Полутьма
Шрифт:
Взгляд невольно метнулся в сторону Вагнера. Тот спокойно раскачивался на стуле, не давая и малейшего намека на правоту или опровержение слов майора. С другой стороны, логика была понятна. Тогда и от отравления защищались так же — принимали яд в малых дозах. Грозный так тем более, врагов хватало, жен тоже. Почему бы и не посчитать, что, отравив свою кровь, сможет защититься от кровопийцы?
Ведь по сути при создании сыворотки 47 мы руководствовались тем же принципом. Правда, пришлось столкнуться с массой трудностей, чтобы получить по факту не отравление, а временно циркулирующий и выводимый мочевыделительной системой препарат. Но смогли же.
— Это правда? — схватив вампира за локоть, потянула, заставляя повернуться.
Мы добрались до квартиры достаточно быстро, несмотря на то, что зима в этом году явно поспешила. Улицы были укрыты снегом, хотя прошла только неделя ноября. Вагнер явно был недоволен, что мы стоим на пороге, а с ботинок на пол натекают лужи из тающего снега. Всегда поражалась, что на лужи крови ему будет глубоко плевать, но вот такое… Что сказать, вампир был неравнодушен к пыли.
— Что именно, schatz? — Сергей скинул ботинки, с упреком глядя на меня.
— Про мышьяк со ртутью, — одернула руку, тут же заведя ее за спину, чувствуя, как краска вновь обжигает лицо, — так раньше люди пытались защититься? Отравить свою кровь?
— Нет. Но все остальное, скорее всего, правда.
Глава 19
Шесть часов. Способность чувствовать время на самом деле воспитывалась достаточно легко, когда живешь по графику и в дисциплине. С момента нашего попадания сюда прошло именно столько. Вампир прогнозировал два часа полдня назад.
Тень перекрывала полоску света стабильно, раз в час. Замирала на секунду, на достаточно далеком расстоянии, и вновь исчезала. Крики с просьбами «воды», «в туалет», «ой, мне плохо» — ничего не работало. В глотке воцарилась цементная пустыня, как и в разрывающихся от кашля легких. В таком положение не до стеснения с гигиеной, поэтому «любезно» оставленное ведро было использовано по назначению. Искрошить в пыль все стены до толстого металлического слоя — тоже. Вот и сейчас тень снова замерла и растворилась.
Все же я ошиблась. Семь.
— Слушай, — расчесывая в кровь зудящие руки, кивнула в сторону двери, — а вот тут разве не должно быть тоньше?
Полная чушь. Это в обычных домах около двери за наличником обычно пена. Это герметичный бункер. Здесь дверь — практически часть стены. Да, я знала до того, как спросила. Как и то, что прекрасно понимала, зачем раз в час появляется тень.
Кто-то там, на той стороне, приготовился совершить чудовищный опыт. Накачать вампира до отвала отравленной кровью и посмотреть, что будет. Судя по тому, что воды и еды никто не приносил, расчета на живую Симу после этого нет. А значит, вампир прав и это не Самсон. Мартинас хочет убить меня своими руками, а здесь какой-то зарвавшийся школьник-извращенец.
Которому удалось нас сюда затащить.
От тишины затошнило. Ни шороха ткани на растягивающейся на груди вампира футболки, ни легкого скрежета от движения пальцев по пыльному слою. Майор словно окаменел. Это слишком долго.
— Давай, — ком встал в горле, а я закашлялась, прислонив руки к двери, — давай ты попробуешь немного? У нас появится еще время и мы сможем что-то придумать, — максимально членораздельно проговорила я, облокотившись ладонями о железную дверь.
Ужас рвался наружу, барабаня липкими ручонками в сознание, но каким-то чудом мне удавалось удержать его. Тишина долбила по барабанным перепонкам, заставляя сердце ударить лишний раз. Нельзя позволить пульсу ускориться. Он не должен увидеть здесь жертву. Конечно, это не спасет надолго, но все равно.
Одна осечка — я труп сию секунду.
— Не выдержу, — рука дрогнула на двери, а я задержала воздух, — начну — не смогу.
Так, спокойнее, Сима. Он еще мыслит. Причем в сторону, как не сделать Симу обедом и не сдохнуть, так что нет причин паниковать прямо сейчас. Думай. Палец тут же скользнул в дверную щель, уйдя в нее полностью. Похоже, сантиметров пятнадцать, может, двадцать толщиной.
— Так, хорошо. А если я сама сцежу немного, — слово «кровь» не слетает с губ, оставаясь на кончике языка.
— Не имеет значения, — хрипит он.
Кулак сам врезается в металлическую поверхность, а я разворачиваюсь на пятках, уперев руки в бока. Злость сейчас — прекрасный выход не поддаться страху. И я позволяю ей раскрутиться на полную катушку, до дребезжания нервов. До колотуна на кончиках пальцев. Очень хорошо. Жертва так себя не ведет.
— Окей, майор. Я слушаю твои предложения. Кто тут главный, в конце концов?!
Стены больше не давят — они поглощают нас обоих. Я чувствую это. Как здесь растворяется в слоях пыли человек и вампир. Мы оба в отвратительном положении. Это только в фильмах жертва вампира умирает в эйфории. Знаете, в чем прикол? Во внушении. Которое на меня не действует. Когда в тебя вцепляется пасть, полная «конусообразных клыков», ты не бьешься в оргазме. Зубы вампира устроены таким образом, чтобы порвать как можно больше сосудов на своем пути. Поэтому каждый оснащен зазубринами, как на рыбацком крючке. Когда жертва пытается вырваться — он лишь сильнее застревает, попутно разрывая дополнительные ткани. Эффект скорее сравним с укусом собаки.
У которой сорок два зуба.
Что за бред. Ни с чем он не сравним.
Как, справедливости ради стоит отметить, и выпитые литры 47-й сыворотки. Хотя нет, тут есть достойное. Серная кислота. Вампир растворится изнутри в агонии, которую сложно себе представить. Его ткани будут медленно разлагаться, принося мучительную боль, цепляя другие, превращая внутренности в желе. Я точно знаю. Именно такими мыслями успокаивала себя считая, что Самсон погиб так. В агонии. Сгорая заживо изнутри.
— Моему предложению, schatz, ты предпочтешь смерть, — сквозь хрип выдает майор, запрокинув голову.
Жмурюсь, чтобы не видеть. не позволить картинке достичь сознания, но она уже мчится, раздражая нейроны. Проецируя в мозг то, что своими корявыми ручонками открывает дальний шкаф страхов. Просто показалось. Игра света, ничего больше. Тут же темно, как в склепе, а лампочка особо не помогает. Тень на лице вампира. Не было там никаких клыков, очертания которых проступают сквозь кожу, а кончики касались друг друга из-под растянувшихся губ. Почерневших вен, от самой шеи, по всему лицу и рукам, с застоявшейся кровью. Покрасневших радужек и приподнятых уголков верхней губы.