Половина солнца
Шрифт:
– Каждый из вас может впоследствии выбрать совсем не тот путь, что и остальные. Так что выучите приёмы получше – когда-нибудь, возможно, вы будете сражаться друг против друга не в наркотическом опьянении от смерти и не в тренировочном бою, а в реальной, кровопролитной битве.
Учитель замолчал. И добавил:
– Меня зовут Арчелл Крозье. Для вас – мистер Крозье, дамы и господа.
Он ухмыльнулся.
Я, было, хотел уже поднять руку по привычке, чтобы спросить о рукоятках без лезвий, которые доставал альбинос, но тут до меня дошло.
Это оружие.
Такая
Мистер Крозье кивнул альбиносу, и парень, размахнувшись, лёгким и быстрым движением бросил рукоять в толпу какому-то мальчишке. Он поймал её, и по голосу я понял, что выкрикивал оскорбления именно он.
Я узнал в парне своевольного брата Эндрю – Дэмиана. Он, нахмурив брови, поднял взгляд на преподавателя, а затем обратно на железный, покрытый чёрной краской предмет.
Он повертел им, прищурил один глаз, словно от боли, и тут из рукоятки вылезли три железных когтя, от которых будто бы исходило яркое синее свечение. Другие ученики инстинктивно попятились прочь.
Свет медленно утих под яростным и ледяным одновременно взглядом Дэмиана и почти совсем погас, лишь иногда отбрасывая голубоватые отблески и время от времени продолжая испускать неожиданные всплески энергии.
– Неплохо, – кивнул Крозье, пристально вглядываясь в Дэмиана. Он был чуть более рыжий, чем его брат, и почти такой же рыжий, как наш новый учитель. Впрочем, сомневаюсь, что первым его выбрали именно из-за цвета волос. Может быть, новый наставник надеялся, что задира не справится и зарежет сам себя.
Кто его знает.
Парень фыркнул, резко опуская кулак с когтями. Они медленно вросли в рукоять.
– И что это было?
Учитель хотел было что-то ответить, но увидел, как потирает пальцы в белых перчатках альбинос, стоящий в сторонке. Он ухмыльнулся и кивнул ему.
– Бенджамин, объясни малому, что это за приспособления.
Бенджамин, как звали альбиноса, вышел вперёд, слегка нервно убирая руки в карманы чёрной мантии. Он опустил голову. Голос его был не громким, но и не тихим, так что все замерли, затаив дыхание, и прислушались к служащему Совам. В его голосе отражалась некая холодность, однако я всё же слышал тихие проблески гордости собственным изобретением.
– Мы назвали эти устройства аномальным вооружением. Или, по-научному, проводники циркулирующей энергии. Как раз эта энергия внутри вас, как кровь, течёт по организму, поддерживая ваши клетки в определённом, подобном магическому, состоянии. А эти приборы, – он вынул из-за пазухи собственный экземпляр, рукоять которого была обрамлена красивым узором, напоминающим тонкие переплетающиеся ветви дерева или оленьих рогов, – эти приборы позволяют энергии высвободиться в определённом месте и с определённой силой. Маленькая игла впивается в ладонь, когда ты сжимаешь рукоятку, и встроенный механизм быстро всё анализирует. Вы тем самым используете ваши аномальные способности, полученные вами при катастрофе, и создаёте из неё физическое оружие.
Я жадно вглядывался в лицо Бенджамина, боясь упустить что-то важное. Если он придумал это… Он мог бы помочь и мне с моим…
Олеан тихо хмыкнул, пробормотав что-то вроде «коготь тигра». Так называлось то, что создал Дэмиан.
– Так что, какова ваша сила – таково и ваше оружие, – подытожил альбинос, вытягивая вперёд руку с собственной рукоятью. На обоих её концах будто бы изнутри высунулись клинки, образующие вместе полумесяц, и один полумесяц, поменьше, загибался лезвием к Бенджамину, тем самым будто бы защищая руку от ударов противника. Обычное, как в костре или камине, рыжевато-красное пламя исходило от оружия – яркое, уничтожающее или дающее тепло.
– Этот кастет называют «рогами оленя». Обычно их используют в паре. Я могу взять второй прибор, и он воссоздаст то же оружие.
Бенджамин поднял глаза, и я понял, кто это.
Мы называли его Гоголем. Почему? Во-первых, он был наполовину русским. Знал его в совершенстве. Даже фамилия у него была русская. Но это было не так важно, как то, что Бенджамин был самым настоящим поджигателем.
Я слышал о нём, но никогда не видел. Слышал, как кто-то пытался спалить одну из рекреаций школы и испепелил дотла кабинет алгебры. Я смотрел в его глаза, в которых отражалось пламя от его оружия.
Настоящий Гоголь сжёг «Мёртвые души», а наш Гоголь сжёг собственную душу. И был бы рад сжечь твою. Ему было всё равно.
«Он гений», – раздражённо подумал я, разглядывая избитое лицо альбиноса. После я заметил, что под мантией у него скрываются наручники, скреплённые длинной цепью, чтобы было удобнее носить вещи и махать руками при необходимости.
Но Бенджамин и правда был гением. Я никогда не любил это слово и тем более ненавидел признавать кого-то таковым, но этот парень… Я поражён.
Я посмотрел на Олеана, который тоже в эту секунду повернул голову в мою сторону. Я заметил, что он ухмыляется.
Чем-то улыбки этого альбиноса и моего соседа по комнате были похожи. Я решил не думать о причине подобного сходства.
– К слову, свет, который вы видите, проявляется только поначалу. Он имеет прямое отношение к вашей аномальности. Потом исчезает, – Крозье помолчал. – Что же, благодарю вас, мистер Преображенский. Раздайте оружие детям.
Гоголь сухо кивнул, довольно быстро угасив собственный пыл и отключив кастет, как зажигалку, принялся раздавать всем одинаковые рукояти, которые следовало самим превратить в оружие.
Когда служащий Совам подошёл ко мне, я вцепился в его руку вместо протянутого мне механизма. Он не поднимал на меня взгляд. Не придумав, что сказать, я принял прибор, и, когда он уже отвернулся, чтобы продолжить раздачу, я лишь прошептал:
– Они всегда нас недооценивают, Гоголь. Всегда.
Может быть, мне показалось, но великий поджигатель ответил мне кивком.
IV
Раунд за… кем?
Я смутно понимал, почему некоторых людей считают ублюдками. Да – кто насилует, убивает. Это я понимаю. Но вот почему ублюдком считали меня и его… Я не понимал.