Полное собрание сочинений. Том 3. Развитие капитализма в России

Ленин Владимир Ильич

I. Земско-статистические данные о Новороссии

Г-н В. Постников в своем сочинении: «Южнорусское крестьянское хозяйство» (М. 1891) {39} собрал и обработал данные земской статистики по Таврической, отчасти также Херсонской и Екатеринославской губерниям. В литературе о крестьянском разложении это сочинение должно быть поставлено на первое место, и мы считаем необходимым свести по принятой нами системе собранные г. Постниковым данные, дополняя их иногда данными земских сборников. Таврические земские статистики приняли группировку крестьянских дворов по величине посева – прием очень удачный, позволяющий точно судить о хозяйстве каждой группы вследствие преобладания в этой местности зерновой системы хозяйства при экстенсивном земледелии. Вот общие данные о хозяйственных группах таврического крестьянства [38] .

39

Книга В. Е. Постникова «Южнорусское крестьянское хозяйство» подробно разобрана Лениным в одной из его первых работ – «Новые хозяйственные движения в крестьянской жизни», которая вошла в первый том настоящего издания. Там же опубликованы пометки Ленина на книге Постникова.

38

Нижеследующие данные относятся большею частью к трем северным материковым уездам Тавричесной губ.: Берлинскому, Мелитопольскому и Днепровскому, или же к одному последнему.

Неравномерность

в распределении посева очень значительна: ²/₅ всего числа дворов (имеющие около ³/₁₀ населения, ибо состав семьи здесь ниже среднего) имеют в своих руках около ¹/₈ всего посева, принадлежа к малосеющей, бедной группе, которая не может покрыть своих потребностей доходом от своего земледелия. Далее, среднее крестьянство обнимает тоже около ²/₅ всего числа дворов, которые покрывают свои средние расходы доходом от земли (г. Постников считает, что на покрытие средних расходов семьи требуется 16–18 десятин посева). Наконец, зажиточное крестьянство (около ¹/₅ дворов и ³/₁₀ населения) сосредоточивает в своих руках более половины всего посева, причем размер посева на 1 двор ясно показывает «коммерческий», торговый характер земледелия этой группы. Чтобы точно определить размеры этого торгового земледелия в разных группах, г. Постников употребляет следующий прием. Из всей посевной площади хозяйства он выделяет площади: пищевую (дающую продукт на содержание семьи и батраков), кормовую (на корм скоту), хозяйственную (на посевное зерно, площадь под усадьбами и пр.) и определяет таким образом размер рыночной или торговой площади, продукт которой идет в продажу. Оказывается, что у группы с 5–10 дес. посева всего лишь 11,8 % посевной площади дает рыночный продукт, тогда как по мере увеличения посева (по группам) этот процент повышается следующим образом: 36,5 %—52 %—61 %. Следовательно, зажиточное крестьянство (2 высшие группы) ведет уже торговое земледелие, получая в год 574–1500 руб. валового денежного дохода. Это торговое земледелие превращается уже в капиталистическое, так как размеры посева у зажиточных крестьян превышают рабочую норму семьи (т. е. то количество земли, которое может обработать семья своим трудом), заставляя их прибегать к найму рабочих: в трех северных уездах Таврической губ. зажиточное крестьянство нанимает, по расчету автора, свыше 14 тысяч сельских рабочих. Наоборот, бедное крестьянство «отпускает рабочих» (свыше 5 тысяч), т. е. прибегает к продаже своей рабочей силы, так как доход от земледелия дает, например, в группе с 5–10 дес. посева только около 30 руб. деньгами на двор [39] . Мы наблюдаем, следовательно, здесь именно тот процесс создания внутреннего рынка, о котором и говорит теория капиталистического производства: «внутренний рынок» растет вследствие превращения в товар, с одной стороны, продукта торгового, предпринимательского земледелия; с другой стороны – вследствие превращения в товар рабочей силы, продаваемой несостоятельным крестьянством.

39

Г-н Постников справедливо замечает, что в действительности различил между группами по величине денежного дохода от земли гораздо значительнее, ибо в расчетах принята 1) одинаковая урожайность и 2) одинаковая цена сбываемого хлеба. На деле же зажиточные крестьяне имеют лучшие урожаи и выгоднее продают хлеб.

