Почувствуйте сейчас дыхание Весны,Вдохните глубже свежий аромат…Вновь оживают нежные цветы,И скоро птицы с юга прилетят.Капелью звонкою, журчанием ручьёв,Чириканьем, весенней канительюСпешит Весна, от зимних береговВедя нас к лету яркой каруселью.Шагая по земле – по замороженной,Ещё укрытой белыми снегами,Раскрасит всё мазками осторожными,Рисуя кистью с яркими цветами.Вдыхая жизнь в застывшую природу,Приходит робкой, лёгкой поступью,Осуществляя
бесконечную заботу,Бросая первоцветы нежной россыпью.Взгляните, как Весна прекрасна!Нежна и легкомысленно красиваВсем прелестям любви подвластна,Как женщина, что рядом и любима.
Наталья Самошкина
Интуитивный художник, писатель и поэт. Ведьма из клана Огненного Дракона. Энергопрактик. Ведьмовское имя – Найра. Живёт в Санкт-Петербурге.
Творчество Натальи не ограничивается созданием загадочных, чувственных и непредсказуемых произведений для взрослых. Оно также приглашает в мир волшебства детей и подростков, способных получать удовольствие от мудрых и в то же время увлекательных сюжетов.
Автор романов «Ловец заблудших душ», «Тиур – вестник Рарога», сборника прозы и поэзии «Признание в любви и абрикосовая косточка», сборника хокку «Книга гаданий Найры. Как жизнь длинна…» и «Сказок волшебницы Найры. Дракончик Волли и большая звезда». Её произведения можно найти во многих проектах санкт-петербургского издательства «Четыре».
Имеет награды от Российского союза писателей и издательства «Четыре».
Вот тебе глоток воды…
– Зачем ты наступил на платье пустыни?
Кожа на лице старика похожа на выцветший, покоробившийся от солнца лист пергамента. На сморщенную шкуру ящерицы, дремлющую на вершине бархана. На выбитые, выщербленные ногами и ветром ступени пирамид.
На оспины, грызущие лик великого стража – Сфинкса.
– Зачем ты наступил на платье пустыни? – вновь прозвучал вопрос. – Зачем ты пришёл сюда, если не можешь услышать молчания времени? Ты спрятался за чёрными стёклами и не ощущаешь ярого дыхания Хатор. Тасуешь облик пирамид, как фокусник – фальшивые карты.
Что ты ищешь?
– Я потерял свой след. Он оборвался когда-то, словно лепестки увядшей лилии. Он оборвался, и с тех пор я брожу по свету, пытаясь разглядеть себя.
Глаза старика, задавленные бельмами, прояснились:
– Вот тебе глоток воды, выживи с ним месяц.
Вот тебе горсть нута, растяни её на год.
Вот тебе финик, ощущай его сладость всю жизнь.
Вот тебе песчинка, роди из неё вселенную.
Пламя нагов
Ха-а… – пеплом рождаюсь —хлопьями серыми, вихрями бьющими, буро-зелёными.Ха… – рвутся пустынные, тинные, донные – в пепел.Ха… – скалы стираются пальцами – в пепел.Ха… – пламя ликует плясуньей – на пепле.Ввысь поднимаюсь чешуйчатым телом —Коброй, Нагиней, огонь породившей.Хвост заплетаю раскатами грома,По облакам колочу я «трещоткой».Магму земную я пью, как колодцем —Высохшим, треснувшим после пожара.Ввысь поднимаюсь, раздув шею ветром,В стенах вопящим, чтоб двери открылись.Триста миров я хвостом попираю,В них прорастаю корнями и светом,Буйной рекой, запирающей нечто,Чашей со смешанной узами кровью.В борозды брошены пламя и семя,Синий клинок, три струи водопада,Облако в шёлке и солнце в зените,Камень зелёный на шее змеиной.Кружится женщина – кобра, Нагиня,В тело вобравшая жизнь для рожденья,Бёдрами вертит, дразня и ликуя,В лоне очаг, как алтарь, разжигая.Льются в очаг масло розы и мирры,Зёрна и лотос с распухшего Нила,Ступни божеств, утомляющих море,Души людей, обретающих «после…»Жизнь прорастает на вспаханном теле —Криком младенца и россыпью звёздной,Ртом огнегубым и мудростью древней,Сердцем-ладонью, читающим судьбы.
