Полуночная ведьма. Терновый венец
Шрифт:
Девушки, которую никто и никогда не отвергал.
Берсерки всегда представлялись Морриган эдакими диковатыми и угрюмыми мужланами. Дэмьен для берсерка был слишком… Нет, не красив: скорее, харизматичен. Он обладал тем обаянием «плохого парня» с темным прошлым, что привлекает женщин разных возрастов и характеров – от инфантильных бабочек до прожженных стерв. А вот что касается мужланства, грубости и угрюмости, тут он оправдал все ее ожидания.
В Доме О'Флаэрти Морриган находилась уже неделю, но Дэмьена ей довелось увидеть лишь пару-тройку раз. В своем кабинете, где Доминик проводил
Морриган вдруг поняла одну истину, которая прежде от нее ускользала: все эти дни, что они с сестрой жили в особняке Доминика на правах адгерентов Дома О'Флаэрти, Дэмьен никогда не оставался с ней наедине дольше нескольких минут. Интересно, он действительно так невероятно занят или намеренно ее избегал? В комнате сестры, например, Морриган заставала его не раз. Он справлялся о самочувствии Клио, интересовался, говорила ли она с Ведающей Матерью, зная, что иногда во снах она навещает лесных ведьм.
Стоило Морриган присоединиться к разговору, как берсерк, резко вспомнив о срочных делах, исчезал.
Она раздраженно повела плечами: «Это не должно меня волновать».
Дэмьен смотрел в окно. Руки пусты – ни газеты, ни романа, ни томика древнескандинавского, который он, к ее изумлению, недавно начал изучать. Развлечением ему сейчас, по-видимому, служили собственные мысли. Заметив Морриган, коротко кивнул. Она прошла мимо, не сказав ни слова. Усмехнулась – прекрасно пообщались.
Доминик сидел чуть поодаль, на диване у камина. Аккуратно зачесанные назад рыжие волосы, расслабленная, даже чуть вальяжная поза и привычная газета в руках. По его собственному признанию, Доминик любил находиться «на острие событий».
Морриган села в кресло напротив. Дэмьен, раздражая, маячил на периферии зрения.
– Знаете, адвокаты обычно начинают с фразы вроде: «Я должен знать, совершили ли вы преступление». Чтобы знать, как защищать подопечного, быть готовым к уликам, которые могут всплыть, и свидетельствам против него.
Доминик опустил газету.
– Признаюсь, я плохо знаком с порядками Верхнего города.
Неудивительно: в Пропасти места юристам не нашлось. Здесь каждый сам себе адвокат и каждый же может стать обвинителем. Найдешь доказательство – и на того, от чьих рук и чар ты пострадал, наденут серую маску, провозгласив его обезличенным. Мрачная, надо заметить, перспектива.
Однако что-то подсказывало: большинство споров решалось своеобразной дуэлью, схваткой один на один. В иных случаях – и банальным тайным убийством.
– Но я вынужден поинтересоваться: к чему ты клонишь? Если ты о том, не хочу ли я перебить всех лордов Пропасти, чтобы заполучить Тольдебраль вместе с троном…
Морриган открыла было рот, чтобы возразить. Услышав заключительные слова Доминика, со щелчком его захлопнула.
– …твоя мать уже предлагала мне этот вариант. Я отказался.
– Хах, – только и смогла сказать она.
Отчетливо представилось недовольное лицо матери. В свою бытность живой ведьмой Бадб Блэр любила идти коротким путем. Привлекать на свою сторону очарованных ею, подчинять тех, кто способен к подчинению, и убивать остальных. Иногда – превращать последних в слуг в уже мертвом обличье. Своего рода наказание… и экономия сил и ресурсов.
Смерть и возвращение в мир живых в ипостаси лича, ревенанта изменила Бадб. Она стала проводить больше времени с дочерьми и куда меньше прибегала к разрушительным полуночным чарам. Однако для Леди Ворон попасть в Пропасть то же, что ребенку – в оставленный без присмотра магазин сладостей. Бери то, что помещается в карман, делай все, что захочешь. Наказания не будет, если не попадешься. А Бадб Блэр умела прятаться среди теней.
– Это что-то вроде методики перевоспитания?
Губы Доминика тронула легкая улыбка, но отвечать он не стал.
Морриган откинулась на спинку кресла, положив ногу на ногу: жест сопровождался скрипом кожи. Ей не терпелось сбросить осточертевший костюм.
– Чтобы привести вас к победе и поднести на блюдечке корону, я должна взаимодействовать с враждебными к вам Домами. И пусть ваша защита – в первую очередь дело Дэмьена и ваших боевых колдунов, я должна знать, чем вы можете защититься от членов Высокого Собрания. И какую силу можете им предложить.
Доминик, заинтересовавшись, отложил газету на хрустальный столик в опасной близости от кружки с чаем, от которой исходил пар.
– С чего ты решила, что я колдун? Разве я не могу быть обычным человеком… обычным преступником, сбежавшим в Пропасть?
Морриган поморщилась. Подобные игры она не любила. Предпочитала прямой и четкий ответ.
– Бросьте, Доминик. Обычному человеку непросто стать главой Дома и привлечь в качестве адгерентов колдунов, то есть людей, заведомо более сильных. К тому же, будучи ведьмой, я чувствую заключенную в вас колдовскую мощь. – Она побарабанила пальцами по подлокотнику. Словно подавая ему пример, лукавить не стала: – Правда, никак не могу ее распознать. Однозначно, что-то темное. Что-то редкое. То, с чем мне еще не довелось встречаться.
На обычно бесстрастном лице Доминика заиграла улыбка.
– Рад, что остался для тебя загадкой. Твоя мать читает меня, словно открытую книгу.
Намек, где искать ответ? Упрек в недостаточной силе? Или очередное (и в который раз не в ее пользу) сравнение с великой Бадб Блэр?
Морриган подавила раздраженный вздох и поймала себя на мысли, что в последнее время часто раздражается. А все эти жители Пропасти с их пристрастием нагнать туману…
– Послушайте, я спрашиваю не из любопытства. Мне нужно знать, как…
– Я перефразирую, раз понять намеки для тебя – непосильная задача, – хлестнул Доминик. – Моя сущность, колдовская или нет, – совершенно не твое дело.
Морриган впилась ладонями в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.
– Мое, если эта информация поможет выполнить часть сделки и посадить вас на трон.
– Какая жалость, что я не могу облегчить тебе задачу. – Взгляд льдисто-голубых глаз приковывал к месту. – Придется немного поднапрячься и найти другие пути. Разве не для этого я тебя нанял?