Полтавское сражение. И грянул бой
Шрифт:
Внимание царя к Полтаве не ограничилось лишь посланиями ее коменданту — в начале января в город прибыл штык-юнкер Николай Невельский с двумя канонирами и тремя фузилерами. После знакомства с крепостной артиллерией он 18 января отправил в главную квартиру русских войск донесение, что имеющихся в Полтаве десяти пушек явно недостаточно для ее обороны от сильного противника, поэтому артиллерия нуждается в усилении. К мнению Невельского прислушались, и вскоре Келин получил еще восемнадцать орудий из тех, что в прошлом году были захвачены войсками князя Меншикова при взятии Мазепиной столицы
Сейчас в Полтаве у Келина было 4182 русских солдата, а вместе с артиллерийской прислугой царский гарнизон составлял 4278 человек. Оказавшиеся под его началом полки все побывали в сражениях, причем свой, тверской пехотный, Келин считал одним из боеспособнейших в русской армии. Опытный, грамотный офицер, впервые встретившийся со шведами под Нарвой, полковник был уверен в себе и подчиненных, и появление под крепостными стенами передовых отрядов королевской армии воспринял спокойно, как нечто само собой разумеющееся: на то она и крепость, чтобы видеть перед собой неприятеля.
Уверенность в своих силах в Келина вселяло и то, что его правой рукой в обороне города являлся бывалый казачий полковник Левенец, участник ряда боев со шведами в Лифляндии и Польше. В свое время, не прибыв на раду в Глухов для избрания нового гетмана, хотя был приглашен на нее, он навлек на себя подозрения, но после того как приказал впустить в Полтаву войска бригадира князя Григория Волконского и обратился к своему полку с универсалом честно служить царю Петру, они исчезли. А когда он отправил свою семью из Полтавы в Харьков и отдал сыновей в русское военное училище, его стали считать одним из вернейших России старшин.
Большая часть Полтавского полка находилась при гетмане Скоропадском, а с Левенцом в городе оставались всего две тысячи сабель. Правда, казаками себя объявили шестьсот полтавских обывателей, которые, получив вдобавок к своим саблям и пистолетам из крепостного арсенала мушкеты, влились в реестровые сотни Левенца. Защищать город вместе с мужьями и отцами изъявили желание многие женщины и подростки, умевшие, к удивлению русских офицеров и самого Келина, неплохо владеть не только саблями и пиками, но и стрелковым оружием. Принять участие во вспомогательных действиях при отражении шведских штурмов были намерены собравшиеся в город окрестные селяне, и их помощь при обслуживании пушек, подносе боеприпасов, перевязывании раненых, восстановлении разрушенных неприятельским огнем укреплений была весьма кстати.
Келин предчувствовал, что королевская армия в весенней кампании вряд ли станет рваться к Москве напрямик, поскольку именно это направление лучше всего было защищено русскими войсками, а постарается выйти для удара в центр России по новому маршруту. Возможно, для этого ей вначале потребуется захватить Полтаву, оседлавшую ведущий из центральной России на Запорожье и дальше в Крым Муравский шлях, чтобы иметь ее своей тыловой базой и связующим звеном с примкнувшими к королю Карлу сечевиками и союзными ему турками.
Поэтому появление противника сегодня, первого апреля, под стенами города не было для полковника неожиданностью. Неожиданностью оказалось другое — атака небольшим шведским отрядом крепостного вала. Бой был скоротечным и закончился отступлением противника,
А третьего апреля на подступах к Полтаве появились значительные вражеские силы, и примерно полторы тысячи пехотинцев, не сделав по крепости ни единого орудийного выстрела, ринулись на штурм ее валов, но были отражены орудийным и мушкетным огнем. На другой день к неприятелю подошли новые войска, и он повторил штурм. На этот раз Келин сделал вылазку за стены крепости двумя отрядами по семьсот человек в каждом, и противник в рукопашном бою был сбит с вала, оставив на нем и во рву свыше сотни убитых. А в ночь на пятое апреля шведы предприняли уже ночную атаку города, продолжавшуюся всю ночь и завершившуюся их отходом на рассвете к своим исходным позициям. Она обошлась королевской армии в 427 убитых, а гарнизон Полтавы заплатил за этот успех 62 убитыми и 91 ранеными.
Осада города началась, и, судя по интенсивности и ожесточенности штурмов, противник имел намерение овладеть крепостью, не считаясь с потерями.
Петр откинулся на спинку кресла, зажал в кулаке дымившуюся трубку, прикрыл глаза. Решение, которое он собирался принять, было настолько серьезным, что его требовалось еще раз хорошенько обдумать и взвесить.
Все ли он предпринял, чтобы не допустить широкомасштабного военного столкновения с Запорожьем, не упустил ли какой возможности уладить разногласия мирным путем, не позволяя разгореться на Украине, как в Речи Посполитой, пожару кровавой междоусобицы? Не вознес ли свое самолюбие и личные амбиции выше интересов державы в ответственнейший момент, когда решалась ее и его, царя Петра, судьба? Нет, он сделал все возможное, чтобы иметь Сечь если не союзницей, то хотя бы другом, и не его вина, что вынужден принимать сейчас решение, от которого с величайшим удовольствием отказался бы.
Разве не приложил он все силы, чтобы сохранить мирные отношения с Запорожьем после измены Мазепы и избрания вместо него гетманом Ивана Скоропадского? Разве не отправил с этой целью к кошевому Гордиенко своих стольников Гаврилу Кисленского и Григория Теплицкого с личной грамотой, в которой «внушал» сечевое товарищество не слушать «прелестей Мазепы», твердо стоять за «своего великого государя и православную веру», «быть в послушании» новому гетману Скоропадскому, известному на Запорожье своим умом и храбростью?
Вместе с грамотой стольниками были привезены пятьсот червонцев для кошевого атамана, две тысячи червонцев для войсковой старшины и двенадцать тысяч для куренных атаманов. Это было не все. За верность России и признание гетманом Скоропадского сечевикам было обещано «на каждый курень по 1500 золотых украинских на каждый год сверх прежняго настоящего годового жалованья». В знак особой царской милости также было обещано прислать войсковые клейноды — знамя, бунчук, литавры, а кошевому атаману и войсковому судье знаки их должностного достоинства — драгоценные «трости»-булавы.