Полное собрание стихотворений
Шрифт:
Мне помнится: руки у Вас хороши!
В долгу не останусь, за все – успокойтесь —
Воздам неразменной деньгою души.
Посмейтесь! Пусть нынешней ночью приснятся
Мне впадины чуть-улыбнувшихся щек.
Но даром – не надо! Давайте меняться:
Червонец за грошик: смешок – за стишок!
27 ноября 1918
10. “На смех и на зло…”
На смех и на зло:
Здравому
Ясному солнцу,
Белому снегу —
Я полюбила:
Мутную полночь,
Льстивую флейту,
Праздные мысли.
Этому сердцу
Родина – Спарта.
Помнишь лисёнка,
Сердце спартанца?
– Легче лисёнка
Скрыть под одеждой,
Чем утаить вас,
Ревность и нежность!
1 декабря 1918
11. “Мне тебя уже не надо…”
Мне тебя уже не надо,
Милый – и не оттого что
С первой почтой – не писал.
И не оттого что эти
Строки, писанные с грустью,
Будешь разбирать – смеясь.
(Писанные мной одною —
Одному тебе! – впервые! —
Расколдуешь – не один.)
И не оттого что кудри
До щеки коснутся – мастер
Я сама читать вдвоем! —
И не оттого что вместе
– Над неясностью заглавных! —
Вы вздохнете, наклонясь.
И не оттого что дружно
Веки вдруг смежатся – труден
Почерк, – да к тому – стихи!
Нет, дружочек! – Это проще,
Это пуще, чем досада:
Мне тебя уже не надо —
Оттого что – оттого что —
Мне тебя уже не надо!
3 декабря 1918
12. “Розовый рот и бобровый ворот…”
Розовый рот и бобровый ворот —
Вот лицедеи любовной ночи.
Третьим была – Любовь.
Рот улыбался легко и нагло.
Ворот кичился бобровым мехом.
Молча ждала Любовь.
13. “Сядешь в кресла, полон лени…”
Сядешь в кресла, полон лени.
Встану рядом на колени,
Без дальнейших повелений.
С сонных кресел свесишь руку.
Подыму ее без звука,
С перстеньком китайским – руку.
Перстенек начищен мелом.
– Счастлив ты? – Мне нету дела!
Так любовь моя велела.
5 декабря 1918
14. “Ваш нежный рот – сплошное целованье...”
Ваш нежный рот – сплошное целованье...
– И это все, и я совсем как нищий.
Кто я теперь? – Единая? – Нет, тыща!
Завоеватель? – Нет, завоеванье!
Любовь ли
Пера причуда – иль первопричина,
Томленье ли по ангельскому чину —
Иль чуточку притворства – по призванью...
– Души печаль, очей очарованье,
Пера ли росчерк – ах! – не все равно ли,
Как назовут сие уста – доколе
Ваш нежный рот – сплошное целованье!
Декабрь 1918
15. “Поцелуйте дочку…”
“Поцелуйте дочку!”
Вот и все. – Как скупо! —
Быть несчастной – глупо.
Значит, ставим точку.
Был у Вас бы малый
Мальчик, сын единый —
Я бы Вам сказала:
“Поцелуйте сына!”
16. “Это и много и мало…”
Это и много и мало.
Это и просто и тёмно.
Та, что была вероломной,
За вечер – верная стала.
Белой монашкою скромной,
– Парой опущенных глаз. —
Та, что была неуемной,
За вечер вдруг унялась.
Начало января 1919
17. “Бренные губы и бренные руки…”
Бренные губы и бренные руки
Слепо разрушили вечность мою.
С вечной Душою своею в разлуке —
Бренные губы и руки пою.
Рокот божественной вечности – глуше.
Только порою, в предутренний час —
С темного неба – таинственный глас:
– Женщина! – Вспомни бессмертную душу!
Конец декабря 1918
18. “Не поцеловали – приложились…”
Не поцеловали – приложились.
Не проговорили – продохнули.
Может быть – Вы на земле не жили,
Может быть – висел лишь плащ на стуле.
Может быть – давно под камнем плоским
Успокоился Ваш нежный возраст.
Я себя почувствовала воском:
Маленькой покойницею в розах.
Руку на сердце кладу – не бьется.
Так легко без счастья, без страданья!
– Так прошло – что у людей зовется —
На миру – любовное свиданье.
Начало января 1919
19. “Друзья мои! Родное триединство…”
Друзья мои! Родное триединство!
Роднее чем в родстве!
Друзья мои в советской – якобинской —
Маратовой Москве!
С вас начинаю, пылкий Антокольский,
Любимец хладных Муз,
Запомнивший лишь то, что – панны польской
Я именем зовусь.
И этого – виновен холод братский,
И сеть иных помех! —
И этого не помнящий – Завадский!
Памятнейший из всех!
И, наконец – герой меж лицедеев —