаточно яркий пример. Примером же, когда с немалым и явным ущербом природе приходится мириться, могут служить плотины электростанций. Еще до строительства первых плотин их экологическая несовместимость со сложившейся жизнью реки многим была ясна. И действительно, драгоценные осетры не захотели пользоваться сконструированными для них подъемниками, из-за резкого перепада воды за плотиной погибает икра многих рыб, нерестящихся в водохранилищах. Итог: есть электричество, нет осетров, таранки и судаков. Этот нелегкий выбор продиктован жесткой нуждой в энергии для большого хозяйства страны. Но очень опасно, если принцип «или – или» всегда будет действовать с принесением в жертву природы. Тогда человеку грозит перспектива остаться в железно-электрическом мире, без рыбы, без чистой воды, без птиц и зверей. Закон об охране и использовании животного мира призван разумно регулировать эту проблему, и, наверное, стоит внести в него в той или иной форме понятие об экологической совместимости – проектируемых машин и механизмов, конструкций, технологических процессов и промышленных предприятий. Будет правильным, если закон предусмотрит также создание в стране экологической службы. На некоторых предприятиях она уже появилась (жизнь заставляет!), но важно, чтобы любой проект, любая конструкция, особенно для серийного производства, были бы рассмотрены перед выходом в жизнь глазами экологов.
Удар током убил красавца, севшего на провода…
Но можно ли предусмотреть все мыслимые последствия соприкосновения техники с живой природой? Все нельзя, но многое можно. Прежде чем строить, например, аэродром, сейчас тщательно изучают, не будет ли он расположен на пути миграции птиц. А вот газопровод возле Норильска в тундре построили без учета миграций оленей. Животные стали сбиваться перед трубою в огромные группы, и ничто не могло их заставить свернуть с векового пути. Наконец догадались поднять в этом месте трубу повыше, и олени получили необходимые им «ворота». Еще пример. Вряд ли надо много воображения, чтобы понять: мощные насосы вместе с водой будут качать и рыбных мальков. Однако долгое время их выпускали без оградительных сеток. Водометное судно «Заря» вызывает законные нарекания за сильный размыв берегов и убой рыбы. Правомерно поставить вопрос: везде ли нужно нам это судно? И не разумно ли дилемму «скорость на воде – здоровая жизнь реки» решить сегодня в пользу реки. Небольшие реки стонут сейчас также и от моторных лодок. Судя по письмам, на многих реках каждое лето происходят баталии между теми, кто смотрит на воду как на шоссе, и теми, кто ищет у реки тишины. Между тем промышленность наша, как сказал мне один любитель больших скоростей, «во имя технического прогресса» выпускает все больше моторов возрастающей мощности. В нашем плановом хозяйстве разве нельзя разрешить этот вопрос без ущерба для «технического прогресса» в пользу природы?
Примеры такого рода должны повысить ответственность конструкторов, проектировщиков, плановиков. Но все заранее и в самом деле невозможно предусмотреть. Поэтому полезно, мне кажется, нам, читателям «Комсомолки», создать некое общественное «бюро рекламаций природы». По примеру Бориса Иосифовича Хмельницкого внимательным глазом присмотримся к технике и выявим все, что по непродуманности конструкции или иной причине приносит природе нетерпимый ущерб. Наша с вами инспекция будет хорошим вкладом в утверждение закона об охране животного мира. И уже действием по закону. Ждем писем.
Фото из архива В. Пескова. 6 марта 1980 г.
Она идет…
Окно в природу
В Женеве уже много веков на особой дощечке, хранящейся в ратуше, отмечают приход весны. Делается это покоряющее просто: служащий ратуши открывает окно и глядит на растущие рядом каштаны. Появились листочки – на доске помечают: пришла весна. Конечно, в ратуше есть современные календари, барометры и хронометры, но есть и поэтичная дань старине – дощечка.
На Аляске приход весны определяют иначе. В лед на Юконе забивают колышки и прочными нитями соединяют с часами на берегу. В этом краю весна так долгожданна и так желанна, что вся Аляска включается в азартное состязание – возможно точнее определить час прихода весны. Как на конных бегах, делают ставки. Крупные выигрыши ожидают тех, кто точнее других угадает момент, когда тронется лед на Юконе.
В Антарктиде весну приносят пингвины адели. Прогрелись торчащие изо льда камни, где можно (из камней же!) построить гнездо, и вот они появились с севера, нелетающие птицы. Бывает это в ноябре месяце. (В Южном полушарии все «кверху ногами».)
В широтах средних приход весны связан с прилетом птиц. Для одних весна – появленье грачей, для других – жаворонков. Потом – скворцы, журавли, аисты, соловьи, кукушки – это все ранние или поздние гонцы весны.
Однако и те, кто коротал с нами зиму, тоже оповещают: весна идет и уже близко. На припеке среди дня орут петухи. Сходят с ума воробьи. Синица уже не просителем тенькает у окошка. Поет. Да так пронзительно звонко, что хочется замереть и слушать, слушать. В прилесных поселках ямщиком свистит поползень. В лесу в затишье бормочет сойка. И со дня на день следует ждать песню безголосого дятла. Отыщет дятел сухой упругий сучок, и уже не «тук-тук» в поисках червячка, а звонкая барабанная дробь влюбленного сердца пронесется над лесом.
Или последим за вороной. Казалось бы, серая проза. Ан нет. Эта птица одной из первых чувствует приближение весны. Есть у меня в подмосковном лесу местечко – на вырубке, обойденные топором, растут, почти что обнявшись, две осинки и две сосны. Лыжня проходит как раз мимо них. И каждый год в марте вижу на одном и том же суку ворону. Она не каркает, она поет! Распуская хвост, кланяясь лисьим следам на ослепительно белом снегу, забыв о вороньих хитростях и делах, птица вещает о чем-то сильно ее волнующем. Лыжи у меня еще натерты мазью «минус 2 – минус 7», но если ворона заняла свое место между двух сосен и распускает под песню хвост, значит, скоро лыжам на отдых.