Полное собрание сочинений. Том 13. Запечатленные тайны
Шрифт:
Фото автора. 19 сентября 1980 г.
От океана до океана
6 октября. Встреча в Калининграде.
Вчера журналист Юрий Шумицкий закончил
* * *
В минувшую пятницу в гостинице городка Черняховска состоялся такой разговор.
— Откуда в здешних краях? — спросили бородатого человека, искавшего место просушить куртку.
— Я из Владивостока.
— Долго, наверное, ехали? — посочувствовали постояльцу.
— Я не ехал…
— A-а, самолетом…
— Нет, не самолетом.
— Что же, пешком, что ли, шел?..
— Пешком…
— Постойте-ка. Да вы тот самый Юрий? Юрий… Как фамилия-то?..
Это был он, Юрий Шумицкий, пешеход из Владивостока.
В начале августа, когда спортсмены и гости Олимпиады покидали Москву, Юрий тоже укладывал свой рюкзак. И мы его проводили.
Но не домой, к Тихому океану, а в сторону Балтики: дальневосточник, пришедший в Москву пешком, решил, что конечной точкой его сухопутного путешествия должен быть берег моря — «протопать от Океана до Океана».
Владивосток на запрос о продлении перехода немедленно отозвался: «Если выдюжишь, продолжай!» Ответ от жены был более сдержанным, но «вето» не содержал.
И вот через 50 дней уже в Черняховске, в двух днях перехода до балтийского Калининграда, я снова обнял ходока. Застал я его в гостинице перед зеркалом, когда он с помощью ножниц приводил в порядок свою полинявшую от дождя и ветров бороденку — готовился к финишу.
Сразу скажем для всех, кто о нем беспокоится: здоровье и самочувствие в полном порядке, снаряжение — тоже. Попросил передать всем привет и, конечно, особенно тем, кто ждет его возвращенья.
Его маршрут до Балтики из Москвы выглядит так: Можайск — Гагарин — Вязьма — смоленские города и деревни — Орша — Борисов — Минск — Вильнюс — литовские хутора, городки и поселки — Калининградская область — город Калининград.
Шел он, как и ранее, по строгому графику: в день — не менее 40 километров. Ночевал в палатке и ел у костра на этом участке пути только четыре раза — «всюду легко находил стол и крышу».
От Москвы Юрий шел уже человеком известным. «Бороду мою узнавали. Это значительно облегчало проблему дорожного быта — обсушиться, вымыться в бане, стать на ночлег, но осложняло работу. До Москвы обычно расспрашивал я, тут же меня одолевали расспросами. И я понял: известность может быть штукой обременительной».
Работа и связь с лежавшей за 12 тысяч километров базой была, как и прежде, четко налажена. На радиостанцию «Тихий океан» Юрий регулярно слал репортажи. Он рассказал о поле Бородино, побывал на родине двух замечательных русских людей Твардовского и Пржевальского (Починковский район на Смоленщине), в Орше беседовал с братом Константина Заслонова, рассказал дальневосточникам о Хатыни, о минском музее партизанской войны. Рассказал, что значат
Рассказал о городах Вильнюсе и Тракае, о музее Чюрлениса в Каунасе, о встрече с Героем Советского Союза Кияшко, который освобождал село Красное от фашистов и которого белорусы пригласили на праздник.
«Я много читал о войне, но открытием были многочисленные ее следы от самой Москвы.
Видел бетонные доты, окопы и блиндажи, уже заросшие березняком, видел танки и пушки на постаментах. И, конечно, по всей дороге — могилы, могилы. Одинокие и большие братские с фамилиями погибших. И с такой вот, например, потрясающей надписью: «Тут покоятся 17 тысяч советских воинов». На белорусской земле еще так прочно сидит в памяти всех людей, что, о чем бы ни заговорил человек, разговор обязательно этой раны коснется. Эти приметы войны до боли бередят душу».
Было у ходока много интересных встреч и знакомств. Как и прежде, приглядывался к быту людей. Совершенно очаровала пешехода Литва. «Все понравилось: живописный холмистый пейзаж, озера, вековые дубы и липы, обилие коров на пастбищах (и добротность молочной пищи!), понравилась основательность построек, аккуратность в работе, забота о красоте, что бы ни строили — дом, скамейку, дорогу, ворота, сарай. В Литве я ощутил налаженность хозяйства во всем. И ни в какой из гостиниц не услышал убивающих путника слов: «Свободных мест нет». Места всегда были.
И очень понравилось бережное отношение литовцев к своей природе.
До глубокой ночи сидели мы с пешеходом у лампы в гостинице Черняховска. За окном шелестел дождь, к стеклу прилипали мокрые листья кленов. «Погода на всем пути от Москвы до моря меня не баловала. Каждый вечер приходилось сушиться. Но заметьте — ни разу не заболел! Движение, простая еда, чистый воздух и баня делали свое дело. Лекарства, которые нес на всякий случай от Владивостока, в последний день путешествия я где-нибудь с удовольствием закопаю».
От океана до Балтики пройдено более 13 тысяч километров. Какой этап ходоку показался наиболее трудным? «Пребывание в Москве! Огромный кипучий город меня завертел, как пылинку. И я ведь оказался в нем не туристом. У океана с Олимпиады ждали вестей. Я хорошо понимал, что эти вести важнее всего получать именно от меня. И я старался: ежедневно один-два репортажа. Днем сбор фактов, ночью из-за разницы времени передача по телефону. Еле стоял на ногах. И когда пошел опять с рюкзаком, то сразу почувствовал и отдых, и облегчение.
— Интересные встречи?
«Ну, например, буквально на дороге встретил знакомого человека, которого знал по Камчатке — вместе работали. «Юрка, ты?!»
Обнялись, сели поговорить. Разве не скажешь, что тесен мир! Интересная встреча состоялась у меня в Моссовете. В моей подорожной книжке «прибыл-убыл» печать и подпись поставил сам председатель Моссовета Владимир Федорович Промыслов. Он обнял меня и по-отечески напутствовал».
— Сколько же всего пройдено от Владивостока?
«Думаю, что более 13 тысяч километров. Любопытно, что как раз 13 пар туристских ботинок истоптал на этом пути и на 13 килограммов похудел».