Ползи, тень!

Меррит Абрахам Грэйс

Он сказал: «Я не выключил свет. Но это существо выполнило свое обещание. Оно всю ночь ждало у моей двери. Но не просто ждало. Оно танцевало… Я не видел его, но знал, что оно танцует и ткет… справа налево… слева направо… и снова… и снова… танцевало и ткало, пока не занялся рассвет… ткало мой саван, Билл…»

Я спорил с ним, примерно как вы, доктор де Керадель. Тщательно осмотрел его. Внешне ничего необычного. Взял образцы для различных анализов. Он сказал: «Надеюсь, ты что-нибудь обнаружишь, Билл. Если же нет, значит тень реальна. Я предпочел бы сойти с ума. В конце концов сумасшествие можно излечить».

Я

сказал: «Ты не пойдешь домой. Живи в клубе, пока не получим результаты анализов. А потом, что бы они ни показали, садись на корабль и отправляйся в длительное путешествие».

Он покачал головой: «Я должен вернуться домой, Билл».

Я спросил: «Но почему, ради Бога?»

Он колебался, на его лице появилось выражение удивления. Потом он сказал: «Не знаю. Но должен».

Я твердо заявил: «Останешься на ночь у меня, а завтра уплывешь. Куда угодно. Я сообщу тебе результаты анализов и свои предписания по радио».

Он ответил все с тем же удивленным выражением: «Я не могу уплыть сейчас. Дело в том… – Он колебался… – дело в том, Билл… я встретил девушку… женщину… я не могу бросить ее».

Я смотрел на него, разинув рот. Потом сказал: «Ты хочешь на ней жениться? Но кто она?»

Он беспомощно смотрел на меня. «Не могу сказать тебе, Билл. Ничего не могу сказать о ней».

Я спросил: «А почему не можешь?»

Он ответил с той же удивленной нерешительностью: «Не знаю, почему. Но не могу. Это кажется частью… частью того. Но… не могу тебе сказать». И на любой вопрос, касающийся этой девушки, он отвечал так же.

Доктор Лоуэлл резко сказал:

– Вы мне ничего этого не рассказывали, доктор Беннет. Он больше ничего не говорил? Что не может ничего сказать об этой женщине? Что не знает почему, но не может?

Билл ответил:

– Больше ничего.

Элен холодно спросила:

– Что вас так забавляет, мадемуазель? Не вижу в этом ничего смешного.

Я посмотрел на мадемуазель. Маленькие светло-лиловые искорки ожили в ее глазах, красные губы улыбались – жестокой улыбкой.

6. ПОЦЕЛУЙ ТЕНИ

Я сказал:

– Мадемуазель – подлинный художник.

Над столом повисло напряженное молчание. Его торопливо нарушил де Керадель.

– Что вы этим хотите сказать, доктор Карнак?

Я улыбнулся.

– Подлинный художник радуется, когда искусство достигает совершенства. Умение рассказывать – это искусство. Доктор Беннет рассказывает превосходно. Поэтому ваша дочь, подлинный художник, довольна. Прекрасный силлогизм. Разве не так, мадемуазель?

Она негромко ответила:

– Это вы сказали. – Но больше она не улыбалась, и в глазах ее появилось новое выражение. И в глазах де Кераделя тоже. Прежде чем он смог заговорить, я сказал:

– Всего лишь дань восхищения одного художника другому, Элен. Продолжай, Билл.

Билл быстро продолжал:

– Я спорил с ним. Дал выпить крепкого. Сослался на некоторые случаи галлюцинаций: Паганини, великий скрипач, временами видел теневую женщину в белом, она стояла рядом с ним и играла на скрипке, и он играл с ней дуэтом. Леонардо да Винчи считал, что разговаривал с Хироном, мудрейшим из кентавров, тем самым, что воспитывал молодого Асклепия.

И десятки подобных примеров. Я говорил ему, что он вступил в общество гениев и что, вероятно, это значит, что от него тоже можно ждать чего-нибудь гениального. Через некоторое время он смеялся. Сказал: «Ну, ладно, Билл, ты меня убедил. Но мне не нужно убегать. Наоборот, нужно идти навстречу и победить». Я ответил: «Конечно, если ты считаешь, что справишься. Это всего лишь одержимость, игра воображения. Попробуй сегодня ночью. Если придется туго, позвони мне. Я сразу приеду. И побольше выпей». Ушел он от меня в нормальном состоянии.

Он не звонил мне до второй половины следующего дня, а когда позвонил, спросил, что с анализами. Я ответил, что все анализы свидетельствуют о полном здоровье. Он негромко ответил: «Я так и думал». Я спросил, как он провел ночь. Он рассмеялся и ответил: «Очень интересно, Билл. Очень. Я последовал твоему совету и напился». Голос его звучал нормально, даже весело. Я спросил: «А как же твоя тень?» – «Превосходно, – ответил он. – Я ведь говорил тебе, что это тень женщины? Так оно и есть». Я сказал: «Тебе лучше. Хорошо ли относится к тебе твоя женская тень?» Он ответил: «Скандально хорошо, и обещает быть еще скандальнее. Именно это и сделало ночь такой интересной». Он снова рассмеялся. И неожиданно повесил трубку.

Я подумал: «Ну, раз Дик может смеяться над тем, что еще день назад приводило его в ужас, значит ему лучше». И сказал себе, что дал ему хороший совет.

Но я чувствовал смутное беспокойство. Оно росло. Чуть позже я позвонил ему, но Симпсон ответил, что он отправился играть в гольф. Это казалось вполне нормальным. Да, все это лишь мимолетный случай, все нормализуется. Да, я дал хороший совет. Какие… – Билл неожиданно прервал свой рассказ. – Какие мы иногда глупцы, доктора!

Я украдкой взглянул на мадемуазель. Ее большие глаза были широко открыты, смотрели нежно, но в глубине их таилась насмешка.

Билл сказал:

– На следующий день я получил еще несколько результатов, все хорошие. Позвонил Дику и сообщил ему. Забыл сказать, что я велел ему обратиться к Бьюканану. Бьюканан, – Билл повернулся к де Кераделю, – это лучший окулист в Нью-Йорке. Он не нашел никаких нарушений, и это устраняло многие возможные причины галлюцинаций, если это галлюцинации. Я рассказал это Дику. Он весело ответил: «Медицина – наука исключения, не так ли, Билл? Но если после исключения всего вы добираетесь до чего-то, о чем ничего не знаете, что вы тогда делаете, Билл?»

Странное замечание. Я спросил: «Что ты этим хочешь сказать?» Он ответил: «Я всего лишь жадный искатель знаний». Я подозрительно спросил: «Ты много пил накануне?» – «Не очень». – «А как тень?» – «Все интереснее». Я сказал: «Дик, я хочу, чтобы ты немедленно приехал. Я тебя осмотрю». Он пообещал, но не приехал. Меня задержал тяжелый случай в больнице. Я освободился около полуночи и позвонил ему. Ответил Симпсон. Он сказал, что Билл лег рано и приказал его не тревожить. Я спросил Симпсона, как выглядит Билл. Нормально, даже очень весел. Но я не мог избавиться от необъяснимого беспокойства. Попросил Симпсона передать мистеру Ральстону, что если он до пяти часов на следующий день не приедет ко мне, я сам отправлюсь к нему.