Чтобы ознакомиться ближе с этим явлением, посмотрим на положение каждой отдельной группы крестьянства. Начнем с высшей. Вот данные о ее землевладении и землепользовании:

Мы видим, следовательно, что зажиточное крестьянство, несмотря на наивысшую обеспеченность его надельной землей, концентрирует в своих руках массу купчих и арендуемых земель, превращается в мелких землевладельцев и фермеров [40] . На аренду 17–44 дес. расходуется в год, по местным ценам, около 70–160 руб. Очевидно, что мы имеем здесь дело уже с коммерческой операцией: земля становится товаром, «машиной для добывания деньги».

40

Заметим, что сравнительно значительное количество купчей земли у несеюших объясняется тем, что в эту группу вошли лавочники, владельцы промышленных заведений и проч. Смешение подобных «крестьян» с земледельцами составляет обычный недостаток земско-статистических данных. Мы будем еще говорить об этом недостатке ниже.

Возьмем далее данные о живом и мертвом инвентаре;

**Перевозочный инвентарь – брички, телеги, фургоны и т. п. Пахотный – плуги, буккеры (скоропашки) и проч.

Зажиточное крестьянство оказывается во много раз обеспеченнее инвентарем, чем бедное и даже чем среднее. Достаточно взглянуть на эту табличку, чтобы понять полную фиктивность тех «средних» цифр, с которыми так любят оперировать у нас, говоря о «крестьянстве». К торговому земледелию у крестьянской буржуазии присоединяется здесь и торговое скотоводство, именно: взращивание грубошерстных овец. Относительно мертвого инвентаря приведем еще данные об улучшенных орудиях, заимствуя их из земско-статистических сборников [41] . Из всего числа жнеек и косилок (3061)—2841, т. е. 92,8 %, находятся в руках крестьянской буржуазии (¹/₅ всего числа дворов).

41

«Сборник стат. свед. по Мелитопольскому уезду». Симферополь, 1885 г. (Т. 1. «Сборник стат. Свед. по Таврической губ.»){121}, – «Сборник стат. свед. по Днепровскому уезду». Т. II. Симф. 1888 г.

Вполне естественно, что у зажиточного крестьянства и техника земледелия стоит значительно выше среднего (больший размер хозяйства, более обильный инвентарь, наличность свободных денежных средств и т. д.), именно: зажиточные крестьяне «производят свои посевы скорее, лучше пользуются благоприятной погодой, заделывают семена более влажной землей», вовремя производят уборку хлеба; одновременно вместе с возкою и молотят его и т. д. Естественно также, что величина расхода на производство земледельческих продуктов понижается (на единицу продукта) по мере увеличения размеров хозяйства. Г-н Постников доказывает это положение особенно подробно, пользуясь следующим расчетом: он определяет количество работников (вместе с наймитами), голов рабочего скота, орудии и пр. на 100 десятин посева в различных группах крестьянства. Оказывается, что это количество уменьшается по мере увеличения размеров хозяйства. Например, у сеющих до 5 десятин приходится на 100 десятин надела 28 работников, 28 голов рабочего скота, 4,7 плуга и буккера, 10 бричек, а у сеющих свыше 50 десятин – 7 работников, 14 голов рабочего скота, 3,8 плуга п буккера, 4,3 брички. (Мы опускаем более детальные данные по всем группам, отсылая тех, кто интересуется подробностями, к книге г. Постникова.) Общий вывод автора гласит: «С увеличением размера хозяйства и запашки у крестьян расход по содержанию рабочих сил, людей и скота, этот главнейший расход в сельском хозяйстве, прогрессивно уменьшается, и у многосеющих групп делается почти в два раза менее на десятину посева, чем у групп с малой распашкой» (стр. 117 назв. соч.). Этому закону большей продуктивности, а, следовательно, и большей устойчивости крупных крестьянских хозяйств г. Постников совершенно справедливо придает важное значение, доказывая его весьма подробными данными не только для одной Новороссии, но и для центральных губерний России [42] . Чем дальше идет проникновение товарного производства в земледелие, чем сильнее, следовательно, становится конкуренция между земледельцами, борьба за землю, борьба за хозяйственную самостоятельность, – тем с большей силой должен проявиться этот закон, ведущий к вытеснению среднего и бедного крестьянства крестьянской буржуазией. Необходимо только заметить, что прогресс техники в сельском хозяйстве выражается различно, смотря по системе сельского хозяйства, смотря по системе полеводства. Если при зерновой системе хозяйства и при экстенсивном земледелии этот прогресс может выразиться в простом расширении посева и сокращении числа рабочих, количества скота и пр. на единицу посева, то при скотоводственной или технической системе хозяйства, при переходе к интенсивному земледелию, тот же прогресс может выразиться, например, в посеве корнеплодов, требующих большего количества рабочих на единицу посева, или в заведении молочного скота, в посеве кормовых трав и пр. и пр.

