Полукровка.Тень на свету. Книга вторая
Шрифт:
– Ну, рассказывай, – согласилась девушка, – только по дороге, чего время терять.
Отбросив сомнения, Эран шагнул в коридор, ведущий к отведенной Эллии комнате, по дороге подробно рассказывая Зарании о произошедшем на деревенской площади.
– Как выглядел медальон, видел? – нахмурившись, спросила знахарка, когда он закончил короткий рассказ.
– Нет, Диргис его в кулаке разломал, а потом как-то не до того было, чтобы осколки разглядывать, – досадуя на то, что никто из них не догадался подобрать остатки амулета казненного главаря, ответил эльф.
– Жаль, – вздохнула женщина. – Но по твоим описаниям выходит,
– Прошу тебя, помоги, – тронув целительницу за плечо, Эран остановил ее перед дверью в комнату Эллии и, не скрывая отчаянной мольбы, заглянул в серьезные, задумчивые глаза.
– Любишь ее… – прищурилась Зарания, разглядев на дне янтарных глаз тщательно скрываемый страх, – крепко любишь.
– Люблю, – не отводя глаз, ответил Эран, – жизнь за нее отдам.
– Не надо, а вот если и она тебя любит, то шансы ее в разы увеличиваются. Идем. Не будем гадать, осмотреть мне твою возлюбленную нужно, потом уже решать, что делать надобно.
Стоило им войти в комнату, как из отставленного в угол кресла поднялась вздохнувшая с облегчением Ниринея:
– Вот и ты, Зараньюшка, – она крепко обняла молодую женщину, – хорошо добралась?
– Все хорошо, тетушка, – улыбнулась целительница, – жаль только, повод нерадостный.
– Что правда, то правда. Я тебе нужна буду?
– От помощи твоей не откажусь, а то с мужчин какие помощники в моем ремесле? – она насмешливо оглянулась на прислонившегося к косяку Эрана.
– Не скажи, – не согласилась хозяйка, – эльфы во врачевании побольше нас, людей, смыслят.
– Так был бы он целителем, разве ж меня бы позвали?
– Я не целитель, – тихо вмешался в их разговор Эйраниэль, – но и мешать не стану. Только уйти меня не проси, не уйду.
– Так я и не гоню, – приподняла уголки губ Зарания, – посиди пока в уголке.
Она решительно подошла к постели и, аккуратно поставив на пол холщовый мешок, откинула легкое одеяло, которым Ниринея накрыла безучастную ко всему девушку. Потерев раскрытые ладошки друг о друга, знахарка провела ими вдоль тела Эллии, не касаясь тонкой ткани длинной рубахи, и водила так снова и снова, пока слабо засветившиеся ладони не стало колоть невидимыми иглами, отмечая нанесенные заклятием прорехи в сотканной из жизненной энергии ауре девушки.
– Ох, сильно ей демонова магия навредила, – обеспокоенно взглянула Зарания на застывшего в ожидании эльфа, – трудно будет. Но она молодая, сильная, коли поможешь ей из Тьмы к Свету дорогу найти, очнется.
– Что мне делать? – подался вперед Эран, с болью глядя на бледное лицо любимой.
– Сейчас я трав полуночных заварю, они помогут восстановить внутренние потоки энергии. Поить будете каждые полчаса. По чуть-чуть, ложечку-другую, больше не нужно. Первые сутки часто, после – каждый час. Пока не очнется или…
– Она очнется! – сжал кулаки Эйраниэль, сдерживая предательскую дрожь захлестнувшей сердце паники. – Я не дам ей умереть!
– Вот и славно, – серьезно кивнула целительница, – твоя решимость – уже полдела. А вторая – в настойчивости. Не позволишь Тьме забрать ее – вернется, не осилишь – потеряешь навеки.
– Как мне ей помочь?!
– Отвары только силу восстановят, а дорогу ты проложишь. Зови, разговаривай, удерживай по эту сторону жизни… К сожалению, я больше ничем помочь не могу. Травы вы и без меня приготовите, как мой отвар закончится. Расскажу, как, а больше я ничего не могу. Нет у меня таких способностей, как у столичных магов.
– И на этом спасибо, – коротко наклонил голову Эран. – Иногда малая помощь сильнее прочей бывает.
– Дай-то Боги, чтобы это правдой оказалось, – печально улыбнулась Зарания. – Если что, зовите, приеду в тот же час, – окинув на прощание застывшего на краю постели эльфа и бесчувственную, словно неживую, девушку жалостливым взглядом, знахарка вышла из комнаты, поманив за собой Ниринею.
Оставшись наедине с Элей, Эран опустился на колени рядом с кроватью и крепко сжал в руках ее похолодевшую ладошку:
– Минео эланиаллиа… мой свет, вернись ко мне, – мучительный шепот разрывал гнетущую тишину комнаты, – мне все равно, что будет дальше, просто живи, – он замолчал, не находя слов, чтобы выразить всю глубину своего отчаянья. Сердце билось неровными, рваными толчками, сбивая дыхание, заставляя воздух вырываться из груди жесткими, саднящими хрипами.
– Лайлиан айла мириель… я люблю тебя, мое сокровище, – он прижался горячим лбом к тонким, хрупким пальцам, неподвижно лежащим в его руке, – услышь мой зов, борись! Не позволяй Тьме отнять тебя у нас… Ты нужна мне… нам нужна… Слышишь? Кир винит себя в том, что он жив, а ты здесь, спишь беспробудным сном… Ты же не позволишь ему потерять тебя после всего, что ему пришлось пережить? А Ор? Он молчит, но ты же знаешь, как сильно он любит тебя… Разве это правильно – лишить его счастья быть рядом с той, которую он считает своей дочерью? Ты – его семья… А я? Я смогу жить, зная, что ты не любишь меня, но не смогу, если скроешься во Тьме, оставив нас одних… – он поднял голову и пристально вгляделся в неподвижные черты спящей девушки, отыскивая малейшие признаки пробуждения. Напрасно…
Вернувшаяся через полчаса Ниринея застала его в том же положении.
– Я принесла отвар, – тихо окликнула она не заметившего ее появления эльфа, – позволь, напою.
– Я сам, – упрямо сжал он губы, по-прежнему не сводя глаз с Эллии, – просто помоги.
Он аккуратно приподнял девушку за плечи, давая хозяйке возможность подложить ей под спину побольше подушек, и бережно опустил Элю обратно. Осторожно, чтобы не пролить ни капли пахнущего жгучими травами отвара, Эран напоил ее с маленькой серебряной ложечки, принесенной Ниринеей вместе с льняным полотенцем. Горло Эллии судорожно дернулось, инстинктивно проталкивая горькую жидкость, но это стало единственным проявлением жизни безучастной ко всему девушки.
– Твои друзья сейчас придут, – ставя на низкий столик кувшинчик с отваром, тихо сказала жена управителя.
Почти не слыша ее слов, Эйраниэль кивнул.
– Я постелю тебе в соседней комнате.
– Я никуда не уйду, – обернулся к ней Эран, невольно испугав Ниринею полыхнувшими в глубоких золотисто-янтарных глазах крохотными алыми молниями. – Если кто-нибудь принесет мне кресло, я буду спать в нем, но не брошу Эллию в одиночестве.
– Да кто же ее без присмотра-то оставит! – всплеснула руками Ниринея. – Я за ней присмотрю да дочки мои. И присмотрим, и зельем напоим.