Полусвет
Шрифт:
Зал молчал. Изумрудный взгляд скользнул по мне и вернулся обратно к толпе. Я слышала, как сердце Константина пропустило удар.
Роман Леонидович дернул галстук, спуская его вниз.
Он не смотрел на меня.
Тяжело дыша, он смотрел прямо перед собой.
— А теперь ближе к делу. Часть из этих не мертвых подверглись нападению вампиров. Я повторяю — нападению. Мы не можем расценивать их действие, как преступление. То, что их кровь была ядом — это ужасный несчастный случай, к которому эти граждане не имели никакого отношения. Они даже не защищались — это не превышение самообороны. Из всех улик,
Кто-то победно закричал, кто-то злорадствовал, кто-то тихонько перешептывался, а я смотрела на баб Клаву.
Она сидела все так же прямо, но не поворачивала ко мне головы.
— Вина Симы Андреевны в убийстве девяти вампиров и четырех человек доказана полностью. Ввиду того, что медицинские показатели Симы Андреевны не являются критически отличающимися от показателей ее вида, ее удержание, лечение и изучение не является приоритетным. Ввиду тяжести совершенных преступлений, Сима Андреевна подлежит казни согласно законам царства вампиров путем сожжения на солнце с первым восходом солнца после завершения заседания…
Вокруг говорили что-то еще.
Возгласы, вспышки камер.
А я сидела, облокотившись на холодную стену и закрыв глаза.
Им нужна была жертва Большая политическая жертва в знак их мира и согласия. Им нужно было дать крови тем, кто ее требовал. Им нужно было закинуть кого-то в костер разгорающейся смуты.
Константину нужны были ресурсы ПМВ на изучение. Но те никогда бы не согласились изучать меня. Он должен был показать, что закон и порядок работает так же строго, как и при Вагнере. Что политика не изменилась и тем не менее то, что грядут изменения.
Роман Леонидович рассчитывал, что очнется Лео. Он был единственным, у кого имел какие-то документы способные доказать, что я не способна была себя контролировать. Старые исследования. Никто об этом ничего не знал.
Я искала Вагнера взглядом, пока меня вели по полю. Инстинктивно. Он всегда был рядом, когда смерть подходила так близко. На этот раз, похоже, встретиться нам было суждено лишь на другой стороне.
Это было очень сложно объяснить, но почему-то сейчас мне свободно.
Оказывается, в последний раз дышалось как-то легче.
Я не сопротивлялась. Пока мои цепи перебрасывали и затягивали вокруг столба, я смотрела на еще темный горизонт. Запах утренней росы яркими вспышками отдавался в голове перекрывая страх от происходящего.
— Ох, Кузнечик. Кому рассказать — не поверят, — вздохнула баба Клава.
Почему-то ей разрешили пойти со мной. Я не поняла как и когда. Роман Леонидович лишь мельком обнял меня и отвернулся еще там, в зале суда.
Пачка влажных салфеток заканчивалась, но баб Клава, несмотря на дрожащие пальцы, упорно оттирала мое лицо. Откуда она у нее взялась? Видимо, я была голодна, потому что все происходящее постоянно кружилось обрывками.
Картинка не складывалась воедино. Словно очень плохой сон. Ты уже понимаешь, что это сон, потому что что-то не сходится, но не понимаешь, что именно.
Сажа забилась глубоко в ноздри, а израненная кожа саднила, но все это ощущалось как-то прибито.
За пять чертовых дней я даже не успела толком отмыться. Потому что сразу от шахты нас забрали к вампирам.
Столб за моей спиной уже даже как-то приятно холодил кожу, но кисти рук уже порядком затекли от тугой металлической цепи.
Предрассветные часы в эту ночь оказались самыми спокойными. Лучи солнца еще не коснулись небосвода, но небо уже было голубым. Полусвет? Полутьма? Как называется вот это время утром? Почему для вечера был выбран сумрак, а здесь и не вспомнишь так, с первого раза.
Почему с таким упорством люди идут во тьму, а после никак не могут найти дорогу к свету?
— Ладно тебе, баб Клав, — сказала я и как-то запоздало подумала, что стоило улыбнуться. Преобнять бы сейчас соседку, сказать, что-то успокаивающее. Я было открыла рот, но она отмахнулась.
— Ой, да стой ты. Выеживается еще, глянь. А то я не знаю, как оно там у вас все устроено, — усмехнулась бабулька и принялась тереть мою щеку с большим усердием.
Мы не говорили больше. Вопросы в голове возникали сами собой, но мне почему-то не хотелось спрашивать. У меня не так много времени, чтобы тратить ЭТО на болтовню.
Первый луч солнца коснулся моего лица и я поморщилась.
Кажется я видела, как заблестели глаза баб Клавы.
Кажется, я что-то чувствовала.
Стрекот сверчков сменился пением первых утренних птиц.
Наконец-то все перестало казаться нереальным. Мои чувства возвращались ко мне. Яркие, измененные. Они били дофамином в мозг, но пробуждали не инстинкт зверя. Тихие шаги утонули в какофонии звуков.
Я смотрела на алеющий небосвод и улыбалась, втягивая в себя запахи последнего утра.
Кажется, я смогла бы так жить.
Эпилог
Семь лет спустя
Луч от проектора бил по белой ткани, крупным планом демонстрируя досье Александра Мартинаса. Щелкнув кнопкой на кликере, я облокотилась на трибуну и окинула взглядом замершую аудиторию. Так уж вышло, что на истории вампирского царства всегда был аншлаг. Данное занятие проходило факультативно и на него было разрешено приходить всем желающим от восемнадцати лет. Я вела лекции во всех престижных средних и высших образовательных учреждениях последние пару лет. Сразу после того, как меня признали вменяемой.
Раздался писк браслета и тонкая иголка скользнула под мою кожу, впрыскивая препарат. Леопольд таки смог завершить свои исследования.
Сегодня было двадцать шесть слушателей. Среди них и легко заметные первокурсники, и пятидесятилетние вампиры. Ниночка сидела рядом с не мертвым парнем без руки. С застывшим серьезным выражением лица она смотрела на изображение того, кто перевернул ее жизнь.
Сегодня я волновалась. Из-за нее и Петьки. Да, они были уже совсем взрослыми, но для меня так и остались теми испуганными жмущимися друг к другу детьми. Самсон лишил их матери и отобрал отца на пятнадцать лет. Мишка отбывал свое наказание в колонии строго режима, куда не так просто было попасть на свидание.