Полоса препятствий
Шрифт:
Подобная еда сил не прибавляла, но ничего другого у него не было. Хадышев прикрыл набрякшие веки, надеясь немного отдохнуть. Сон уже давно к нему не шел, затравленный нагрузками организм пошел в разнос.
Неожиданно его слух уловил шум приближающегося автомобиля.
«Одиночная машина, — мгновенно определил боевик. — Если удастся захватить, до границы быстрее доберусь. В крайнем случае продуктами разживусь».
Рывком подняв измученное тело, Пророк направился на шум работающего автомобильного мотора.
Через сотню метров Таймураз Хадышев выбрался на узкую, но хорошо утрамбованную дорогу, свидетельство того, что этим путем
Пророк выбрался на дорогу, дрожащими руками поднял автомат и, облизнув помороженные губы, прищурил левый глаз. Из-за поворота в сотне метров от него вынырнул пограничный «уазик». Едва машина выехала навстречу Таймуразу, он надавил на гашетку. Та-та-та! — АКМ хлестнул длинной очередью, на лобовом стекле вспыхнули узоры выстрелов.
«УАЗ» завилял по скользкой дороге и съехал на обочину, ткнувшись капотом в смерзшийся сугроб снега. Пророк хищно улыбнулся и, заплетаясь ногами, как разбуженный от зимней спячки медведь, подошел к машине. В воспаленном мозгу чеченца было одно: набор продуктов армейского сухого пайка.
Подобравшись к вездеходу со стороны водительского места, Таймураз распахнул дверцу. Из салона на него повалился молодой солдат с окровавленным лицом. Чертыхнувшись, чеченец протянул руку, чтобы вытащить водителя, как внезапно ее обожгло раскаленным металлом. Рухнув в промерзший снег, ошеломленный Хадышев, ничего не соображая от захлестнувшей его дикой боли, правой рукой вскинул автомат и, расстреляв не глядя весь магазин, превратил армейский внедорожник в бесполезный дуршлаг.
Оставляя за собой кровавый след, Пророк отполз на противоположную сторону дороги и с трудом перевалился через сугробы снега. Упершись спиной в про-мерзшую глыбу, сбросил разгрузочный жилет, стащил бушлат и осмотрел рану. Две автоматные пули, не задев жизненно важные органы боевика, тем не менее практически оторвали левую руку, раздробив кость и мышцы.
— Все равно гангрена неизбежна, — стиснув зубы, пробормотал Хадышев, глядя на растекающуюся кровавую лужу. Здоровой рукой он соорудил петлю из ремня и накинул ее на раненую, затянув у основания плеча. Смахнув со лба капли пота, разъедавшие глаза, несколько раз глубоко вздохнул и, вытащив из ножен кинжал, одним сильным ударом отсек поврежденную конечность. Прикусив губу, подавив рвавшийся наружу крик, Пророк несколько минут раскачивался, как в ступоре, потом пришел в себя, размахнулся, насколько это было возможно, и отшвырнул безжизненную руку в сторону. Зачерпнув немного замерзшего снега, приложил к пылающему лицу, прохладная влага скатилась в рот, освежая пересохшую гортань. Достал из подсумка шоколадку, разорвав фольгу, попытался жевать, но силы окончательно его покинули. Захрипев, Таймураз Хадышев повалился набок…
Автоматную стрельбу услышали на заставе «Зарница», откуда двадцать минут назад выехал «УАЗ» с двумя пограничниками. Тут же по тревоге был поднят дежурный взвод, тревожная группа выехала к месту перестрелки. Вскоре они обнаружили расстрелянный внедорожник с двумя убитыми бойцами, а в полусотне метров труп однорукого бородача с шоколадкой в зубах.
Труп на следующий день был доставлен в Моздок, а еще через сутки экспертиза отпечатков пальцев подтвердила догадку пограничников. Обнаруженный мертвый человек был не кто иной, как Таймураз Хадышев, полевой командир по прозвищу Пророк.
Ознакомившись с отчетом экспертов, Анатолий Сазоненко с облегчением вздохнул и велел передать в Москву, что командно-штабные учения «Утиная охота» можно считать законченными. Успешно законченными…
— Ну и как все это понимать? — наливая очередную порцию коньяка, пьяно бормотал Илья Титов, с ненавистью глядя на сидящих напротив Христофорова и Ляльки-на. — Вы же меня подставили. Со всех сторон подставили.
— Ты перестань ныть и успокойся, Илья Сергеевич. — На скулах Владимира напряглись желваки, глазные яблоки налились кровью, как у взбешенного быка. Правая рука, лежащая на столе, непроизвольно сжалась в кулак. Медленно цедя каждое слово, полковник заговорил: — Мы к ликвидации Сказочника не имеем никакого отношения. У нас здесь совсем другое задание. — Христофоров на мгновение замолчал и уточнил: — Было.
— Это ты журналюгам, Христофоров, расскажи, — злобно оскалился торгпред, он вновь ухватил горлышко бутылки, но наливать не стал. Вперив налитое яростью лицо в чекиста, он будто выплевывал каждое слово: — Журналисты пусть тебе верят, как я тебе поверил. А ведь стоило задуматься, чего это здесь, в жаркой, южной, маленькой стране понадобилось двум суперменам, бойцам невидимого фронта, «железным Феликсам»? А ведь ларчик простенько открывается, вся история вашей организации — это сплошные зарубежные ликвидации, от белого генерала Кутепова, красного диссидента Троцкого до всяких там националистов типа Коломийца и Бендеры. Н-да, господа чекисты, плохо тому, кто историю забывает. Для меня наглядный пример. — Титов с пьяным пафосом закончил тираду, налил полный фужер коньяка и, громко выдохнув, вылил его в широко раскрытый рот.
— Может, для приведения в чувство дать ему в рыло? — наклонившись к Христофорову, шепнул Кирилл Лялькин.
Владимир не успел ничего ответить на услужливое предложение помощника: с грохотом вылетели стальные ворота и с оглушительным ревом на территорию усадьбы въехал остромордый четырехмостовый германский БТР «Луке», покрытый пустынной камуфляжной раскраской. Следом за броневиком во двор метнулась толпа местных полицейских, часть которых была в светло-кофейной форме, остальные в странном камуфляже, голубом с темно-синими узорами.
— Это, это, — пьяно забормотал торгпред Титов, делая тщетные попытки подняться из-за стола. — Это неприкосновенная территория, собственность Российской Федерации.
К сидящим за столом приблизился невысокий худощавый мужчина, покрытый густым темно-коричневым загаром (как и большинство жителей знойной пустыни), с иссиня-черными короткими жесткими волосами. Несмотря-на цивильную одежду, в незнакомце даже невооруженным взглядом угадывался сотрудник спецслужб.
— К сожалению, господин Титов, учитывая всемирную борьбу с терроризмом, некоторые формальности дипломатического этикета приходится опустить. В связи с подрывом автомобиля в центре города и гибелью четырех человек полиция проводит следствие. Я — комиссар криминальной полиции Абуала Малик, руковожу этим расследованием.
Полицейский выражался на сносном английском языке, фразы строил логически завершенными, на что Христофоров тут же обратил внимание. «А ведь совершенно без акцента… И где же тебя, милый, так вышколили? В великой Британии или все-таки в Штатах?»
— Я неприкосновенный, — взвизгнул торгпред. — Я — дипломат, у меня соответствующий паспорт!
— Вы, господа, тоже дипломаты? — игнорируя скулеж Титова, комиссар вежливо обратился к Христофорову и Лялькину.
Владимир пожал плечами и сказал по-русски: