Полный годичный круг кратких поучений. Том III (июль - сентябрь)
Шрифт:
б) Другой образ нашего воскресения составляет непрерывающаяся преемственность дня и ночи. Когда оканчивается день и заходит солнце, постепенно становится все темнее и темнее и, наконец, все покрывает мрачная ночь. Тьма и тень смертная обнимают тогда всю природу; исчезли горы и долины, цветы и деревья, не видно ни одного творения, и все как мертво. Если в мрачный полночный час взойти на гору и посмотреть вокруг, подать голос и прислушаться, то никто не отзовется во тьме, ничто не шелохнется, все спит, люди и животные. Но чуть наступит утро, все становится видимым пред глазами, все оживает и снова царит везде новая жизнь.
Подобным образом и все умершие лежат как бы спящие глубоким сном, покрытые долгой ночью смерти, так что представляется, что они все навеки исчезли и уничтожились; но наступит день, и они снова пробудятся от сна смерти и воскреснут и явятся живыми, с телом и душою, от Адама до последнего
в) Но наиболее ясный образ нашего будущего воскресения представляет ежегодное оживление природы весною. Наступила зима – и вся природа как бы омертвела. Деревья стоят без листьев и соков, травы и цветы помертвели; ни одна птица не поет уже в лесу, мухи и другие насекомые лежат оцепенелые в своих убежищах, другие же осенью превратились в куколок, чтобы умереть. Но вот, настает весна, приходит новая жизнь в омертвевшую природу, и все, что казалось мертвым и погибшим, снова встает из своего гроба. Трава, злаки и все растения снова вырастают из земли, являются цветы в красоте своей, деревья получают снова сок, листья и цветы; муравьи, пчелы, мухи и другие насекомые снова пробуждаются от своей зимней спячки и выползают из своих уголков; закутанные в куколку гусеницы оставили свой прежний покров, превратились в гораздо лучшие создания – в разноцветных бабочек, и летают в этом новом виде, высоко поднимаясь в воздухе. Птицы весело с песнями перелетают с дерева на дерево, с кустарника на кустарник. Бог все это так устроил, конечно, не с иной целью, как только для того, чтобы наглядно и живо представить пред взоры наши будущее наше воскресение.
III. Итак, братия, будем помнить, что мы бессмертны, что будет некогда время, когда мы все воскреснем, дабы забвением этого не предать себя беспечности, губящей нас и в этой жизни и осуждающей нас на страшные муки в будущей. Аминь. (Прот. Г. Дьяченко).
Поучение 2-е. Св. мученик Емилиан
(Голос совести)
I. Св. Емилиан, память коего совершается ныне, родом славянин, был рабом одного знатного родом жителя фракийского города Доростола. Во время пирования начальника всей Фракии (беспощадного деспота, которому поручено было преследование христиан) Капитолина с начальственными лицами этого города, по тому радостному поводу, что в городе не оказалось христиан, так как, убоясь одного имени его, они все скрылись, Емилиан вошел в капище и сокрушил молотом всех идолов, опрокинул жертвенники, и потом, когда обвинение в разорении народной святыни пало на случайно проходившего мимо капища поселянина, то Емилиан, обратясь к людям, схватившим его, сказал: «отпустите этого человека, потому что не он, а я сокрушил ваших бездушных богов»…
На вопрос Капитолина, кто научил его и что заставило его решиться на такой проступок, Емилиан отвечал, что Господь Бог и душа его повелели ему сокрушить идолов…
Правитель велел обнажить и бить христианина, потом осудил его на сожжение. Неустрашимо взошел мученик на костер, разложенный на берегу Дуная, и, стоя в огне, осенял себя крестным знамением и молился, и спокойно предал свою душу Богу – 18-го июля 362 г., в царствование Иулиана.
II. Обратите, братия, внимание на слова св. муч. Емилиана. На вопрос мучителя – что заставило его сокрушить идолов, св. Емилиан отвечал, что Бог и душа его повелели ему сокрушить идолов: другими словами: «голос Божий, живущий в моей совести, повелел мне чрез это действие отвратить людей от гибельного заблуждения». Так св. мученик свято слушался голоса своей совести, давая и нам пример послушания этому спасительному голосу нашей души.
Вникнем же, братия, в совесть нашу, чтобы яснее увидеть, что такое она, и к какой цели она ведет нас.
а) Кому неизвестно, что совесть есть самый неподкупный страж правды и самый неумолимый судья человеческих дел. Когда мы совершим какое-нибудь постыдное или нечестное дело, и особенно целый ряд дурных дел, тогда мы начинаем чувствовать в душе своей какое-то беспокойство, какую-то тяжесть, какое-то неприятное и мучительное состояние (хотя бы даже никто из людей не знал о нашем дурном поступке). Так как это состояние тягостно и несносно для нас, то мы хотели бы заглушить его в себе, изгнать из себя. Но, что бы мы ни делали, что бы ни предпринимали для этого, мы не можем заглушить совесть и заставить ее молчать, – мы не можем умолить ее никакими просьбами, не можем устрашить ее никакими угрозами, не можем подкупить ее никакими благами мира сего; совесть будет мучить и мучить нас, пока мы не раскаемся, не исповедуем свой грех и не исправим своей жизни. Это значит, что над человеком стоит высшая духовная сила, которая господствует над ним посредством совести, – это значит, что человек находится в полной зависимости от вечно святого правосудного Бога, Который говорит человеку в совести. Потому-то еще древние язычники говорили: «живет Бог в нас».
