Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая
Шрифт:
— Тишка! Об чем за обедом говорили?...
— Об князе Михайле.
— Молчи, молчи.
Князь захлопал рукой по боковому карману камзола. «Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья что-то про Витебск говорила, теперь прочту».
<Он> достал письмо [350] и положил на придвинутый к кровати столик с лимонадом и витушкой восковой свечкой. Он стал раздеваться.
Боже мой, боже мой! Как тяжело было сгибать измученные, засохшие, 70-летние его плечи в то время, как Тихон снимал кафтан, как тяжело опустился он на кровать, как не хотела подняться нога, которую разували, и как она, худая, сухая, желтая, упала вниз. А надо было еще поднять их, передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело, ох, хоть поскорее, поскорее кончились эти труды и вы бы отпустили меня», думал он.
350
Зач.:лег в кровать, надел очки и
Он сделал, поджав губу, в 20-т[ый] раз это усилие и лег с письмом в руке. Письмо сына было записано в его памяти
«Что ж это? Нет, нельзя мне успокоиться».
Он завертел своей трещеткой. Тихон вскочил.
351
Зачеркнуто:два
— Пошли Алпатыча. Дай халат и посвети в кабинет.
Надо было внушить Алпатычу, как ему поступить, ежели он встретит неприятеля, надо было запастись оружием и порохом (ружей, мушкетонов было много) на случай нападения мародеров. В два часа ночи он отпустил Алпатыча, но только что он отпустил его, как ему вспомнились еще необходимые, несделанные распоряжения. Надо было написать письмо сыну, надо было здесь, в Лысых Горах, распорядиться постановкой пикетов на дорогах, надо было укрепить усадьбу, внушить мужикам, написать предводителю. Не снимая халата до рассвета, князь Николай Андреич не ложился. [352] Утром он оделся, пошел в кабинет и послал за дочерью и за чаем. Но, когда пришли, он спал в кресле, склонившись на ручку, и на ципочках унесли кофе. Так же, как и прежние дни, в неперемежающихся хлопотах и заботе, прошли эти 3 дни отсутствия Алпатыча, со 2-го дня были посланы гонцы за ним, и целые дни князь Николай Андреич распоряжался шитьем платьев военных для всех дворовых и обучением их стрельбе, которое он поручил архитектору. [353]
352
Зач.:и заснул
353
На полях:Ехать в орденах. Ученье дворовых.
Лысые Горы, имение князя Николая Андреича Болконского, находились в 60 верстах от Смоленска, позади его, и в 30 верстах [354] от Московской дороги. 2-го числа, после медового Спаса, [355] Яков Алпатыч по поручениям князя отправился в Смоленск. [356]
Яков Алпатыч, несмотря на то, или именно потому, что имел честь и счастие часто подпадать под удары суковатой палки старого князя, был по своему положению в той среде, в которой он действовал уже 36 лет и из которой не выходил, такой властный вельможа, какой теперь есть, может быть, только на востоке, такой вельможа, каким был какой-нибудь кардинал Ришелье и вообще полномочный любимец самодержавного государя. Не говоря о уездном городе, Смоленск находился еще в районе власти Алпатыча. В Смоленске Алпатыч, как с равными и даже низшими, обращался с губернскими секретарями и почтмеистерами. И купцы наперерыв просили его сделать честь посещения. Алпатыч под Очаковым мальчишкой был с князем и потому [357] имел несколько воинственный, акуратный вид старого служаки. В войне он считал себя таким же непреложным судьей, как и своего барина, и так же, как князь, считал, что под Очаковым действительно была война, и всё, что теперь называли войной, было так, детская забава — «так притворялись тоже, мы воюем» — говорил Алпатыч... [358]
354
Зач.:только
355
Осталось по ошибке не зачеркнутым:который Яков Алпатыч Далее позднее зачеркнуто:степенно отпраздновал с обедней в нарядном, с кн[яжьего] плеча кафтане и с пирогами и гостями, почтительно зашедшими поздравить (Якова Алпатыча) княжеского управляющего,
356
Зач. позднее:для покупок, отдачи писем на почту и, главное, для узнания подробностей о войсках и о Перновском полку, которого командиром был назначен князь Андрей. Князь Андрей сам извещал об этом отца и писал ему почтительное письмо, которое было последней радостью старого князя.