42

«Земская статистика с неоспоримой ясностью показывает, что чем Солее размер крестьянского хозяйства, тем менее на данную площадь пахотной земли содержится инвентаря, рабочих людей и рабочего скота» (стр. 162 назв. соч.).

Интересно отметить, как отразился этот закон в рассуждениях г-на В. В. В цитированной выше статье («Вести. Евр.», 1884, № 7) он делает такое сопоставление: в центральной черноземной полосе на одну крестьянскую лошадь приходится 5–7–8 дес. пашни, тогда как «по правилам трехпольного севооборота» полагается 7–10 дес. («Календарь» Баталина). «Следовательно, на обезлошадение части населения этой области России нужно смотреть до известной степени как на восстановление нормального отношения между количеством рабочего скота и площадью, подлежащей обработке» (стр. 346 в указанной статье). Итак, разорение крестьянства ведет к прогрессу сельского хозяйства. Если бы г. В. В. обратил внимание не только на агрономическую, но и на общественно-хозяйственную сторону этого процесса, то он мог бы увидеть, что это есть прогресс капиталистического земледелия, так как «восстановление нормального отношения» рабочего скота и пашни достигается либо помещиками, заводящими свой инвентарь, либо крупными посевщиками из крестьян, т. е. крестьянской буржуазией.

К характеристике высшей группы крестьянства надо добавить еще значительное употребление наемного труда. Вот данные по 3-м уездам Таврической губернии:

Г-н В. В. в указанной статье рассуждал об этом вопросе следующим образом: он брал процентное отношение числа хозяйств с батраками ко всему числу крестьянских хозяйств и заключал: «Число крестьян, прибегающих для обработки земли к помощи наемного труда, сравнительно с общей массой народа, совершенно ничтожно: 2–3, maximum 5 хозяев из 100, – вот и все представители крестьянского капитализма; это» (батрацкое крестьянское хозяйство в России) «не система, прочно коренящаяся в условиях современной хозяйственной жизни, а случайность, какая была и 100 и 200 лет тому назад» («Вести. Евр.», 1884, № 7, стр. 332). Какой смысл сопоставлять число хозяйств с батраками со всем числом «крестьянских» хозяйств, когда в это последнее число входят и хозяйства батраков? Ведь по подобному приему можно бы отделаться лишь и от капитализма в русской промышленности: стоило бы лишь взять процент промысловых семей, держащих наемных рабочих (т. е. семей фабрикантов и фабрикантиков) ко всему числу промысловых семей в России; получилось бы «совершенно ничтожное» отношение к «массе народа». Несравненно правильнее сопоставлять число батрацких хозяйств с числом одних лишь действительно самостоятельных хозяйств, т. е. живущих одним земледелием и не прибегающих к продаже своей рабочей силы. Далее г. В. В. упустил из виду мелочь: именно – что батрацкие крестьянские хозяйства принадлежат к числу крупнейших: «ничтожный» в «общем и среднем» процент хозяйств с батраками оказывается очень внушительным (34–64 %) у того зажиточного крестьянства, которое держит в своих руках больше половины всего производства, которое производит крупные количества зерна на продажу. Можно судить поэтому о нелепости того мнения, будто ото батрацкое хозяйство – «случайность», бывшая и 100–200 лет тому назад! В-третьих, только игнорируя действительные особенности земледелия, можно брать, для суждения о «крестьянском капитализме», одних батраков, т. е. постоянных рабочих, опуская поденщиков. Известно, что наем поденных рабочих играет особенно большое значение в сельском хозяйстве [43] .

43

Англия – классическая страна земледельческого капитализма. И в этой стране 40,8 % фермеров не имеют наемных рабочих 68,1 % фермеров имеют не более 2-х рабочих, 82 % фермеров имеют не более 4-х рабочих (Янсок. «Сравнительная статистика», т. II, стр. 22–23. Цитировано по Каблукову «Вопрос о рабочих в сельском хозяйстве», стр. 16) Но хорош был бы экономист, который бы забыл о массе нанимающихся поденно сельских пролетариев, как бродячих, так и оседлых, т. е. находящих «заработки» в своих деревнях.

