Половина любви
Шрифт:
Но вопросы врача были конкретны:
— Болезнь развивалась постепенно или сразу?
— Можно сказать, что сразу. — Игорь задумался. — Вчера она просто неважно себя чувствовала, а сегодня резко взметнулась температура. И сознание… Я не пойму, она в сознании или нет?
— Вы за город, случайно, не выезжали в этом месяце? — неожиданно спросила врач. Ее мелодичный, спокойный голос не соответствовал, как показалось Игорю, тревожности ситуации. Да и сам вопрос был неуместен.
— Выезжали на дачу, в прошлые выходные, — сухо ответил Игорь. — Это имеет какое-нибудь значение?
— А как там у вас в лесу? — безмятежно продолжала свои расспросы врач, по всей видимости неопытная.
Игорь хотел уже вспылить, потребовать другого врача, но пестроволосая уточнила:
— Клещи в лесу встречаются?
Слово «клещи» стало для Игоря поворотной точкой, перевернувшей его жизнь. Он понял серьезность чего-то грозного и неумолимого, что надвигалось как туча. Опасное заболевание, клещевой энцефалит, до сих пор было для Игоря отвлеченным понятием. Но именно этот страшный диагноз, установленный чуть позже, молнией ударил в его счастье с Еленой. Игорь не сразу осознал опасность случившегося. В том разговоре он, еще не испытывая страха, подтвердил, что да, был укус. Но Елена выдернула клеща, и все обошлось без последствий.
Она даже в травмпункт не обращалась.
Врач выслушала ответ Игоря, потом взглянула на снятую прибором энцефалограмму и связалась по телефону с диспетчером. В разговоре упоминалась инфекционная больница и срочная госпитализация.
Положив трубку, она достала из сумки маленькую стеклянную ампулу, переломила ее шейку и набрала в шприц прозрачное лекарство. Потом искусно проколола острой иглой вену безжизненной руки Елены. Капелька крови прыснула в шприц и, вместе с бесцветной жидкостью, вернулась обратно в набухшую синюю жилку. Тем временем фельдшер спустился вниз и вскоре вернулся с носилками.
Вдвоем с Игорем они переложили на них Елену и вынесли из квартиры. Уже в машине «Скорой помощи» врач поставила больной капельницу. Игорь сидел рядом с носилками на откидном сиденье, со страхом наблюдая за иглой, которая так некрепко, думалось ему, сидит в вене. Врач поручила ему поддерживать специальную стойку, на верху которой вниз горлышком висела бутылка с прозрачным раствором. Шофер вел машину медленно и аккуратно, стараясь объезжать многочисленные ухабы и рытвины в асфальте. Игорь заметил большой палец ноги Елены, беззащитно торчащий наружу. Он прикрыл его одеялом и успокоился. Главное, Елена уже на попечении медиков. А он добьется, чтобы они лечили ее как следует.
3
Елена находилась в больнице уже несколько дней, но состояние ее продолжало ухудшаться. Врачи опасались наступления комы — отказа всех жизненных функций. Тогда прогноз становился непредсказуем.
Однако вовремя введенная сыворотка и ряд методов интенсивной терапии удерживали больную на краю пропасти.
Игорь забросил дела и все дни проводил у постели Елены. Ночью при ней дежурила медсестра. Елену поместили в отдельную палату. На оплату ее ушла вся выручка от последнего выгодного контракта. Такие палаты в больницах были скорее исключением, чем правилом. В боксах — тесных стеклянных клетках — лежало по три-четыре человека, объединенных общим диагнозом. Ежедневно Игорь проходил коридором мимо длинного ряда вплотную расположенных боксов, не замечая их обитателей. Но больные, лежащие там, обращали внимание на его стремительно летящую фигуру в небрежно накинутом на плечи белом халате. Знали больные и о том, что в конце коридора в отдельной палате люкс лежит жена этого человека.
В их страдающих, измученных физической болью глазах сквозили покорность судьбе и неприязнь к Игорю. Прежде привилегиями медицины пользовались партийные боссы, но их клиники были скрыты от глаз большинства. Теперь контраст между бедными и богатыми был на поверхности. И неимущие больные завидовали состоятельным клиентам.
Однако Игорю сейчас было не до идей социальной справедливости. Все его помыслы устремились к Елене — единственной больной, чье состояние волновало его. Елена наконец обрела стойкое сознание, но была очень слаба. К тому же ее по-прежнему не отпускала мучительная головная боль. Не помогали ни лекарства, ни уколы. Шейная мышца на затылке ныла с особенным постоянством, не давая ей найти безболезненную позу. Склоненная набок голова ее косо лежала на подушке, так что случайный посетитель мог подумать, будто она внимательно разглядывает что-то в углу потолка над своей кроватью. Но Игоря беспокоило, что Елена уже несколько дней не меняет позу. Он приносил фрукты и тут же, в палате, выдавливал из них маленькой соковыжималкой свежий сок. Кто-то сказал ему, что в таком соке больше целебной силы, чем в консервированном. Потом он бережно приподнимал голову Елены с жирными, слипшимися волосами и поил ее из маленького поильника. Елена через силу глотала. Порой судорога сжимала ей горло. Тогда ярко-желтые капли апельсина или мутновато-коричневые струйки яблочного сока растекались по ее губам и подбородку. Она не замечала этого. Ртутный столбик термометра по-прежнему превышал красную отметку, то резко падая, то поднимаясь вновь.
На седьмой день Елена почувствовала себя лучше.
Нормальная температура подтвердила субъективное ощущение. Утешительным признаком был проснувшийся интерес к жизни. Елена впервые обратила внимание на обстановку палаты и удивилась. Неужели сейчас в больницах такие замечательные условия? Заметив на тумбочке в углу элегантный ящик телевизора, она даже пошутила: «Где я? На том свете или все еще на земле?» И сразу новый вопрос: «Сколько же дней я здесь нахожусь?» Игоря обрадовала активность Елены. Все предыдущие дни она, хотя и находилась в сознании, на вопросы отвечала вяло и скупо. И эту палату, и соки, приготовленные Игорем, и даже самого Игоря она воспринимала как нечто далекое и отстраненное.
Игорь поправил Елене подушку и поделился с ней хорошими новостями. Доходы фирмы неожиданно взметнулись вверх, как будто Провидение решило возместить ему личное горе. Но Елену эти дела сейчас не интересовали. Она попросила Игоря распахнуть окно. Он выполнил ее просьбу, и птичий гомон из больничного сада ворвался в палату.
Вечером, уходя от Елены больничным коридором, со стеклянными боксами по обе его стороны, Игорь невольно замедлил шаг. Сегодня он впервые испытал сочувствие к этим беднягам, скученно томившимся в своих клетках. Один из больных поймал его сочувственный взгляд и что-то проговорил. Слов Игорь не расслышал из-за стеклянной перегородки, но по красноречивому жесту понял, что тот подзывает его.
И остановился.
Тщедушный мужичок в длинных черных трусах и белой рубахе с больничным клеймом на груди встал с кровати и приоткрыл дверь бокса. Пугливо озираясь (нет ли поблизости строгого персонала?), мужичок попросил Игоря купить ему дешевых сигарет «Прима».
При этом он развернул носовой платок, связанный узелком, и высыпал в ладонь Игоря горсть мелочи.
Игорь покачал головой, но серебро в карман ссыпал.
Мужичок, потупив глаза, спросил, не может ли Игорь дать ему сейчас одну сигарету в счет будущей пачки.
За передачей курева их и застала статная, с властным голосом старшая медсестра. Вначале она обрушила свой гнев на обоих нарушителей. Затем сконцентрировалась на посетителе:
— Вы же взрослый мужчина! Должны понимать, здесь инфекционные больные лежат. Что он вам передал, деньги? А вы не подумали, что на них могут быть вирусы?
Игорь пожал плечами, не желая вступать в объяснения с медсестрой. Наверно, он нарушил правила.
Но каково больному без курева? Игорь сам на его месте взвыл бы. Инфекций он не опасался, просто не думал об этом. Он извинился и быстро вышел из коридора, оставив бедного больного держать ответ перед больничным начальством. Мысли Игоря вновь вернулись к своим делам. Елка пошла на поправку, и это главное. Завтра он принесет ей что-нибудь особенное.