357
Слово:потому вписано позднее.
358
Зачеркнуто:еще с более глубоким презрением, чем сам принципал его.
Как всегда говорящие с чужого голоса, Алпатыч был увереннее в этом, чем сам князь. [359]
На зорьке прекрасного летнего дня 2-го августа, с вечера получив все приказания, напившись чайку, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе — княжеский подарок, — с палкой, так же, как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасок. [360] Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком, и один становой был собственноручно избит за это. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге.
359
Слова:в этом... сам князь вписаны позднее вместо зачеркнутого:те, которые сами выдумали то, что он говорит.
На полях:Тушин радуется на убитого и завидует.
360
Зач. позднее:А[лпатыч] любил
Придворные Алпатыча: земской, конторщик, кухарка, черная и белая, две старухи, [361] мальчик-казачок, [362] кучера и разные дворовые провожали его. Горничная прибежала, прося божескую милость сделать, купить ей вот точно таких иголочек. Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица-старушка тайком сунула узелок. — (Алпатыч не любил бабьи сборы.) — Один кучер подсадил его под руку.
— Ну, ну, бабьи сборы, бабы, бабы, — пыхтя, проговорил Алпатыч, точно так, как говорил князь, садясь в кибиточку. Отдал последние приказания о работах земскому и, в этом уж не подражая князю, снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
361
Мальчик-казачок вписано позднее.
362
Зач. позднее:лакеи, музыканты и надписаны след. три слова.
— Вы, ежели что, вы вернитесь, [363] Яков Алпатыч, ради Христа нас пожалей, — прокричала ему жена, [364] намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
— Бабы, бабы, бабьи сборы, — проговорил Алпатыч про себя и поехал холодком зари, оглядывая вокруг себя покрытые росой поля и соображая свои распоряжения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание. Алпатыч не только словами и приемами, он даже лицом был похож на старого князя.
363
След. шесть слов вписаны на полях позднее.
364
Конец фразы вписан на полях позднее.
[365] Покормив дорогой в Поповых Крестах, к вечеру 2-го Алпатыч приехал в город и остановился у Ферапонтовых. Ферапонтовы были купцы, 5 братьев, у отца которых еще стоял Яков Алпатыч и с которым игрывал в шашки 30 лет тому назад точно так же, как играл теперь в мучной лавке с старшим братом.
По дороге Алпатыч [366] встречал и обгонял обозы и войска, но в городе еще [367] было тихо. Ферапонтовы сообщили ему, что некоторые по глупости собираются из Смоленска и боятся.
365
Зачеркнуто:Проехав
366
Зач. позднее:встретил мало воинских и надписаны след. три слова.
367
Слова:но... еще вписаны позднее.
— А по нашему делу разве соберешься, да и губернатор объявил, что опасности нет и войска наши далеко впереди.
Ферапонтов еще рассказал некоторые военные новости, как Платов Матвей Иваныч крепко бьет французов и на реке Марине (хотя никакой похожей по имени реки не было) 18 т[ысяч] французов в одну ночь утопил. Яков Алпатыч невнимательно слушал рассказы Ферапонтова. Он так же, как князь, презирал бабьи толки и был убежден, что кроме князя, хотя он и за 60 верст, никто вернее не знает хода дел.
На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Все его знали, все кланялись ему весело. Он зашел в лавки, на почту и в присутственные места, где пробыл весьма долго. Алпатыч считал себя большим мастером ходитьпо делам и писать прошения с такими периодами, где далеко, далеко от всех обстоятельств глагол стоял на самом конце. Дело в присутствии было самое пустое, подача ревижских сказок, но Яков Алпатыч с другом своим протоколистом долго, тонко обсуждали предмет и решили сделать так, чтобы вышло как можно сложнее и хитрее, хотя в хитрости надобности не было. Потом Алпатыч с протоколистом выпил дрей-мадеры, поговорил о политике и пришел, несколько раскрасневшийся, в лавку к Ферапонтову. Яков Алпатыч, что было большая редкость в то время, был так крепок насчет вина, что он не скрывал от князя и в добрую минуту говаривал ему: