Полное собрание сочинений. Том 69. Письма 1896 г.
Шрифт:
3 Алехин приложил свое письмо к прокурору Виленской судебной палаты, которому было передано его дело по обвинению в пропаганде сочинений Толстого (см. письма к М. В. Алехину и И. Б. Файнерману от16 мая 1895 г. в т. 68). В этом письме, давая прокурору объяснения, Алехин излагал свои взгляды на власть, а также те верования, на которых основаны его понятия и поступки.
4 Малаша, крестьянка Харьковской губ., впоследствии жена М. В. Алехина.
5 В «Известиях Общества Толстовского музея» 1911, № 1, стр. 16, где было напечатано это письмо, после подписи Толстого следует приписка: «Я дал Линденбергу по ошибке только первую часть сочинения: досылаю вторую. Л. Т.». Этой приписки нет в автографе.
* 55. В. В. Андрееву.
1896
Милостивый государь Василий Васильевич. Я думаю, что вы делаете очень хорошее дело, стараясь удержать в народе его старинные, прелестные песни. Думаю, что и путь, избранный вами, приведет вас к цели, и потому желаю успеха вашему делу. С совершенным уважением готовый к услугам
Л. Толстой.
20 марта 1896.
Печатается по машинописной копии. Дата копии.
Василий Васильевич Андреев (1862—1918) — музыкальный деятель, пропагандист русской народной песни и народных инструментов, организовавший в 1900 гг. оркестр балалаечников.
Ответ на письмо Андреева из Петербурга от 3 марта 1896 г., в котором он писал о своей работе в войсковых частях, где он устраивал хоры и оркестры балалаечников из солдат для того, чтобы они по возвращении домой являлись в деревнях популяризаторами народной музыки и песни, и спрашивал мнение Толстого о своей деятельности.
* 56. О. А. Корсакевич.
1896 г. Марта 20. Москва.
Милостивая государыня Ольга Афанасьевна. Очень сожалею, что не могу исполнить вашего желания. Я считаю, что исключительно православное благотворительное учреждение противоречит духу христианства, и потому не могу выразить своего сочувствия вашему предприятию.
С совершенным уважением имею честь быть ваш покорный слуга
Л. Т.
20 марта.
Печатается по машинописной копии.
Ольга Афанасьевна Корсакевич — попечительница Ольгинского детского приюта в Либаве; с письмом от 16 марта 1896 г. прислала Толстому печатное обращение о сборе денежных пожертвований в пользу этого приюта.
* 57. Г. С. Рубан-Щуровскому.
1896 г. Марта 20. Москва.
Дорогой Григорий Семенович,
Письмо ваше очень обрадовало меня. Помоги вам бог оставаться в том же настроении, в кот[ором] вы писали его.
Всей душой сочувствую вам, знаю, как вам тяжело, но знаю и то, что те внутренние страдания, кот[орые] вы перенесли и переносите, не пройдут даром и оставят непременно след в вашей душе. Положим, что я стар и предел моей жизни уже очень близко видится мне, и потому мне легче, чем вам, молодому, понимать истинное значение жизни, но для вас, как и для всякого, истинное значение ее одно: исполнение воли пославшего нас в нее, а воля эта очень определенно сознается в удовлетворении требований нашего духовного «я». Нужно только перенести свой центр тяжести из животного «я» в духовное, и тогда то, что представлялось страданием для животного: зависть, ревность, сознание своего одиночества, становится благом, средством удовлетворения требований духовного «я», требований любви, такой же, какую бог имеет к нам. Любить истинно божеской любовью ведь можно только тех, кот[орые] сделали нам зло, кот[орые] не любят нас.
Правда, на этой высоте чувства трудно удерживаться долго; но чем чаще вызываешь в себе это чувство, тем оно делается привычнее. Главное же, если чувство это и оставляет нас порою и засыпаешь духовно, — дорого то, что знаешь, что в этом состоянии только истинная жизнь. И когда чувство это покидает тебя, спокойно, дожидаешься возвращения его.
Прощайте пока. Написал, что думаю и что сам испытываю. Если не ясно, то не осудите.
Любящий вас Л. Толстой.
20 марта 1896.
