Полуостров Надежды. Трилогия
Шрифт:
— Не передергивай, Виктор, — мотнул подбородком Ярчук. Затем прищурился и впился взглядом в переносицу Нанаса, будто тщательно прицеливаясь: — А ты выбирай слова, щенок! Думай, на кого тявкаешь! Ты — грязь, и не только не имеешь права командовать здесь, но даже дышать будешь только тогда, когда мы тебе это позволим.
— Кто?!.. — неожиданно для себя самого взорвался вдруг Нанас. — Кто позволит?! Вот этот лжец?.. — в забывчивости махнул он на мэра правой рукой и зажмурился от боли. Но та лишь добавила ему смелости, а скорее, отрешенной от всего безрассудности. Юноша заговорил так, словно не только имел на это право, но и впрямь стал сильнее
От изумления, больше похожего на испуг, Сафонов выпучил глаза и разинул рот. Киркин невольно сжался, ожидая, видимо, что обезумевшего саама сейчас наверняка застрелят. Зато Ярчук, хоть и был явно поражен случившейся с «дикарем» переменой, вместе с тем определенно заинтересовался услышанным.
Нанас же, не обращая больше ни на кого внимания, возбужденно продолжал говорить, вонзая каждое слово в сгустившийся от повисшего напряжения воздух, будто дротик в хищного зверя:
— Вы все говорите, что я предатель! А кого я предал? Что я сделал такого, за что вы стали меня презирать?.. Я всего лишь выполнил приказ мэра этого города! Он велел мне пойти к варварам и притвориться — слышите? притвориться! — что я хочу жить с ними. А на самом деле я должен был узнавать побольше всего, чтобы потом рассказать это здесь. А для того, чтобы они мне поверили, сказать, будто с южного сектора сняли охрану… А еще он просил меня поговорить с Шекой насчет его сына Игната, разузнать, если такой разговор получится, на каких условиях она согласна отпустить его домой…
При этих словах напряженный, красный, с выступившими на лбу каплями пота Сафонов вдруг разом побледнел и метнулся к юноше. Начальник гарнизона молниеносным движением выбросил поперек груди толстяка руку и кивком подбодрил замолчавшего парня:
— Продолжай!
— Нет, ты слышишь, что он несет?!.. — заверещал и забился в руках Ярчука Сафонов. — Ты и дальше хочешь слушать эту наглую, мерзкую клевету?!..
— Хочу, Виктор. Не дергайся и помолчи. А ты продолжай!
— А еще я хочу рассказать… — Нанас сглотнул, почувствовав, как пересохло его горло. — Я хочу рассказать, что услышал от Игната. Да, я виделся с ним. Нам удалось поговорить. И только после этого разговора я понял, что Виктор Петрович лжец. В общем-то, это мне как раз и сказал Игнат…
— А-а-а!!! — завопил и едва не вырвался из хватки начальника гарнизона мэр города. — Пусти меня, Олег!!! Пусти! Я прибью эту гниду!!!
— А ну, молчать!!! — рявкнул вдруг Ярчук и тряхнул Сафонова так, что у того клацнули зубы. Потом метнул в сторону Нанаса такой пронзительный, такой свирепый и в то же время наполненный непонятной болью взгляд, что у юноши вновь пересохло во рту и мелко задрожали коленки. — Говори! Что рассказал тебе его сын?!
Нанас понял, что сейчас решится все. И его личная судьба, и судьбы многих и многих людей, а самое главное — судьба его любимой. Все зависит от того, поверит ему начальник гарнизона или отдаст Киркину приказ расстрелять предателя и клеветника. Или даже сам пустит ему пулю в лоб, не важно…
И, странное дело, от осознания чрезвычайной важности этого момента, когда, казалось, язык и вовсе должен быть приклеиться к нёбу, Нанас почувствовал вдруг такую легкость, такую свободу, что сразу перестали трястись колени, а голос обрел свою прежнюю решительность и силу.
— Игнат рассказал мне, — продолжил он, — что если бы заработала установка Потапова, то и станция, и город были бы сейчас недосягаемы для варваров.
— Это я знаю и без тебя! — рыкнул начальник гарнизона.
— А вы знаете, почему она не заработала? — прищурился Нанас.
— Потому что те, кто мог заставить ее работать, сходили с ума! Потому что установка оказалась опасной даже для своих разработчиков! Один из них рехнулся настолько, что удерживал людей в зоне повышенной радиации почти двое суток!.. Все они заболели и умерли… А для работы с установкой годился отнюдь не всякий, а только те, кто… Э!.. Да кому я это все объясняю! Ты и слов-то таких не знаешь… — мотнул головой Ярчук.
— Я знаю такие слова, — твердо произнес саам. — Эти люди называются экстрасенсами. У них очень развита сила мысли. Но они вовсе не сходили с ума. Тот человек, о котором вы говорите… его заставил удерживать этих несчастных Сафонов.
Мэр при этих словах нечленораздельно хрюкнул, но дернуться не успел — Ярчук предусмотрительно сжал руки сильнее.
— Это сказал тебе Игнат? — спросил начальник гарнизона совсем тихо, словно на этот мощный захват у него ушли все силы. — А он не объяснил, зачем это было нужно Сафонову?
— Объяснил, — кивнул Нанас. И повторил почти дословно слова казненного парня: — Затем, что мэру такой расклад пришелся не по вкусу. Он испугался, что охрана, которой руководите вы, чересчур усилится, а сами вы станете еще более важным человеком.
Намного главнее его самого. А сам он будет нужен, только чтобы следить за работой на свинарниках и в детских садах. А в вашу идею помириться с окрестными городами он тоже не верил. Вот и…
Ярчук не сумел-таки удержать Сафонова — то ли расслабился, услышав столь невероятные вещи, то ли мэр собрал все свои силы… Но рванулся он не к Нанасу, как следовало ожидать, а к двери, выкрикивая на ходу:
— Это мерзко, Олег!.. Ты слушаешь этого обнаглевшего дикаря так, будто он мессия!.. Моего сына убили… ты сам видел, что они с ним сделали… а этот… этот… это грязное животное обливает его и меня заодно такими помоями!.. — Возле самой двери он остановился и, с трудом, словно шея его задеревенела, повернул голову к Ярчуку, чтобы хрипло, будто совершенно чужим голосом бросить: — Не ожидал от тебя этого… Смотри, сам не заразись от него тупостью! А мне здесь больше нечего делать. Есть дела поважнее — например, защищать от врагов город.
— Тупой бы не смог всего этого придумать, Виктор, — проговорил начальник гарнизона. Но сказал он это очень тихо, так что Сафонов вряд ли его услышал. Тем более, он уже почти скрылся за дверью.
А когда она захлопнулась за ним, в комнате повисла ударившая по ушам тишина.
Глава 29
ПРИНЯТИЕ РЕШЕНИЯ
Минуты в этой вязкой, почти физически ощутимой тишине тянулись томительно медленно. Наконец начальник гарнизона повернулся к Нанасу и произнес:
— Ты понимаешь, что если твои слова окажутся ложью, то мне придется отмываться перед Сафоновым?
— Почему вам? Это ведь я сказал… — пожал плечами Нанас.
— Да потому, что тебя уже попросту не будет. Я прихлопну тебя как муху вот этой самой рукой! — Ярчук потряс кулаком. — А поскольку я поверил тебе, а не ему… ну, пусть не поверил, а засомневался, то виноватым перед ним буду я.
— Не будете, — упрямо мотнул головой юноша. — Если установка и впрямь еще существует, то мы спасем и станцию, и город. Даже если сын мэра наврал мне про эту самую… диверсию, то…