Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате
Шрифт:
Самую отвратительную картину являет собой свинья, жадно поглощающая отрыжку лежащего на земле пьяницы. В упоении она может отхватить у лежащего нос или уши, такие случаи были.
В тропиках знамениты сахаристые величиной с дыню плоды мерулы. Когда они созревают (точнее, перезревают) и в них наступает броженье, джунгли охватывает вакханалия. За плодами охотятся слоны, обезьяны, разные птицы, муравьи и жуки. «В 1964 году, — пишет Корытин, — в национальном парке Крюгера (Африка) отмечен небывалый урожай мерулы. И около двух тысяч слонов в течение нескольких недель с трубными звуками и воспаленными глазами бродили по просторам
Из «наших» животных особо пристрастны ко всему, что пахнет спиртным, медведи. Возможно, это наследственная привычка любителей меда, который при некоторых условиях превращается в медовуху. Зная эту слабость медведей, на Руси в старину их ловили живьем, оставляя в нужных местах колоды, полные медовухи. Напившись, медведь обычно поблизости засыпал, становясь нетрудной добычей ловцов.
Следствия опьянений у животных такие же, как у людей, — нарушается четкость движений, становится невозможной верная оценка обстановки — хищник теряет ловкость, жертва бывает беспечно небоязлива. У пристрастившихся к алкоголю животных (вольно или невольно виновник этому человек) развиваются те же болезни, что и у людей-пьяниц.
Лабораторными экспериментами установлено: так же, как у людей, есть у животных особи, генетически предрасположенные к алкоголизму, других же алкоголь отвращает.
Опытами над крысами и мышами установлено также: к алкоголю устремляются скорее гонимые и угнетенные в группе, чем доминанты, — «потребность замочить горе». Что касается выживания в ситуациях экстремальных, то вот один из множества экспериментов. Крыс бросали в бассейн попарно: «сильнопьющего» и «мало пьющего». В воде на маленьком сухом островке мог уместиться только один из брошенных в воду. В семнадцати парах, подвергнутых эксперименту, шестнадцать раз островком завладевал «малопьющий».
Алкоголизм в мире животных проблемою быть не может. Возможности приобрести пагубную привычку в природе очень невелики. Только рядом с людьми она возникает и может стать роковой. Посмотрите на снимки. Даже среди животных пьяница нехорош, неприятен или вовсе трудно переносим.
Улитка не прочь выпить пива.
Вот оно, лицо похмелья.
Фото из архива В. Пескова . 1 августа 1992 г.
Ореховый ливень
(Окно в природу)
День был погожий. Бабье лето подрумянило лесные опушки, подсинило прозрачные дали, устлало тропинки опавшим листом.
Я кинул рюкзак на опушке под ореховый куст и сел, зажмурившись, слушал, как в безветрии тихо дрожали листы на осине. В такие минуты особенно чувствуешь жизнь, чувствуешь неумолимое вращенье колеса времени: «Вот и еще одна осень…» Стрекотала в лесу сорока. Два ворона с веселым криком играли над лесом. Вдруг на колени мне сверху упал орех, тяжелый, как будто точеный из плотного дерева. Подняв глаза кверху, я увидел резвого поползня. Не обращая внимания на сидевшего под кустом человека, он делал заготовки на зиму.
Еще один орех, как видно, едва державшийся, упал на землю, а с другим птица нырнула в чащу.
Орехи так поздно?
Я тряхнул куст, и вместе с листом на землю грянул ореховый ливень. Ничего подобного никогда я не слышал — орехи стучали по веткам и гулко ударялись о землю. Как видно, куст обошли, не заметили люди, и мы с поползнем в последние дни сентября убирали нетронутый урожай. Я потряс орешник как следует и, шевеля палочкой опавшие лопухи листьев, собрал полкепки орехов… Еще один куст. С виду ничего на нем уже не было. Но тряхнул — и опять пулевые удары о землю.
Орешник выраставшие около леса люди знают с раннего детства. Из него, очистив кору и как следует просушив, делают удилища. Наш сосед, сельский бондарь, помню, делал из орешника обручи. Орешник заменял дранку, когда надо было обмазать глиной постройку. Но главное, конечно, орехи! Их как гостинец взрослые приносили из леса вместе с грибами. И наступал день, мальчишка сам, схватившись за упругое, покрытое листьями «удилище», искал глазами и ощупью шершавые комки радости. В карманы, за пазуху, в припасенную сумку суешь добычу.
Кажется, нет уже ни одного на кусте. «Найду еще десять!» Ищешь пристально и находишь. «Еще десять!» Опять находишь…
В старину неписаный деревенский закон запрещал ходить по орехи раньше Успения (середина августа) — давали орехам созреть. Нравственный этот закон позабыли. Теперь срывают орехи, когда в них мякоть еще молочная, рвут, не жалея кустов, и уже в начале августа орешник повсюду поломан, как будто топтали его слоны.
Минувшее жаркое лето оказалось на редкость благоприятным для урожая желудей и орехов. Желуди под дубами лежат, похожие на большого калибра пули. Минуту стоишь под деревом и обязательно слышишь, как падает, пробивая листву, отлитый природой для будущей жизни снаряд. И на землю орехи падают вместе с желудями. «Пропасть орехов в этом году!
Не помню такого громадного урожая. Бабка в Москву на базар целый мешок увезла», — сказал мне в Зименках знакомый старик. Палочкой на песке нарисовал он путь до овражка, за которым орешник растет сплошняком.
Я оказался там не единственным. Под пологом дубняка кипели тихие страсти — шла охота за тем, что осталось, уцелело от августа. Нагибать орешник было не надо. Отец трясет, а мать с мальчонкой ползают под кустом — не очень простое дело заметить орешек в опадающих листьях. «Ну похвалитесь!» У одних пластиковый мешочек вот-вот лопнет от тяжести, другие приподняли громыхнувший орехами рюкзачок. Какой-то парень сделал мешок из рубашки.