Григорий Семенович Рубан-Щуровский (1857—1920) — фельдшер, сочувствовавший взглядам Толстого, живший на хуторе H. Н. Ге и занимавшийся крестьянским трудом. Был женат на племяннице Н. Н. Ге, Зое Григорьевне Ге.
Ответ на письмо Рубана от 25 февраля 1896 г., касающееся его семейных отношений.
* 58.
1896 г. Марта 20. Москва.
Давно уже лежит у меня в пачке писем, на кот[орые] надо и хочется ответить, ваше письмо,1 дорогой Дмитрии Александрович. Времени мне остается мало, а дела кажется много, и от того я тороплюсь и еще меньше успеваю сделать то, что хотел, и в том числе и отвечать на письма. О вас же я знаю по вашим письмам к Чертк[ову], Бирюк[ову], Трегубову, кот[орые] они, спасибо им, сообщают мне. Многие явления жизни тревожат меня и требуют как будто участия в них; таково прежде всего дело духоб[оров],2 но, во-1-х, не знаешь, что можешь сделать, а во-2-х, есть другие дела — не свои, кот[орые], думаешь, что нужно сделать прежде. Участие наше в делах определяется, как вы, вероятно, знаете, не важностью самих дел, даже не близостью их к нам, а сознанием призвания к этому делу и того, что участие твое требуется от тебя твоею совестью, богом. Не таково дело армян,3 про кот[орое] и вы пишете, и про которое получаю письма4 и посещения армян. Qui trop embrasse, mal 'etreint.5 A y меня столько набралось дела, кажущегося мне необходимым, что я не позволяю себе делать того, к чему не чувствую требования этого голоса бога. Кроме двух начатых художественных вещей,6 которые, думаю, могут и должны, если удадутся, иметь большое и хорошее влияние, но которыми я занимаюсь только изредка, хочется прежде всего составить короткое, ясное, доступное простому человеку и ребенку изложение веры. Начал в форме катехизиса, переделывал много раз и теперь обдумываю и пишу без вопросов и ответов. Занят этим прежде всего уже второй год и считаю это делом первой важности. Готов ничего не писать после и умер бы спокойно, если бы удалось сделать это хоть близко к тому, что представляется.
Другое дело — начал и хотелось бы коротко и ясно показать нелепость исповедания в наше время образованному человеку церковных догматов о божестве Христа, искуплении, воскресении и пр.7 Это мне кажется очень нужным, потому что не только у нас в России, но и в Евр[опе] и Амер[ике] встречаешь постоянно людей, кот[орые] спокойно утверждают, что они верят, что Хр[истос] улетел на небо и сидит одесную отца и т. п. Мне хотелось бы показать им, что они лгут, говоря, что верят в такие вещи, и что ложь эта очень вредна. Потом тоже начато8 — хотелось бы ясно показать, что учение либералов и социалистов о том, что надо работать над изменением внешних условий, есть главное препятствие истинного прогресса, п[отому] ч[то] для борьбы с средою надо иметь орудие борьбы (свободную душу), а они это-то самое уничтожают своими [3 неразобр.] условиями и пренебрежением к внутреннему укреплению своих сил. Потом тоже начато9—хотелось написать письмо государю о той ответственности, какую он берет на себя, делая то, что он делает, один сам собою. Разумеется, знаю, что не сделаю всего этого — не успею, — и думаю, что найдутся люди, к[оторые] сделают всё это лучше меня, но все-таки хочется те силы, какие есть, употребить на служение. Вы пишете, что возьметесь за изложение учения духоборов. Делайте это. Прощайте поклон вашей жене. Всегда любящий вас
Л. Толстой.
20 марта 1896.
Печатается по листам 69 и 70 копировальной книги. Строки, не оттиснувшиеся при копировании, дополнены по машинописной копии. Дата копии.
1 Это письмо неизвестно.
2 О деле духоборов см. письмо к Хилкову от 29 июля 1895 г. в т. 68.
3 Турецкое правительство султана Абдул-Хамида, обеспокоенное ростом освободительного движения армян против турецкого ига, выработало жестокую программу «разрешения» армянского вопроса. В 1894—1896 гг. им были организованы кровавые армянские погромы, сопровождавшиеся громадным количеством жертв; так, в 1896 г. в азиатской Турции было уничтожено до 8000 тысяч армянских деревень при полном равнодушии и попустительстве европейских держав, что вызвало протест прогрессивных кругов России и других стран.