Полное собрание сочинений. Том 4. Туманные острова
Шрифт:
И еще одно интервью. Мне отвечает радист австралийской станции Моусон Аллан Мор: «По порядку на ваши вопросы. Погода облачная. Температура плюс два. Нас зимовало двадцать шесть человек. Один недавно неожиданно умер. Самая важная новость сегодня — ваш самолет. Наш уже приземлился. В Моусоне заправка горючим. Мы были очень взволнованы встречей.
Настроение зимовщиков держалось на высоте весь год. Сейчас поднимается выше, потому что скоро домой. Нашего начальника экспедиции зовут Раймонд Макмагон. Ему 27 лет. Сейчас он руководит походом на Шельфовый ледник.
В поход ушли на тракторах и собачьих упряжках.
Очень интересуемся: когда «Обь» зайдет к нам в Моусон? Аллан Мор».
Вахта радистов продолжается. Сейчас у приемных аппаратов и телетайпов трое людей, остальные чистили снег. Сейчас пришли, гогочут в соседней комнате, пьют чай. Николай Дмитриевич Тюков переставил баян от стенки, взобрался на стул, возится со своим огородом.
Клочком ваты опыляет цветы. К новогоднему празднику обещает большой урожай…
Антарктида, Мирный. 22 декабря 1963 г.
Берег снежной земли
Опять самолет. Опять перегрузка. Опять при посадке долго решали, брать журналиста или не брать. Взяли. В самолете уступили самое лучшее место — могу, положив на колени листы, писать. Изрядно трясет, но мои заботы ничто рядом с заботами радиста Коли Соловьева. Он держит связь и ухитряется варить щи на газовой плитке. Кастрюли и чайник привинчены к потолку тонкими проволоками и потому супу не удается выпрыгнуть из кастрюли. Упоительный запах вареного лука уже дошел до кабины пилота. Он поручил штурвал второму пилоту и пробует ложкой варево. Гремят чашками и десять других пассажиров: радист уже постелил на столице вместо скатерти старую карту Антарктики.
Идет второй час полета. На этот раз летим по краю Антарктиды к западу от Мирного, Антарктида круто обрывается в море глыбами льда. Летим над самым обрывом. Слева — снега, справа — прибрежный лед с синими трещинами.
Возле трещин тюлени. Никакого внимания на самолет. Дальше за льдом густая синева воды. Она все ближе подбирается к берегу.
В Антарктиде сейчас лето. Солнце. Стаи прилетевших с Севера птиц. Пингвины сели на яйца. Тюлени кормят детенышей. Люди спешат. Спешат, пока тепло, светло и редки метели.
В четвертый раз на этой неделе самолет поднимается в Мирном и берет курс на станцию «Молодежная». Сегодня в самолете — пилы, молотки, мешки с одеждой, переносный двигатель, мандолина, пес по кличке Механик и десять людей. Люди будут строить «Молодежную» и жить в «Молодежной».
В прошлом году на антарктической карте поставил точку — в двух тысячах километров от Мирного выросло несколько домиков. Восемь человек провели в них зиму — присматривались к месту.
И чем сильнее в Мирном бушевала пурга, чём громче трещали крыши под толщей снега, тем чаще шли запросы на «Молодежную»: «Подходящее ли место для большой станции?»
А потом пошли споры: быть Мирному или не быть? Мирный построен семь лет назад. Но те, кто его строил, сегодня не узнали бы Мирного. Поселка не видно. Есть только снег.
Огромный толщины снежный пласт поглотил поселок. В домики все труднее входить, в домиках душно, нарушаются коммуникации. Пробовали чистить поселок — пурга за сутки сводила на
Выбрали «Молодежную».
А Мирный? Неужели бросать поселок?
Ученые категорически сказали: «Нет, слишком важны наблюдения, сделанные в Мирном. Они привязаны к географической точке. Их прерывать нельзя!» Решили так: Мирный останется. Надо попытаться всеми средствами спасти домики от обвалов, надо продолжать наблюдения. Но и новая база нужна обязательно.
И вот в Мирном чернят снег, роют его бульдозерами. И в то же время на «Молодежную» устремились строители.
Только что прошли австралийскую станцию «Дейвич». С большой высоты видели с десяток оранжевых домиков. Казалось, кто-то из летчиков уронил на край бурой земли несколько кубиков для игры в кости. Прямо от поселка начинается поле, покрытое крошевом плоских кипенно-белых льдин. Туг, несомненно, теплее, чем в Мирном. У Мирного по льду еще можно ездить на тракторе. Туг же, среди льдин, похожих сверху на обрезки бумаги, плавают огромные айсберги. Летчик Александр Сергеевич Поляков только что позвал в кабину:
— Смотри, во время второй экспедиции на такие вот айсберги мы в первый раз рискнули посадить самолеты…
Все время идем над побережьем. Обрывы льда и море. Кое-где сквозь лед пиками прорываются горы. Рассматриваем карту: что у нас позади? Позади гора — потухший вулкан Таусс.
Позади Малые Васюки. Васюки? «Васюки, — улыбаются летчики». В 1957 году тут, на пустынном льду, «сделали прибрежный временный аэродром. Работали чуть не падая от усталости.
Кто-то для поддержания духа вспомнил «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка». Хохотали. В честь шахматных Васюков аэродром назвали Малыми Васюками. Картографы, тоже люди веселые, увековечили Васюки на картах. А сейчас пролетаем прибрежные скалы.
Древние, как почерневшие замки, они хранят ледяные тайны земли. Одна из скал называется Мэри — монолит. Наверное, в честь невесты или жены назвал какой-нибудь капитан…
Начинаем понемногу снижаться. Через двадцать минут австралийская станция Моусон. Будум садиться. Наш самолет на колесах не может лететь в «Молодежную», для него нет полосы. В Моусоне будем ждать встречного самолета Виктора Кубышкина. Его машина на лыжах. Она и повезет дальше. А наш самолет вернется в Мирный, чтобы завтра тем же порядком вести новую группу строителей.
Три часа сидели в Моусоне. Никакого аэродрома тут нет. Есть снежное море в голубых трещинах. Солнце и ветер залили его шершавой слепящей глазурью. Четыре десятка бочек, вездеход на резиновых гусеницах, черные пики гор и двое бегущих навстречу нашему самолету бородатых людей с кинокамерами. Ветер валит их с ног.
Знакомимся. Австралийцы Мак Грат и Джофрс Мерроу, совсем молодые парни, бороды для шику отпущены. Один — механик, другой синоптик. Очень рады встрече. Спешат еще и еще раз снять — мельбурнское телевидение просило их привезти фильм об Антарктиде. Мы тоже снимаем. Потом пьем кофе у нас в самолете, говорим о Москве, о Сиднее, меняемся шапками и значками. Расстаемся друзьями. Обещаем по пути на Москву взять от них посылки друзьям в Мельбурн. Наверное, это будут традиционные сувениры, какие и мы заготовить успели: пингвинье яйцо, источенный арктический камень.