Полное собрание сочинений. Том 16. В час высокой воды
Шрифт:
Но куда более ценными оказались включенья в смолах для познания жизни на нашей планете. Установлено: янтарь образовался сорок — пятьдесят миллионов лет назад. В то время в северной части Европы — на территории нынешних Швеции, Финляндии, Карелии и Кольского полуострова — произрастали пышные субтропические леса, состоявшие из сосен, туи, секвойи, платанов, кленов, пальм и диких бананов. Лес оплетали лианы, пестрели повсюду цветы, скакали по веткам белки. Как и нынче, стучали по древесным стволам дятлы, порхали синицы, мириады насекомых летали и ползали в жарком «янтарном лесу».
Громадные сосны — их было тут двадцать видов, — залечивая раны и трещины, обильно
А нежные, хрупкие существа к нам «долетели»! Как будто вчера увязла мушка в смоле — видны ее тонкие ножки, перепонки на крыльях. В янтаре сохранились даже мелкие волоски насекомых, даже тончайшая паутина и на ней паучок.
Вечная мерзлота помогла сохранить до наших дней тела мамонтов, но эти животные жили «недавно» — каких-нибудь десять — пятнадцать тысяч лет назад. Тут же сорок миллионов лет — человека на земле еще не было.
Янтарь донес к нам детали далекой, загадочной жизни, помог воссоздать облик леса, его породившего (двести разных растений!), а также мир мелких животных, в нем обитавших. Три тысячи видов членистоногих — жуков, комаров, бабочек — дошли до нас заточенными в янтаре.
Тщательное исследование показало: большинство из животных имели те же формы, что и сегодня…
Таков почтальон из далеких времен.
Фото из архива В. Пескова . 14 сентября 1985 г.
Доверие
(Окно в природу)
Облик человека, запах его в наследственной памяти животных запечатлен как опасность. Все прячутся, убегают, как только услышат наши шаги. Нападать на людей решаются лишь больные старые тигры, медведь-шатун да еще крокодил, не различающий в пище — человек это или что-то другое. Не боятся людей те, кто не видел их никогда и не знает, на что способно двуногое существо.
Не боялась островная бескрылая птица дронт и поплатилась за это существованием — ни одного дронта на земле не осталось. Не боятся человека пингвины. В Антарктиде приходилось наблюдать, как издали с любопытством они бегут поглазеть на людей. Они позволяют человеку ходить внутри их колонии, и лишь прикосновение вызывает у них возражение.
Не боялись когда-то людей слоны. Но охотник с ружьем быстро их вразумил. Не боится человека сибирская птица дикуша, позволяющая ловить себя петлей на палке. И это дорого стоит доверчивой птице.
Потерянное доверие восстановить трудно, но, как показывает жизнь, вполне возможно.
Слоны в национальных парках Африки уже не убегают панически, увидев или почувствовав человека. Лебеди позволяют к себе подходить достаточно близко, и это потому только, что практически всюду эту птицу щадят. Но особенно быстро, буквально у нас на глазах во многих местах перестали человека бояться дикие утки. И это при том, что птица по-прежнему является объектом охоты.
Всюду,
Но в последние два-три года утки безбоязненно стали селиться на деревенских прудах в Подмосковье. Уже лет двадцать хожу я в лес по деревне Картмазово. На пруду всегда видел только домашних птиц. Но вот уже третий год — дикие выводки, а этим летом — сразу четыре. Полное доверие человеку! Подплывают, стоит лишь бросить корм. А во двор, стоящий у пруда, утки ходят гуськом и кормятся с курами.
С появлением льда утки с прудов улетают. Куда? В Подмосковье есть теплые воды, на них прокормишься и в мороз. А если утки летят на юг? На пути их ведь могут встретить с ружьем.
Становятся утки жертвами доверчивости или, может быть, тонко распознают ситуацию: доверяют там, где следует доверять, и осторожны, где есть опасность? Так или иначе, доверчивых уток стало повсюду много.
Фото из архива В. Пескова. 21 сентября 1985 г.
Плёс
(Проселки)
Летом 1888 года еще мало кому известный молодой пейзажист Исаак Левитан плыл по Волге из Нижнего Новгорода в поисках «источника сильных впечатлений». Художник был грустен, даже уныл — Волга вопреки ожиданию душу не задевала. И вдруг за Кинешмой взгляд живописца и его спутницы привлек маленький городок, убегавший от воды круто в гору, в зелень берез и елок. На бугре стояла бревенчатая церковка, кругом темнел отражавшийся в Волге лес. Левитан побежал к капитану:
— Что за место?
— Городок Плёс, — равнодушно сказал капитан, — точнее сказать, городишко…
Но художник уже не слушал. Городок приближался. И было в нем что-то заставлявшее поспешить.
— Сходим! — художник побежал в каюту за мольбертом и саквояжами.
Так случайно Левитан встретился с Плёсом.
Теперь, спустя без малого сотню лет, пассажиры на теплоходах заранее выходят на палубы и с нетерпением ждут… Со времен Левитана облик города мало в чем изменился. И в этом его привлекательность.
Случается, два, даже три громадных теплохода борт к борту стоят у Плёса. Местные жители растворяются в потоке приезжих. По делу прибывают сюда немногие. Главное — навестить городок, самому убедиться: справедлива ль о нем молва?
* * *
История Плёса не бездонна, но глубока. Основан он был в год Грюнвальдской битвы (1410) с назначением: оберегать границы Руси от набегов с востока. Место для рубленой крепости посланцы московского князя Василия (сына Дмитрия Донского) выбрали не случайно. На Верхней Волге это самая высокая точка. Крутизна берегов обрывалась возле воды, и с двух сторон крепость обрамляли овраги. Неприступной стояла она на мысу. Это не помешало, однако, молодому казанскому хану Махмуту Хази «сжечь Плёсо» (так изначально назван был город). Но то был всего лишь набег. Плёсо восстановился. Служил позже сборным пунктом для войска против казанских ханов. Беспокойство с востока сменилось потом нашествием с запада — в Смутное время просочилось сюда шляхетское войско…