Переходим к низшей группе. Ее составляют несеющие и малосеющие хозяева; они «не представляют большой разницы в своем хозяйственном положении… как те, так и другие либо служат батраками у своих односельчан, либо промышляют сторонними и большей частью земледельческими же заработками» (стр. 134 указ. соч.), т. е. входят в ряды сельского пролетариата. Заметим, что, например, в Днепровском уезде в низшей группе 40 % дворов, а не имеющих пахотных орудий 39 % всего числа дворов. Наряду с продажей своей рабочей силы сельский пролетариат извлекает доход от сдачи в аренду своей надельной земли:

Всего по 3-м уездам Таврической губ. сдавалось (в 1884–1886 гг.) 25 % всей крестьянской пашни, причем сюда не вошла еще земля, сдаваемая не крестьянам, а разночинцам. Всего сдаст землю в этих 3-х уездах около ¹/₃ населения, причем арендует наделы сельского пролетариата главным образом крестьянская буржуазия. Вот данные об этом.

«Надельная земля служит в настоящее время предметом обширной спекуляции в южнорусском крестьянском быту. Под землю получаются займы с выдачей векселей…земля сдается или продается на год, два и более долгие сроки, 8, 9 и 11 лет» (стр. 139 цит. соч.). Таким образом, крестьянская буржуазия является также представительницей торгового и ростовщического капитала [44] . Мы видим здесь наглядное опровержение того народнического предрассудка, будто «кулак» и «ростовщик» не имеют ничего общего с «хозяйственным мужиком». Напротив, в руках крестьянской буржуазии сходятся нити и торгового капитала (отдача денег в ссуду под залог земли, скупка разных продуктов и пр.) и промышленного капитала (торговое земледелие при помощи найма рабочих и т. п.). От окружающих обстоятельств, от большего или меньшего вытеснения азиатчины и распространения культуры в нашей деревне зависит то, какая из этих форм капитала будет развиваться на счет другой.

44

Пользуясь сама «очень многочисленными» сельскими кассами и ссудо-сберегательными товариществами, которые приносят «существенную помощь» «крестьянам с достатком». «Крестьяне маломощные поручителей за себя не находят и ссудами не пользуются» (стр. 368 цит. соч.)

Посмотрим, наконец, на положение средней группы (посев 10–25 дес. на двор, в среднем 16,4 дес.). Ее положение переходное: денежный доход от земледелия (191 руб.) несколько ниже той суммы, которую расходует в год средний тавричанин (200–250 руб.). Рабочего скота здесь по 3,2 штуки на двор, тогда как для полного «тягла» требуется 4 штуки. Поэтому хозяйство среднего крестьянина находится в положении неустойчивом, и для обработки своей земли ему приходится прибегать к супряге [45] .

45

По Мелитопольскому уезду из 13 789 дворов этой группы лишь 4218 обрабатывают землю сами, а 9201 – спрягаются. По Днепровскому, ив 8234 дворов 4029 обрабатывают землю сами, а 3835 – спрягаются. См. земско-статистические сборники по Мелитопольскому уезду (стр. Б. 195) в по Днепровскому (стр. Б. 123).

Обработка земли супрягой оказывается, разумеется, менее продуктивной (трата времени на переезды, недостача лошадей и проч.), так что, например, в одном селе г. Постникову передавали, что «супряжники часто буккеруют в день не более 1 дес., т. е. вдвое меньше против нормы» [46] . Если мы добавим к этому, что в средней группе около ¹/₅ дворов не имеет пахотных орудий, что эта группа более отпускает рабочих, чем нанимает (по расчету г. Постникова), – то для нас ясен будет неустойчивый, переходный характер этой группы между крестьянской буржуазией и сельским пролетариатом. Приведем несколько более подробные данные о вытеснении средней группы:

46

Г-н В.В. в указанной статье много рассуждает о супряге, как «принципе кооперации» и т д. Это ведь так просто, в самом деле замолчать тот факт, что крестьянство распадается на резко различные группы, что супряга есть кооперация падающих хозяйств, вытесняемых крестьянской буржуазией, и затем толковать «вообще» о «принципе кооперации», – вероятно, о кооперации между сельским пролетариатом и сельской буржуазией!