Полшага до неба
Шрифт:
— Маард…
— А? Как ты?
— Так себе… — она говорила с трудом. — Скажи — яблоками пахнет?
Принюхался.
— Да, есть немного. Что такое?
Она засмеялась тихонько, покачала головой.
— Это ацетон. Лекарство кончилось… имплант под кожей. Там две гильзы — концентрированная глюкоза и инсулин. Теперь точно все…
Он понял не сразу. А когда дошло, ему стало по-настоящему страшно.
— У тебя диабет?
— Да.
Она села. Темные тени под глазами, растрескавшиеся губы, дрожащие пальцы. Умоляющий взгляд.
— Я тебя прошу — ничего не делай. И не зови никого. Не надо.
Он молчал, не зная, что делать. Ему казалось, что поодаль стоит мужчина в черном комбезе со льдом в глазах. Он давно привык к его присутствию. Дружище Смерть, стоящий рядом, старый приятель. Вот только сейчас он ждал не Маарда. И выхода не было. Сменить имплант? Даже если он сможет быстро достать его на черном рынке, то… Кто будет менять? Необходима стерильность, специалист. А дать умереть девчонке… Уж лучше в полицию. У нее будет шанс выжить. Некстати подумал: «А что, даже в камерах люди живут». Он сам который год живет в четырех стенах, все еще не выдвинул верхний ящик стола.
Что ж делать с тобой?..
20
И вновь летит навстречу гладкое полотно шоссе. Сколько их в жизни — ровных автострад, не имеющих видимой разметки воздушных трасс, тропинок в садах?.. Недаром на этой земле главным проклятием всегда считалось проклятие дорог, а главным счастьем было обретение дома. Вернее, даже не дома, а Дома — именно так, с заглавной буквы. Маарду не повезло: дорог в жизни хватает, а с Домом по-прежнему не очень. Может быть, это действительно порча? Нельзя было уезжать… Маард помотал головой, отгоняя навязчивые мысли. Детский сад какой-то, еще мистику во всем видеть начнем. Выискался тоже — «бывший подъесаул» из песни тезки-Талькова. Хотя он уезжал без проклятий, в новый яркий мир, где всегда тепло, а на улицах растут апельсины. Что ж, апельсины он тоже перестал любить.
Улыбнулся воспоминаниям. Одно из первого, что запомнилось тут — апельсины под ногами. И удивленные, полные жалости глаза пожилого мужчины, каркающий голос с легким акцентом:
— Молодой человек, их нельзя есть.
И собственное непонимание — мол, почему нельзя, раз вот они на деревьях и все равно на дороге валяются. А там, далеко, в магазинах давятся за блекло-желтое подобие этих маленьких солнц. Пару лет спустя история повторилась. Себя он узнал в длинном нескладном подростке, растеряно глядящем на богатство под ногами и на здоровенного солдата рядом: «Парень, это нельзя есть». Маард тогда просто купил и подарил мальчишке два кило апельсинов. Вспомнил себя: объяснять, что рядом трасса, и апельсины несъедобны, казалось глупым.
Маард покосился влево. Мишка, он же Майк, выдвинув квадратный подбородок, молча глядел на дорогу, огромные лапищи сжимали руль — статуя конкистадора да и только.
— Извини, Миш, — первым нарушил молчание Маард. — Из-за меня вот и тебя дернули.
— Да брось, — не меняя выражения лица, откликнулся «конкистадор». — Мне лишний повод для радости, смена идет в зачет, а мы будем на курорте.
Маард не понял, шутит Майк или нет, и закрыл глаза. Впереди были два часа пути, он попытался задействовать старый рефлекс — в дороге нужно спать. Правда, сон не шел. Внутри все еще была сжата тугая пружина.
Вспомнилось лицо До. Американец, конечно, пытался сдерживать
— Так и будешь молчать? — не выдержал американец.
Маард выбрался из кресла, расправил плечи… Несмотря на чудо-костюм, спина немного затекла.
— Ты что там творил? Ты едва не угробил изделие! — распалялся шеф.
Что характерно, на круглопузого, которого «изделие» едва не отправило к праотцам, Джо было наплевать, что, впрочем, понятно.
— Извини, Джо, не справился, — Маард почти не врал.
Как ни странно, слова попали в точку. Лицо американца утратило каменное выражение. И уже совершенно иным тоном он спросил:
— Что произошло, кто эти люди?
Маарду почему-то не захотелось врать, поэтому он просто сказал:
— Женщина, которую я люблю и…
Американец жестом остановил его:
— Ясно. Сейчас в душ и писать отчет. В принципе, полное слияние, изделие поймало эмоцию оператора, это даже интересно…
Маард почувствовал, что Джо уплывает в какие-то свои мысли, поэтому торопливо попросил:
— Джо, мне нужен хамшуш!
— Кто?
Пришла очередь Маарду зависнуть, ибо почему-то все слова, кроме обиходного, вылетели. Аналог на английском никак не желал вспоминаться.
— Ему нужен отпуск на выходные, дня два хотя бы, — сказали за спиной.
Маард резко обернулся. Почему-то он думал, что в боксе они вдвоем с американцем. Но возле дверей замерли еще двое. По поясам, на которых Маард заметил квадратные кобуры тазеров, [17] он понял — охрана. Хотя да, Джо мог решить, что он не в себе, амеры — они такие: всегда стараются по два презерватива натянуть.
17
Электрошоковое оружие.
— Никаких отпусков, — коротко сказал шеф.
Маард понял, что если сейчас не предъявит веских аргументов, станет поздно. Внутри по-прежнему было холодно и пусто, но он знал — это его шанс. Шанс — если не на встречу с любовью, то на избавление от кошмара.
— У нас на следующей неделе важные испытания, будут особые гости. Джо, ты сам знаешь, я очень неплохой оператор. Зачем тебе меня терять накануне столь значимых дел?
Маард даже удивился своему внезапному красноречию, но амер задумался. В его глазах мелькнуло что-то похожее на уважение; вероятно, он оценивал аргумент. Потом коротко сказал:
— Давай так: сначала испытания и комиссия, потом этот твой хашмаш? Это будет правильней.
Маард покачал головой:
— Нельзя, они скоро уедут, мне нужны хотя бы сутки, встретиться…
— Удавить того мужика и лишить проект перспективного оператора, — Джо жестом дал понять, что разговор окончен.
Маард решил, что пора устраивать мятеж, но… Американец передумал.
— Сутки. И еще: один ты не едешь. Мне слишком важен хороший оператор. Потому с тобой едет Майкл и всюду тебя сопровождает. Или так, или никак. Я иду навстречу тебе, ты — навстречу нам.