Полынный мой путь (сборник)
Шрифт:
Ни один народ мира – ни один! – не терзал себя так. Этим кончаются этнографические опыты.
…Конечно, не всем в России по душе то, что не вызывает сомнений в цивилизованном мире. Но правда на всех одна. Как бы патриотично не были настроены иные читатели, поверьте, не для их унижения писались эти строки. Мне стыдно в первую очередь за себя, за свое невежество, за беспамятство: не русы в IX веке «начали» историю России – моей Родины. Раньше началась она, намного раньше.
Киев не имел отношения ни к варягам, захватившим город и превратившим дату захвата в дату его основания, ни тем более к славянам, появившимся здесь в X веке с колодками на шее и кандалами на ногах. Древние летописцы знали историю города, поэтому так старательно и вымарывали
В IX веке киевляне говорили на тюркском языке, ибо они являлись тюрками-кипчаками. Киев в переводе с тюркского «город зятя». Поселение возникло в V веке, было таможенным городом каганата Украина [6] . Его правители назывались каганами.
Точно такой же титул носили правители соседних каганатов – Аварии, Великой Булгарии, Хазарии, Волжской Булгарии, Сибири. Эти каганаты, как ныне области, составляли Великую Степь – страну, которая называлась ДЕШТ-И-КИПЧАК (Половецкое поле).
6
Впрочем, не исключено, что название города все-таки идет от «кыя» или «кия». На тюркском языке – опять же на тюркском! – слово имеет значение «ограничивающий», «приграничный», «находящийся на границе». Возможно, оно точнее для названия города, который с V века стоял на реке и нес пограничные, таможенные функции. Он был северными воротами в страну тюрков – Дешт-и-Кипчак, один из каганатов которого назывался «Украина», что в переводе с тюркского означает «крайний», «находящийся у края».
Степная страна появилась в IV веке, а не в XI, как пишут московские «летописцы», она – результат Великого переселения народов – просуществовала до XVIII века. Но даже название ее теперь не вполне понятно потомкам тех, побежденных степняков. Забыли! А это был южный сосед Руси.
Энциклопедический словарь дает крайне убогую справку о великой стране, составляющей почти всю территорию России: «Дешт-и-Кипчак (Кипчакская степь) – название в арабских и персидских текстах XI–XV веков степей от р. Иртыша до Дуная, от Крыма до Болгара Великого, где кочевали кипчаки (половцы). В XIII веке захвачена монголо-татарами. В XVI–XVIII веках так называлась только восточная часть (территория современного Казахстана)». Вот такие сведения.
Что ни слово, то ложь.
Даже «дешт» приписано иранцам. На самом деле «Дешт-и-Кипчак» – название с глубоким смыслом. Это не «степь кипчаков», такой перевод не в традиции тюркской культуры. Слишком примитивен. «Дешт», точнее «дашта», в древности у тюрков означало «на чужбине».
Но могли ли степняки назвать свою Родину «чужбиной»? Звучит неуютно. Возможно, ключ к разгадке в неприметном «и», что затерялось в названии. Оно – отголосок древности и поначалу читалось «иситеп», то есть «согревшая».
В русском варианте получается даже красиво: «Чужбина, согревшая кипчаков». (В тюркском языке, правда, строй фразы ныне иной, но смысл тот же.)
Для кипчака нет слова роднее, чем «иситеп». Степь – согревшая Родина!
Окна в исчезнувший мир
Шапка Мономаха и шапка Казанская – точно такие же издревле носила тюркская знать, шапку надевали в торжественных случаях, она указывала на сословную принадлежность владельца
Печально
Странная история у Великой Руси и у города Киева – пять раз переписанная, десять раз переделанная. Не история, а художественный роман с картинками, написанный на политической кухне в Москве. Но есть ли в нем хоть что-то, обойденное пером редактора? Чему можно безоговорочно верить?
Оказывается, есть. Следы правды сохранились, они – на видном месте. Ими пользуются самые горячие приверженцы «русской идеи», не подозревая ни о чем, разумеется. Следы эти – рисунки в летописи, они выразительнее слов. Но исправить их не догадался никто. «Летописцы» российской истории заботились все больше о тексте, о словах, а рисунки просто упустили из виду.
Книги академика Б. А. Рыбакова тому лучший пример. Они отличаются отменной полиграфией и обилием прекрасных иллюстраций, и в этом, пожалуй, их главная ценность. Там на летописных рисунках Древнего Киева изображены люди в кипчакских одеждах, в кипчакских доспехах, с кипчакским оружием, около зданий кипчакской архитектуры, сидящие на кипчакской мебели, пользующиеся кипчакской посудой. Лица людей типично кипчакские: широкие, скуластые. Иные с косичкой или оселедцем. Не спутать. Но автор, не задумываясь, называет их «русскими», даже не «украинцами».
Он будто не знает, что портрет человека, как и народа, создают по его вещам, по деталям быта, по лицам людей. Штриха порой достаточно. По сомбреро узнают мексиканца, по кимоно – японца… Так и кипчак, у него была своя национальная одежда! Предметы своего национального быта. Они хорошо узнаваемы. Они, собственно, и изображены на старинных киевских рисунках. Только слепой не заметит их.
Однако упрекать именитого автора в слепоте или в незнании азов трудно. Он прекрасно знал, что творил. Именно в глубоком знании существа дела убеждают его книги. Например, анализ Радзивилловской летописи, вернее, ее копии с иллюстрациями. Текст относится к XII веку, там десятки миниатюр – целое сокровище, ему-то и давал оценку академик.
Рыбаков, конечно, прав, утверждая, что перед художником «была более полная рукопись, богато иллюстрированная киевскими художниками». Наверняка была. Но вот почему ее текст исчез? Из рассуждений академика не понятно. Рисунки остались, а текст исчез. Рисунки «без текстового сопровождения опознаются лишь при ознакомлении с киевской летописью», пишет он. Как это? Как можно опознать то, что никогда не видел? Что давно исчезло? Оказывается, можно.
Значит, оригинал летописи не пропал? Значит, академик видел его?! Выходит, для кого-то киевские летописи сохранились, а для кого-то – исчезли. Интересную историю предлагают нам… Ее архивы с двойным дном, а люди – с двойной моралью.
Впрочем, можно допустить мысль, что Радзивилловская летопись, равно как и другие рукописи, найденные в монастырях Северной Руси, была не копией, а переводом. В многонациональной Руси, с ее вечным двуязычием, это вполне допустимо. Однако тогда настораживает иное. На полках российского архива лежат лишь документы Северной Руси, написанные на славянском языке. А где летописные своды, выполненные глаголицей и по-тюркски? Утверждение, что их не было в природе, смехотворно.
Однобокую географию древней России даже не скрывают. Будто на южных ее землях не было монастырей? Не было просвещенных людей? Не было городов?.. Новгород – хорошо, однако чем хуже Брянск (Биринчи, Брянечьск), который тоже упоминался в XI веке? Или Елец, Рязань, Тамбов, Саратов… Их культурные традиции куда более древние, нежели новгородские. Здесь Европа проходила «свои университеты», здесь черпали знания византийские и римские богословы еще в IV–V веках. Самые извест-ные «доктора Церкви» были отсюда – из Великой Степи.