Полторгей, тс-с
Шрифт:
Однажды Кузьмич обнаружил разбросанные по комнатам липкие лохмотья. Видно, полторгеи пытались карты склеивать, да руки у них не оттуда растут. Семен посмеялся и заменил колоду.
А дело шло к осени. Антонов завез на зиму грузовик дров и самосвал угля. Уголь перетаскал в сарай, а сосновые чурбаки по утрам колол во дворе. Вместо зарядки.
– Сема, послушай, что невестка пишет, - окликнула его как-то Зинаида. Всегда знала, что вы, Антоновы, большие бабники.
Невестка отписала из Заполярья, что Антонов-младший завел себе падшую женщину,
– Невестка попалась бесхарактерная, - решила Зина.-- Но ничего, я ее научу.
И улетела на Север крепить брачные узы.
Одинокий Семен хватил ковшик браги и подался на огород. За забором разгуливала растелешенная Клава. Слово за слово, Кузьмич зазвал ее в гости. Разведенка на беду оказалась большой крикуньей. Антонов даже забеспокоился: как бы на улице не услышали. Но опасность поджидала с другого боку. Любопытный полторгей подглядел, чем занимался хозяин под покровом темноты, заманил в гости домовушку и научил всему, что сумел расслышать и запомнить. Всю-то ноченьку полторгейша визжала и выкрикивала слова любви, бессмысленные в устах нежити, но ярко изобличающие хозяина дома. Вот тогда Семен испугался по-настоящему.
Если до возвращения Зинаиды Ивановны новая игра не наскучит домовому, то всему конец. Ему ли не знать характер супруги? Но как отвлечь полторгея? Чем заинтересовать?
Из своего личного опыта и рассказов знакомых Кузьмич знал: от блуда может отвлечь лишь одно средство - пьянка. И не просто пьянка, а запой. Но пьют ли домовые, понимают ли толк в хмельном зелье? Сумеют ли отличить запой от обычного ужина? Пьянка должна быть образцово-показательной, доступной по форме и занимательной по содержанию, чтобы и домовым захотелось повеселиться.
Семен рассудил, что для образца подойдет бражка, для показательности требуется собутыльник, для доступности нужно подбросить банку бражки в подвал, а для занимательности спеть популярные песни. Вот только с напарником проблема. Мужиков-то знакомых в Нахаловке у него раз, два и обчелся. Не успел еще дружками обзавестись. Кузьмич пораскинул мозгами и понял, что кроме Петра Изместнева и пригласить некого...
– Привет, Кузьмич, с чем пожаловал?
– спросил Изместнев, открывая калитку и приглашая соседа пройти во двор. В руке он держал вилы, которые тут же отложил, с надеждой глядя на гостя.
– Или имеешь конкретное предложение?
– Имею, - признался Семен.
– Зинаида Ивановна укатила на севера, а у меня как раз бражка поспела. Вот и зашел узнать, как ты насчет уговорить баночку.
– Кто бы возражал, - отозвался Петр, - а я не стану. Но тут вон какое дело, моя-то половина велела мне свинство почистить. Поросятам подстилку поменять. Так что сперва я обязан наряд-задание выполнить, а потом уж свободен, как ветер. Подождешь?
Гость кивнул
– Тогда - уперед!
– Изместнев схватил вилы наперевес, будто собрался этих самых поросят нанизать на зубья...
Часа через два соседи уселись перед тарелками с вареной картошкой, малосольными огурчиками и нарезанным соломкой салом. Во главе стола стояла трехлитровая банка с перламутровой жидкостью.
– Ну что, будем?
– спросил Петр, поднимая граненый стакан.
– Погоди, не гони лошадей, - остановил его Семен.
– Давай я тост скажу. Мы же с тобой, Петя, не шаромыги какие, это им лишь бы поскорее хватить да разбежаться. А мы - хозяева. Сидим за столом, на котором все - свое. Так выпьем же за добрососедские отношения, дружескую поддержку и взаимовыручку.
Выпили. Потом еще и еще. Спели несколько застольных песен. Открыли вторую банку. Изместнев стал поносить свою супругу. Антонов захотел исполнить частушки с картинками, но застрял на первой же фразе:
Девки, сами знаетё, чем приманиваетё...
"Тё... тё...
– как заика, повторял он, пока Петр, желающий услышать разгадку женской привлекательности, не дал ему в морду. Семен сграбастал гостя, выволок из избы и пинком выбросил с крыльца. Вернулся в дом и допел:
Выражает то лицо,
чем садятся на крыльцо.
Наутро поднялся с таким лицом, какое напророчил с вечера, выглянул на кухню и сдавленно охнул. На полу валялась растоптанные картошка и огурцы, битые тарелки. Кряхтя, обливаясь потом и скрипя зубами, Семен сходил за водой и принялся отмывать от остатков вчерашней гулянки половицы, липнущие к подошвам. Затем вышел в огород, но и там, на ветерке, труд был не в радость. Еле-еле дотерпел до вечера. Завалился спать "с курами". И правильно сделал: урвал время до полуночи, когда началось такое, такое...
– Совсем обнаглели!
– заорал хозяин и ринулся в подполье, чтобы отобрать банку с хмельной настойкой.
Как же, разбежался! Банка, которую он вчера вставил на полку, исчезла. Полторгеи уволокли ее и сейчас распивали, хихикая из углов.
– Вот я вам!
– рявкнул Семен Кузьмич и погрозил по сторонам волосатым кулаком. Но тут же заткнулся, потому что изо всех углов в него полетела гнилая картошка. Антоновы уже понемногу подкапывали молодую, но в подпол не ссыпали. Откуда же взялась эта гниль?
Семен пулей вылетел наружу, захлопнул крышку и тяжко задумался. Похоже, что от супруги скрыть ничего не удастся. Прийдется каяться. И стал трусливо ждать возвращения Зинаиды. В подвал не совался, а там еженощно шла развеселая гулянка. Хозяин голову сломал: где полторгеи берут выпивку?
Зинаида Ивановна заявилась ранним утром. Уверяла, что такой рейс, но Кузьмич заподозрил хитрый расчет - намеревалась захватить его врасплох. У Семена в хозяйстве был полный ажур: дрова он переколол и сложил в аккуратную поленницу, починил курятник и переложил печку в бане придраться не к чему. Зинаида растаяла, выложила из сумки пакет с копчеными сигами, а для Кузьмича лично - бутылку коньяка, подарок сына. Мать наставила гулену на путь истинный, вернула в лоно семьи.