Полуночное солнце (Сборник с иллюстрациями)

Они были отличной командой, так помнил их Боб Эмбри с той последней ночи, которую они провели вместе. Как и сам

Будучи капитаном, Эмбри старался подбодрить своих товарищей не только ответственными формулировками, но и шутками.

— Это как обычная рыбалка, ребята, — говорил он. — Около Лонг-Айленда, когда нерестится макрель или селедка. Ребята, хотелось бы мне встретиться с таким косяком рыбы! Но вы должны приготовиться к этой встрече. Вы много потеряете, если ваши снасти слишком засветятся.

Билл Клайн, носивший нашивки технического сержанта, высказался.

— Командир, ты говоришь об этом так, словно рыбалка — действительно жаркое дело.

— Так и есть, — заверил Эмбри. — Лодки выходят в море, как и мы. Все, что есть впереди тебя — это море и небо, пока не долетишь до цели. Потом закидываются удочки так же, как и мы сбрасываем бомбы с «Кинга». Когда ваша миссия завершена, вы едете домой.

— Но есть разница, командир. Те коробки обязательно вернутся назад.

— Не всегда. Флотилию может разбросать шторм, и я был в числе тех, которым повезло и они дотащились до порта. Но на ловле мне всегда везло, поэтому повезет и завтра. Когда-нибудь я всех вас возьму на рыбалку, в одно из таких рыбных мест, как Фермы или «Семнадцать фатомов». [1]

Голос Эмбри затих; он сжал голову руками. Команда знала, что у командира приступ возвратной лихорадки. Клайн в надежде снять приступ отпустил остроту.

— А если подумать, командир, всю свою жизнь я прожил в Бронксе, и пока ты нам этого не сказал, я бы никогда не узнал, что кто-нибудь рыбачит у Лонг-Айленда.

— Да ты и о Лонг-Айленде не слышал, — вставил Джерри Блейк, второй пилот. — О'кей, ковбой из Бронкса, проваливай вместе со своими приятелями, а мы с командиром обсудим здесь детали полета.

Как только все вышли, Блейк позволил себе дать совет:

— Тебе лучше обратиться к врачу, Боб, и еще найти то лекарство, что помогало тебе раньше. Все ребята с тобой. Вот почему им очень важно, чтобы завтра ты был вместе с ними.

— Хорошо, Джерри. — Эмбри неуверенно поднялся. — Я иду к врачу. И когда-нибудь, Джерри, мы отправимся вместе на рыбалку, как я сказал. Ничто не отвлекает от забот так, как рыбалка.

Не то, чтобы Роберт Эмбри беспокоился. Во время тренировочных полетов в Амарилио он показал свое хладнокровие. В Рэндолфе он освоил сложные двигатели. Потом он отправился в Англию, а затем — в Африку. Теперь, в возрасте двадцати четырех лет, он отправлялся на тридцать восьмой вылет. Но когда «Кинг Наин» взлетел, это стало всего лишь очередной рыбалкой для Эмбри и его команды.

Было жаркое североафриканское утро, когда бомбардировщики вылетели на задание. Их продвижение отмечалось в диспетчерских комнатах ВВС Великобритании, где внимательные глаза следили за искусными руками, передвигавшими разноцветные фишки вперед и назад по столу, напоминавшему гигантскую шахматную доску. Доносились обрывки докладов руководящих этой серьезной игрой.

Один из офицеров снял трубку с дребезжащего телефона, коротко ответил, а затем объявил:

— Янки докладывают о сильном воздушном налете на Бари. Последний пролетел над Ромади и направился в пустыню. У нас там в воздухе группа «москитов». Пусть держат ухо востро.

— Какой тип самолета? — спросил человек за столом.

— «Боинг-25. Митчел», — ответил офицер. — Название — «Кинг Наин».

Он проследил, как человек у стола передвинул соответствующую фишку. Затем проговорил в трубку: — Мы позвоним вам, если что-нибудь услышим, сэр. Конечно, если они попробуют пересечь пустыню, у этих бедняг не слишком большой шанс.

Единственным человеком, который был согласен с этим мнением, был Боб Эмбри. Командир «боинга» часто летал над пустыней и хорошо представлял губительную жару тех бесконечных песков внизу.

Теперь он чувствовал ее сам, такую ужасную жару, что сначала принял ее за приступ возвратной лихорадки. Потом он нашел, что никогда, даже в самые трудные минуты, его не сражало такое палящее чувство.

Лежа лицом вниз, Эмбри чувствовал, что его душит песок. Он не был мягким, скорее, жестким, впивался в его лицо, руки, даже в униформу.

Медленно, как во сне, он поднялся, чувствуя, что жаркий песок все еще цепляется за его одежду. Когда он провел рукой по лбу и лицу, то почувствовал еще больше пота и масляное пятно. Он открыл глаза и увидел неровный белый песок и ничего «больше, пока полоска темноты на ближайшей дюне не посулила облегчение.

Когда Эмбри приблизился, прикрывая глаза, темнота шевелилась и вздыхала, завершалось все металлическим скрежетом. Эмбри озадаченно взглянул вверх и увидел «Кинга», почти целого, но наполовину похороненного песком. Чернота была его тенью; вздохи — пустынными ветрами, скрежет же издавала ослабленная часть фюзеляжа, хлопавшая на капризном ветру.

Эмбри мог несвязно вспомнить трудности обратного полета: как был прострелен боковой бензобак, как «Кинг» терял горючее на всем обратном пути, как они отстали и сбились с курса. Эмбри не сомневался, что они садились на брюхо, и неожиданно понял, что основывается на том, что видит. Но, разумеется, это не объясняло, как он сам очутился на животе в нескольких сотнях футов от бомбардировщика.

Странно, насколько глубоко самолет зарылся в песок. Никакой ураган не мог принести такое его количество, поскольку в противном случае самолет был бы засыпан целиком. Скорее, это походило на результат длительного накопления, но и это было очень неправдоподобно. Самым логичным было предположить, что «Кинг Наин» зарылся в песок, выполняя вынужденную посадку. Это мог прояснить экипаж, но где же они?

— Приказывал ли я им прыгать с парашютом? — громко спросил Эмбри, словно ожидая ответа от «боинга». — Нет, не приказывал. Мы все летели в самолете, все до одного.