Полюс

Набоков Владимир Владимирович

(Смеется.)

ФЛЭМИНГ:

Счастливец… Никого-то нет у меня, о ком бы мог я бредить… У капитана в Лондоне жена, сын маленький {6} . У Кингсли — вот — невеста, почти вдова… У Джонсона — не знаю, мать, кажется {7} … Вот глупый, — вздумал тоже пойти гулять. Смешной он, право, — Джонсон. Жизнь для него — смесь подвига и шутки, не знает он сомнений, и пряма душа его, как тень столба на ровном снегу… Счастливец… Я же трус, должно быть: меня влекла опасность, — но ведь так же и женщин пропасти влекут. Неладно я прожил жизнь… Юнгой был, водолазом; метал гарпун в неслыханных морях. О, эти годы плаваний, скитаний, томлений!.. Мало жизнь мне подарила Ночей спокойных, дней благих… И все же…

6

У капитана в Лондоне жена, / сын маленький. — В прощальном письме жене, приложенном к дневнику, Скотт просит ее увлечь сына естествознанием и вырастить его сильным человеком (см.: Scott's Last Expedition. P. 475).

7

У Джонсона <…> мать… — Ср. запись Скотта от 16/17 марта 1912 г.: «Последние мысли Отса были о его матери…» (Ibid. P. 461).

КИНГСЛИ:

(бредит)

Поддай! Поддай! Так! Молодец! Скорее! Бей! Не зевай! По голу!.. Отче наш, иже еси…

(Бормочет.)

ФЛЭМИНГ:

…и все же нестерпимо жить хочется… Да, — гнаться за мячом, за женщиной, за солнцем, — или проще — есть, много есть, — рвать, рвать сардинок жирных из золотого масла, из жестянки… Жить хочется до бешенства, до боли — жить как-нибудь…

КАПИТАН СКЭТ:

Что, что случилось? Кто там? Что случилось?

ФЛЭМИНГ:

Ничего, Хозяин. Спокойно все… Вот только Кингсли бредит…

КАПИТАН СКЭТ:

Ох… Мне снился сон какой-то, светлый, страшный. Где Джонсон?

ФЛЭМИНГ:

Вышел… Посмотреть хотел он, не видно ли спасенья.

КАПИТАН СКЭТ:

Как давно?

ФЛЭМИНГ:

Минут уж двадцать…

КАПИТАН СКЭТ:

Флэминг! — что ж ты, право, не надо было выпускать его… Но впрочем… Помоги мне встать, скорей, скорей… Мы выйдем…

ФЛЭМИНГ:

Я, Хозяин, думал…

КАПИТАН СКЭТ:

Нет, ты не виноват. Ух, снегу сколько!

Уходят вместе. Пауза.

КИНГСЛИ:

(один, бредит)

Ты не толкай — сам знаю — брось — не нужно меня толкать…

(Приподнимается.)

Хозяин, Флэминг, Джонсон! Хозяин!.. Никого… А! Понимаю, втроем ушли. Им, верно, показалось, что я уж мертв… Оставили меня, пустились в путь… Нет, это шутка! Стойте, вернитесь же… Хочу я вам сказать… хочу я вам… А! Вот что значит смерть: стеклянный вход… вода… вода… все ясно…

Пауза. Возвращаются Капитан и Флэминг.

КАПИТАН СКЭТ:

Вот глупо — не могу ступать. Спасибо… Но все равно. Мы Джонсона едва ли могли б найти… Ты понял, что он сделал?

ФЛЭМИНГ:

Конечно… Ослабел, упал; бессильный, Звал, может быть… Все это очень страшно…

(Отходит в глубь палатки.)

КАПИТАН СКЭТ:

(про себя)

Нет, — он не звал. Ему лишь показалось, что он — больной — мешает остальным, — и вот ушел… Так это было просто и доблестно… Мешок мой словно камень — не натянуть…

ФЛЭМИНГ:

Хозяин! Плохо! Кингсли скончался… Посмотри…

КАПИТАН СКЭТ:

Мой бедный Эрик! Зачем я взял его с собой? Средь нас он младший был… Как он заплакал, — помнишь, — когда на полюсе нашли мы флаг норвежский… Тело можно тут оставить, — не трогай…

Пауза.

ФЛЭМИНГ:

Мы одни теперь, Хозяин…

КАПИТАН СКЭТ:

Не надолго, друг мой, не надолго…

ФЛЭМИНГ:

Пурга смолкает…

КАПИТАН СКЭТ:

Знаешь ли — я думал — вот, например, — Колумб… Страдал он, верно, — зато открыл чудеснейшие страны, а мы страдали, чтоб открыть одни губительные белые пустыни… И, знаешь, — все-таки так надо…

ФЛЭМИНГ:

Что же, Хозяин, — не попробовать ли нам? Двенадцать миль — и спасены…

КАПИТАН СКЭТ:

Нет, Флэминг, — встать не могу…

ФЛЭМИНГ:

Есть санки…

КАПИТАН СКЭТ:

Не дотащишь — тяжелый я. Здесь лучше мне. Здесь тихо. Да и душа тиха, — как воскресенье в шотландском городишке… Только ноги чуть ноют, — и бывают скучноваты медлительные воскресенья наши… Жаль, — шахмат нет. Сыграли бы…

ФЛЭМИНГ:

Да, жалко…

КАПИТАН СКЭТ:

Послушай, Флэминг, — ты один отправься…

ФЛЭМИНГ:

Тебя оставить здесь? И ты так слаб… Сам говоришь, что ночь едва ли можешь…

КАПИТАН СКЭТ:

Иди один. Я так хочу.

ФЛЭМИНГ:

Но как же…