Виноградные
крылья
Луна шелестит крыльями – атласно-мягкими, словно кожа на моей груди; жёстко-требовательными, точно ветер, поднимающий меня в небо; алыми – вобравшими в себя серебро раздумья, большую гроздь сладкого винограда, лепестки опадающей осени и смех новорождённого; колокольчато-звонкими, как браслеты на моих танцующих ногах; гремящими, точно перья птицы Рухх, схватившей за спину слона; замершими, словно долгий поцелуй влюблённых – на грани дыхания; опасливо вздрагивающими, когда к ним тянется безверие.
Луна шелестит моими крыльями, а я рисую волны в её сухих морях, чтобы они запели, как на любимой Земле.
Раскрашенная тень
Завяжите глаза, чтоб помочь сновиденьюПровести по мосту над источником бед,Чтобы встретиться с жизнью, раскрашенной Тенью,И найти для себя предзакатный ответ.Завяжите глаза, чтобы чувствовать кожейАлый танец иных, неподвластных Миров,Чтоб не крикнуть в тиши: «Вызволяй меня, Боже,Из мучительно-страстных и пряных оков!»Завяжите глаза, чтобы сердце не скинуть,Словно мелочь пустую в карман голоты,Заклиная любовь, по возможности минутьТех, кто слишком уверен в цене красоты.
Млечная дорога
Мной разрастаются звёзды и ели,В тучи вонзившие шпиль мирозданья,Падают камни – утёсно – на мели,Лопаясь жгуче в порывах желанья.Вихрем космическим сомкнуты ветки,В жаркий клубок в животе завиваясь.Жизни земные и образы-слепкиСолью рассыпались, с морем смыкаясь.Тиной набросаны пряди на плечи, —Донно, саргассово волосы метят.В трюмах забытых вновь ожили свечи,В память о тех, кто рождается, светят.Хлопает крыльями крест на ладони.Чадо свивается шёлком с рогожей.Жизнь-олениха – в стремительном гоне,С кровью и пеной на замшевой коже.Спелым зерном наливаются груди,Речкой молочной питая дорогу…Смотрят на небо влюблённые люди,Жарко обнявшись, как в логове, в стоге.
Как мало слов…
Густеет небо, отражая битвы,Роняя звёзды в трещины зеркал.Как мало слов в запасе у молитвыИ как велик земной чадящий зал!Хромают горы, выпуская пепел,Сжигая лёд зияньем языков.Как много слов, вобравших детский лепет,И как ничтожно семечко основ!Пылают замки, магией объяты,Смеётся над спесивцами Дракон.Как много слов, где истина распята,И как могуч в безумии закон!Звучит струна, рождая в лоне скрипки,Сливаясь с чистым телом матерей.Как мало слов, способных на ошибку,И как сердит в молчании Борей!Ломаются на тени коридоры,Впуская в обнаженье красоту.Как много слов, застывших в шлаке спора,Как ярок свет, лелеющий мечту…
Где истина моя?
Где истина моя? – В кулисах иль на сцене,За ширмой, где горит без грима слабый рот,В воздушных пузырьках, прилипших стойко к вене,Иль в полотне платка, слизавшем горький пот.Где истина моя? – Метаться в одиночкуИль страстно замереть в объятиях мужчин,Решиться дать отпор, поставив имя-точку,Иль отскрести с себя разношенный аршин.Где истина моя? – Снимать небрежно платье,Касаясь наготой признанья и зеркал,