Полоцкое разоренье

Амфитеатров Александр Валентинович

Ингульфъ.

Это Весь твой отвтъ?

Рогнда (ршительно).

Я не могу, не смю… Я не хочу!

Ингульфъ (съ силой схватилъ ее за руку).

Взгляни въ мои глаза!

Рогнда.

Оставь меня!

Ингульфъ.

Взгляни!

Рогнда.

Оставь!

Ингульфъ.

Ты

любишь Его, несчастная!

Рогнда.

Нтъ, нтъ!

Ингульфъ.

Не обмануть теб меня! Я началъ Давно подозрвать тебя.

Рогнда.

Неправда! Врна я клятв…

Ингульфъ.

Такъ сверши ее.

Рогнда.

О!..

Ингульфъ.

Замолчала ты?

Рогнда.

Въ какую пропасть Ты увлекла меня, святая месть!?

Ингульфъ.

Да! Месть свята настолько же, насколько Гршна любовь безчестная твоя!

Рогнда.

Любовь?! Ингульфъ! Ингульфъ!

Ингульфъ.

Не отрицай! Тебя люблю я… Любящіе зорки, Къ несчастію! Измученное сердце Подсказываетъ правду ихъ глазамъ.

Рогнда.

Ты вырвать y меня признанье хочешь Насильемъ?

Ингульфъ.

Твой вопросъ само признанье!

Рогнда.

Слова твои мн пытка.

Ингульфъ.

А мои Сомннія тяжеле всякой пытки.

Опускается на скамью. Молчаніе.

Рогнда.

Да будетъ же по-твоему, упрямый И грубый человкъ. Да, я люблю.

Ингульфъ.

О, духи вчной ночи!

Рогнда.

Злобы смя Усердно я въ душ своей ростила.

Ингульфъ (злобно смется).

Ха-ха-ха-ха! А выросла любовь? Когда засетъ поле земледлецъ Пшеницею, то урожая ждетъ Пшеницей же.

Рогнда.

Но кто же помшать Тому суметъ, чтобы въ желтомъ полъ Колосья не обвила повилика. Не росъ лиловый куколь, василекъ Звздою синей не сіялъ? Не люди, Но боги сютъ ихъ!..

Ингульфъ.

Лжешь! Злые духи!

Рогнда.

Пусть будетъ такъ. Мн; все равно, откуда Взялась моя любовь, но есть она, И нтъ надъ нею власти.

Ингульфъ.

Злое смя Изъ сердца съ корнемъ вонъ!

Рогнда.

Тогда все сердце Придется вырвать.

Ингульфъ.

Любишь ты его! Зачмъ же я здсь? Я? Глупецъ! Я думалъ, Что, мученица долга, слезы льешь На ложъ ты насильничьемъ, что давитъ Тебя, какъ цпь, обязанность притворства! И полетлъ къ теб я, какъ орелъ На выручку пойманной орлицы, И вотъ кого нашелъ!.. Передо мной Господской лаской сытая рабыня, Наложница, счастливая позоромъ! И ты Рогнда?

Рогнда.

Я была Рогнда. Зовусь я Гориславою теперь. Жена и мать, люблю отца и мужа. Двухъ сыновей вскормила я ему Своею грудью, а они, быть можетъ, Платя мн за рожденіе свое, За материнскій трудъ, за дни и ночи Заботы неусыпной, напитали Любовью сердце гордое мое. Притворство правдой стало. Все смшалось Въ душ моей и ненависти старой Завтный долгъ, и новая любовь. Ингульфъ! Ингульфъ! я молода… а разв Любви не стоитъ онъ, мой богатырь, Мой князь?.. О, не кляни! Не подобрать теб такихъ проклятій, Какими я сама себя казнила, Когда чадъ страсти проходилъ, когда, Въ просонкахъ пробужденнаго сознанья, Являлся мн отецъ мой, Рогволодъ, Въ разрубленной кольчуг, съ гнвнымъ взоромъ, Сурово мн грозящимъ…

Ингульфъ.

Конунгъ мой!..

Рогнда.

Да! онъ грозилъ мн… мертвою рукою Указывалъ на сотни привидній, Летящія за нимъ, съ протяжнымъ воемъ: Отмсти!.. Отмсти!..

Съ ужасомъ отходить отъ Ингульфа.

Такія же, какъ ты! Въ глазахъ одно и то же выраженье, Одни и т жъ проклятья на устахъ. Что ты пришелъ? что грознымъ судіею Передо мной стоишь теперь?.. Уйди! Ты долго халъ: сталъ живой Владимиръ Миле мертвыхъ мн за это время. Убить его – себя убить!