Полное собрание сочинений. Том 21. Мир на ладони
Шрифт:
Фото из архива В. Пескова. 21 апреля 2000 г.
Зеленые острова Франции
(Окно в природу)
Птичье пристанище
Заповедники во многих странах — это последние уголки дикой природы. Страна с большой территорией может себе позволить создать и заповедник большой. Вспоминаю Йеллоустонский национальный парк в Штатах — сто на сто километров! Даже на мелкомасштабных
Наши заповедники тоже немаленькие, особенно в местах, удаленных от европейской части страны. Франция не может позволить себе такого. Ее заповедники небольшие, правда, их много. В один из них мы выехали из Бордо рано утром. Дорога на север от города шла вдоль вытянутого червячком морского залива, в который впадают две реки сразу — Дордонь и Гаронна.
Вода в заливе полусоленая, и в этом районе в 1820 году отвоевали у моря сто двадцать гектаров земли с каналами и прудами для услаждения рыболовов. А сто пятьдесят лет спустя образовали тут заповедник — пристанище для местных и перелетных птиц. Сто двадцать гектаров. Это очень немного, если учесть, что паре лебедей для жизни в покое надо десять гектаров.
Акробатика аистов.
Встретил нас у ворот заповедника орнитолог Клод Фене. В его лице представлены тут наука, охрана и учет всего, что бегает и летает.
Надо сказать, сто двадцать гектаров освоены живностью хорошо. Есть городок барсуков, живут две пары лис, с десяток выдр, норки, генетты (я видел их в Африке, прирученных для ловли крыс и мышей). Но главное богатство этой маленькой территории — птицы. Все Клодом тут сосчитано и замечено — пятьдесят пар соловьев, девятнадцать коршунов, несколько филинов, двенадцать пар аистов, десять пар лебедей и много цапель. «Мелких птиц не считаем, — улыбается Клод, передавая бинокль. — В поле зрения, случается, попадают сразу более тридцати».
Всего в заповеднике гнездится восемьдесят видов пернатых, а если считать с пролетными, то бывает их триста с лишним. Гордость этих угодий колпицы — голенастые, на цапель похожие птицы с расширенным на конце лопаточкой клювом. По словам Клода, тут живет треть этих птиц, обитающих на земле. Обычны тут также малые белые цапли, некогда почти совсем истребленные на украшения дамам.
А из пролетных птиц больше всего собирается тут казарок, прилетающих на зимовку из тундровой зоны Сибири. Осенью их бывает более пятидесяти тысяч. Зимуют в заповеднике кулички. Обилие рыбы собирает на пруды сотни бакланов. У этих ныряльщиков в отличие от уток перья частично мокнут. Крылья бакланы сушат, приседая на специальные столбики на прудах. Ниже бродят по воде или дремлют на одной ноге большие и малые кулики.
Клод ведет нас по специальной витиеватой гравийной тропе. Следом за нами движутся посетители заповедника — учительница биологии с ребятишками в возрасте пятиклассников, мама с двумя проказливыми малышами, молодые парочки. Тропа тянется километров на восемь. Пройдя по ней, много всего увидишь.
Вот гнезда лебедей. Лебедушка сидит на яйцах, самец же бдительно сторожит свой семейный участок. Стоит кому-то остановиться на дамбе, большая птица, вытянув шею, норовит клюнуть. А утки к людям привыкли — к остановившимся подплывают, надеясь получить угощенье.
Но есть птицы, не терпящие беспокойства. Для наблюдения за ними на тропе оборудовано специальное укрытие со скамейками и щелью в дощатой стене. Тут можно присесть с биноклем или же с фотокамерой. За год по тропе проходит семьдесят тысяч посетителей заповедника.
Тропа кончается там же, где начинается, — возле колонии аистов. Проезжая по Франции, гнезд аистов мы не видели. В Западной Европе эта птица при сокращении кормных угодий остановится редкой. Но тут, где еды вдоволь, аисты живут в единой колонии. Подходящих деревьев для гнезд поблизости нет, и птицы охотно занимают платформы на высоких столбах.
Толпы людей птиц ничуть не смущают. Мы застали время, когда аисты, «поделив» гнезда, их обживали — у них была пора свадеб. На одном гнезде удалось заснять спариванье птиц. Этот процесс у аистов требует акробатики. На спину стоящей в гнезде самки опустился такой же голенастый самец. Чтобы удержать равновесие, птицы сцепились клювами и так стояли довольно долго. Самка была неподвижной, а избранник ее, балансируя крыльями, противился ветру, дувшему с моря. Как происходит соитие, зрителям показано не было. Возможно, гимнастический этюд является частью брачного ритуала — проверкой: а прочно ли в этой жизни партнер стоит на ногах? Для аиста хождение по болоту так же важно, как и полет.
Еще один гимнастический номер мы увидели из укрытия. На мелководье в странной позе — на одной ноге — стояли крупные кулики.
Способность поднимать ногу и держаться лишь на одной у птиц, живущих возле воды, отменная. На одной ноге могут подолгу стоять гуси, фламинго, утки. И вот вам на снимке пример отменного равновесия и крепости ног куликов.
Позы для отдыхающих птиц — характерные.
Говорят, что гуси, стоя на одной ноге, другую греют в пуху. А эти вот кулики? Вода на мелководье уже прогрелась, явно, что дело не в холоде. Чем-то удобной для отдыхающих птиц является эта странная поза.
Четыре часа провели мы на тропе заповедника, наблюдая за жизнью пернатых его обитателей. День был пасмурный, с дымкой мелкого дождика.
— Журавли? — тронул я за локоть Клода, показывая на пролетающих вдалеке над реденьким лесом птиц.
— Нет, — сказал Клод. — Нет. Это аисты. Журавли слишком осторожные птицы, чтобы тут появляться. Но главное — в другом. Во Франции замечена всего одна пара гнездящихся журавлей. Всего одна.
— А когда-то водились?
— Конечно! Когда-то в наших лесах и медведи водились. А сегодня такая вот арифметика…
Поза отдыха.
Лунные рыбы
Я стоял, как мальчик, расплющив нос, у стекла и наблюдал за рыбами. Это были непривычные, странные существа. Их название «лунные рыбы» исключительно точное. Они не белые, а как бы кованные из серебра.
Плоские, с высоким скошенным носом, с выпяченной нижней губой и большими тонкими плавниками. Нет, пожалуй, даже не серебром сияли необычные их тела, а перламутром, что ближе к лунному свету. Рыбы спокойно ходили туда-сюда по свободному пространству воды.