Полное собрание стихотворений

Бальмонт Константин Дмитриевич

Грех один

Есть грех один и грех мучительный, Хотя и много есть грехов. Один чрезмерно унизительный, И продолжающийся, длительный, В себе таящий сонм гробов. То грех души с душою скованной, То принуждение для губ, Когда привычно-уготованный Есть поцелуй не очарованный, И тело с телом – труп и труп. На этот грех, с безмерной ратию, Иду, и вешний ветр струю. Я предаю его проклятию, Я предаю его треклятию, Четвероклятью предаю.

Четвероклятие

Четвероклятие мое Не только в отверженьи На сжатой ниве есть старье, Я жгу его, свящу ее, И, освящая бытие, Так возвещаю в пеньи. Заклятье первое – Огонь. Сквозь сне! ведет он к Маю. Им стебель жив, и волк, и конь, И человек. Идет – не тронь, Придет – впусти, он свят, Огонь. Иначе – сожигаю. Второе слово есть Земля. В ней свежесть вешней силы. В ней спит зерно, о дне моля, Стволы растут для Корабля, Люби ее, нам мать Земля Иначе – мрак могилы. Заклятье третие – Вода. В ней вечность возрожденья В ней отражается Звезда, В ней дождь и слезы, нет и да, Люби ее, сестра Вода. Иначе – потопленье. Четвертый голос – Ветра дух. В нем вольный зов свирели. Святую тайну мысли вслух, В цветке лелей нежнейший пух, Пойми, что в Ветpe дышит Дух. Иначе – свист метели.

Общники святости

Общники некоей святости, кою в словах не замкнуть. С вами сливаюсь я мыслию, вот раскрывается грудь Нет, не ключом отмыкается. Нет, не блестящим ножом. Все же открылась, как горница. В горнице клад бережем. Гнали нас. Это мне ведомо Голову секли враги. Сердце теснили и мучили. «Лги, заблуждайся, и лги». Меч был не страшен искателям Нужно вам жертвы? Так что ж, Примем – отсюда отшествие Только не примем мы — ложь. Гнали нас. Даже скончавшихся вырыли низкой рукой. В пламень кощунственно бросили призрачность, прах дорогой. Пепел развеяли в воздухе. Благо! Священен огонь. Ветер, ты, веющий вольностью, спас от чрезмерных погонь! Дальше! В верховную сторону. Дальше! Опять и опять. Между людей изумившихся звездная светит печать. К брату от брата свечение. Брату от брата венец. Светлая длинная лестница. Дети и звездный Отец.

Исход

Из темного подполья, Где пряталися мы, Во время своеволья Метелистой Зимы, На праздник богомолья Выходим мы теперь, На вольное раздолье Из тьмы раскрылась дверь. И Диво-Голубица, Что первая меж нас. Заветная криница, Негаснущий алмаз, Сияет нам – Звездица, Проходит череда, И в каждом сердце – птица, Во всех очах – звезда.

К Сладим-реке

Сладим-Река, ты слышишь? Я правду говорю. Дышу – когда ты дышишь, Горишь – и я горю. Лукавишься ты Змеем — Змеино мы скользим, Мерцаем и немеем, Живем огнем твоим. От века и до века, И раньше веков всех, Твое мы пили млеко, Лелеяли твой смех. Как молния любил я До дней моих земных, Как жаворонок был я, Испивши вод твоих. И был звездистым тигром, Зеленой был змеей, Чтоб вечно – к новым играм, Чтоб вечно – быть с тобой. И я свирельник ныне, Сладим, – чтоб жить, любя, С тобой журчать в пустыне, Певцам пропеть – тебя.

Жених

Жених идет, Жених грядет, Невесту отыскал, Его дворец – небесный свод, Его ковер – зеркальность вод, А башня – глыбы скал. Жених пришел, Невесту взял, Приданое – Земля, Его же знак есть цветик ал, Замкнут в начале всех начал, В движеньи Корабля. Пришел Жених, пришел Жених, Невеста хороша, Века и дни делили их, Теперь поем мы брачный стих, Венчается – Душа.

Златой ткач

У тебя венец златой, У тебя в глазах – лазурь. Над глубокою водой Ты дышал рожденьем бурь. У тебя венец златой, Очи – светлый изумруд. В сердце – пламень молодой, В мыслях – горлицы поют. Нашей Утренней Звездой, Нашим Солнцем ты рожден. У тебя венец златой, А в очах – мудреный сон. К нам Вечернею Звездой, К нам Луною ты введен. У тебя венец златой, Вкруг тебя не молкнет звон. Светлый лук возьми – и стой, Сердце каждого – как лань. Ты стрелою золотой, Ты стрелой певучей – рань. Будь нам Утренней Звездой, Солнцем жги, и Солнцем встань. Всем нам нужен ткач златой, Чтоб соткать златую ткань. У тебя венец златой, У тебя в очах – намек. Над Землей и над Водой Ты поставил свой станок.

Гусляр

Невеликая обида, Если кто меня не хвалит, У меня зато есть гусли, И в душе поет смычок. Эти гусли – от Давида, И уж раз ладья отчалит, Сам не ведаю, вернусь ли, Бог уводит мой челнок. Звонки в сердце голубином Зовы горлиц, их журчанье, Стройно ангельское пенье, Я уверовал в себя. Дух владеет Божьим сыном, В каждом цветике – вещанье. А меня несет теченье Там, где вёсны ждут, любя. Так и ждут и не проходят, От Апреля и до Мая, Чуть посмотрятся в Июне, И опять глядят в Апрель. И цветочно звоны бродят, Перекличка голубая, Словно в птице Гамаюне Разыгралася свирель. Разблажились и гуторят, Словно море Морю вторят, Разыгравшиеся гусли, От цветка к цветочку вздох. И не ссорятся, не вздорят, Лишь в любви любовью спорят, Я уплыл в напеве, – вернусь ли, Это ведает лишь Бог.

Бледный брат

Бледный вымолвил брат: «Ты чему больно рад?» Я сказал: «А тому, Что теперь все пойму». Бледный вымолвил мне: «Цвет лишь цвет по весне». Я ответил: «Весна Мне навек суждена». Бледный вымолвил брат: «А зима? А закат?» Понял я: «Братик мой, Ты закат мой с зимой». Ты был я, отошел, В Божий круг я вошел. И на Божьем кругу Все могу, все могу.

Хоровод

По-над прудом – прудом сад, вешний сад. Белым кругом схвачен взгляд, все скользят. По-за лесом темный лес, шепчет лес. Здесь воскресла песнь чудесна. Он воскрес. Под Луной – Луною луг, свежий луг. Все – со мною, все – за мной, в быстрый круг. По-над прудом – прудом тем, там темно, Да по водам хороводы тешат дно. Так уж гибки эти рыбки, все плывут. Здесь проблещут, там сияют, тут зовут. По-над садом – садом Ночь, ширь Небес. Мир зовет к святым забавам. Он воскрес.