б) Вот и пример мучительного действия виновной совести, записанный в достоверных летописях церковных событий.
Греческий император Конста имел брата Феодосия, которого велел патриарху Павлу насильственно постричь и посвятить в диаконы; после сам не раз приобщался св. Крови из его рук. В 659 г. император велел его умертвить, опасаясь его, вероятно, как своего соперника по власти, но с тех пор постоянно стал видеть его во сне: убитый брат его являлся ему во сне с чашей дымившейся своей крови и, подавая ее царю, говорил: «Напейся, брат, моей крови!» Не находя покоя от таких ужасных видений, он решился перейти на жительство в Рим, и в 662 году, оставив жену и детей в столице, отправился на запад. Но нигде не нашел несчастный царь покоя своей душе. Только смерть (насильственная: по попущению Божию он был убит в бане) прекратила его страдания. (См. «Летопись церковных событий», архимандрита Арсения, вып. 2, изд. 1870 г., с. 42).
III. Таким образом, видите, братия, что мы никогда не можем выйти из послушания Богу и в то же время быть спокойными в своей совести и довольными; мы можем быть спокойными и довольными и, следовательно, счастливыми только тогда, когда находимся в повиновении Богу. Видите, что долг наш поступать честно и справедливо не есть что-то такое, что мы можем произвольно коверкать и извращать, и тем не менее оставаться не наказанными; нет, он есть вечно святой закон, требующий вечно справедливого возмездия (воздаяния). Правда, в настоящей жизни различные земные интересы иногда заглушают в нас голос совести, – сделавши доброе дело, мы иногда не слишком утешаемся, и сделавши дурное дело, мы иногда не слишком мучимся в совести. Но когда мы оставим этот земной мир и перейдем в жизнь загробную, тогда все, совершенное нами во всю жизнь нашу, начиная с раннего детства, предстанет пред нами совершенно ясно, тогда все, совершенное нами назад тому много лет, покажется нам совершенным только вчера. И вот, тогда-то мы вполне узнаем, что такое совесть! Вот тогда то мы вполне увидим, как мало значит «иметь честь у людей» и как много значит «иметь честь у своей совести и у Бога». Тогда она будет для грешников тем, «червем неумирающим» и «огнем неугасающим», о котором говорится в Евангелии.
Итак, совесть – или ангел-утешитель, или злой мучитель. Люди, бедствующие на земле и невинно преследуемые, находят в ней внутреннее утешение; а люди, обладающие всеми благами мира сего и прославляемые на земле, иногда находят в ней свое мучение. Будем же, братия мои возлюбленные, жить по закону Божию и по совести. (Составлено по кн. «Уроки и примеры христианской любви» прот. Г. Дьяченко, и другим источникам).
Поучение 3-е. Преподобный Памва
(Можно ли различными одна от другой добродетелями одинаково угодить Богу?)
I. В дни преп. Памвы, память коего св. Церковь ныне празднует, жили в Египте два родных брата: Паисий и Исаия, которые были дети богатых родителей. По смерти последних Паисий и Исаия, разделивши между собою большое наследство, сказали друг другу: «какое нам житие избрать?» И на общем совете порешили избрать житие иноческое. И вот, один из них роздал свое имение нищим, монастырям и церквам, затем ушел в пустыню и там в уединении проводил время в посте и молитве. Другой же выстроил монастырь, устроил при нем странноприимницу и больницу и всех приходящих странников упокоивал, больным служил, нищих кормил. Прошло нисколько лет, и оба брата умерли. После их смерти между иноками, знавшими братьев, относительно последних произошел спор о том, кто из братьев больше угодил Богу. Одни говорили, что пустынник, а другие более ублажали устроившего монастырь и служившего нищим, странным и больным.
Не придя к соглашению, иноки обратились к преп. Памве и спросили его: которого из братьев жизнь угоднее Богу и который из них большее воздаяние получил? Памва отвечал: «оба равное воздаяние получили; ибо странноприимец уподобился праведному Аврааму, а пустынник пророку Илии, и оба одинаково угодили Богу». Но этот ответ не удовлетворил иноков, и они продолжали спорить. Видя бесполезное пререкание между ними и желая прекратить его, преп. Памва наконец сказал спорившим: «погодите спорить, братия, до тех пор, пока я получу извещение от Бога о том, который из братьев угоднее ему. Когда получу извещение, тогда скажу вам». Прошло после сего несколько дней, и иноки пришли к Памве, требуя ответа о братьях. Памва сказал пришедшим: «свидетельствуюсь Богом в том, что я видел обоих братьев – Паисия и Исаию, вместе в раю стоявших». Иноки после этого спор прекратили и прославили Бога.