Полное собрание сочинений. Том 26. Произведения 1885–1889 гг. Власть тьмы
Шрифт:
Да завтра пошлем.
То-то, оно лучше. А у нас, деушка, свадьба.
Что ж так, весной?
Да, видно, пословица недаром молвится: бедному жениться и ночь коротка. Семен Матвеевич за себя Маринку взял.
Нашла-таки себе счастье!
Вдовец, должно, на детей пошла.
Четверо. Какая же путная пойдет! Ну, ее и взял. Она и рада. Вино пили, ведашь,
Вишь ты! Слух-то был? А с достатком мужик-то?
Живут ничего пока.
Оно точно, что на детей кто пойдет. Вот хоть бы у нас Михайло. Мужик-то, матушка моя…
Эй, Мавра, куда тебя дьявол носит? Поди корову загони. (Соседка уходит.)
Выдали, деушка, от греха, по крайности мой дурак об Микишке думать не будет. (Вдруг переменяет голос на шопот.) Ушла! (Шопотом.) Что ж, говорю, чайком-то поила?
И не поминай. Помирал бы лучше сам. Всё одно не помирает, только греха на душу взяла. О-о! головушка моя! И зачем ты мне давала порошки эти?
Что ж порошки? Порошки, деушка, сонные, что ж не дать? От них худа не будет.
Я не про сонные, а про те, про белесые-то.
Что ж, те порошки, ягодка, лекарственные.
Знаю, да боязно. Измучал он меня.
Что ж, много извела?
Два раза давала.
Что ж, не приметно?
Я сама в чаю пригубила, чуть горчит. А он выпил с чаем-то, да и говорит: мне и чай-то противен. Я говорю: больному всё горько. Да и жутко же мне стало, тетушка.
А ты не думай. Что думать, то хуже.
И лучше ты мне не давала бы и на грех не наводила. Как вспомнишь, так на душе загребтит. И зачем ты дала мне их?
И, что ты, ягодка! Христос с тобой. Что ж ты на меня-то сворачиваешь? Ты, деушка, мотри, с больной головы на здоровую не сворачивай. Коли чего коснется, мое дело сторона, я знать не знаю, ведать не ведаю, – крест поцелую, никаких порошков не давала и не видала и не слыхала, какие такие порошки бывают. Ты, деушка, сама думай. Мы и то намеднись про тебя разговорились, как она, мол, сердечная, маится. Падчерица – дура, а мужик гнилой – присуха одна. С этой жизни чего не сделаешь.
Да я и то не отрекусь. От моего житья не то что эти дела, а либо
То-то и дело. Рот разевать некогда. А как-никак, обыскать деньги да чайком попоить.
О-о, головушка моя бедная! И что делать теперь, сама не знаю, и жутость берет, – помирал бы уж лучше сам. Тоже на душу брать не хочется.
А что ж он деньги-то не открывает? Что ж, он их с собой возьмет, никому не достанутся? Разве это хорошо? Помилуй Бог, такие деньжищи да дур`oм пропадут. Разве это не грех? Что ж он-то делает? На него и смотреть?
Уже и сама не знаю. Измучал он меня.
Чего не знать-то? Дело на виду. Промашку теперь сделаешь, век каяться будешь. Передаст он сестре деньги, а ты оставайся.
О-ох, и то посылал ведь за ней, – итти надо.
А ты погоди ходить, а первым делом самоварчик поставь. Мы его чайком попоим да деньги вдвоем поищем – дощупаемся, небось.
О-о! Как бы чего не было.
А то что ж? Что смотреть-то. Что ж ты деньги-то только глазами поваляешь, а в руки не попадут? Ты делай.
Так я пойду самовар поставлю.
Иди, ягодка, дело делай как надо, чтоб после не тужить. Так-то. (Анисья отходит, Матрена подзывает.) Одно дело: Микитке не сказывай про все дела. Он дурашный. Избави Бог, узнает про порошки. Он Бог знает что сделает. Жалостлив он очень. Он, ведашь, и курицы, бывало, не зарежет. Не сказывай ему. Беда, он того не рассудит. (Останавливается в ужасе, на пороге показывается Петр.)
Что ж вас не дозовешься. О-ох! Анисья, кто здесь? (Падает на лавку.)
Чего вылез? Лежал бы, где лежал.
Что, за Марфой ходила девка-то?.. Тяжко… Ох, хоть бы смерть скорее!..
Недосуг ей, я ее на речку послала. Дай срок, управлюсь, сама схожу.
Анютку пошли. Где она? Ох, тяжко! Ох, смерть моя!
Я и то послала за ней.
Ох! Где ж она?
Где она там, пралик ее расшиби?
Ох, мочи моей нет. Сожгло нутро. Ровно буравцом сверлит. Что ж меня бросили как собаку… и напиться подать некому… Ох… Анютку пошли ко мне..