Ползущие
Шрифт:
Куча людей имеет массу проблем как раз из-за «просто травки».
Но иногда приходится посмотреть правде в глаза и понять, что ты на самом деле чувствуешь. Вейлону пришла в голову эта мысль и все крепла и крепла: сам он себя чувствует просто дерьмово. Дерьмово, и все, мать вашу.
8 декабря, вечер
Когда Берт узнал, что Лэси пришла не только потому, что хотела повидать его, но и по делу, он был слегка разочарован.
– Ну, давай, Берт. Я хочу тебе кое-что
День был ясным, но холодным и ветреным. Небольшие облачка в отчаянной спешке неслись по небу, опавшие листья кружились у лобового стекла.
Следуя указаниям Лэси, Берт съехал с Квибра-Вэлли-роуд на улицу, по которой проезжал много раз. Деревья плотной стеной окружали построенные в семидесятых жилые дома со следами позднейших усовершенствований. Почти у каждого дома на трейлере стоял катер.
– Это здесь. Останови, пожалуйста, – сказала Лэси. Он приткнулся к обочине. – Посмотри на него! Ничего странного не замечаешь?
– Пожалуй, для почтальона сейчас поздновато, но у некоторых такой маршрут, – отозвался Берт. – У него борода, и он в шортах, хотя уже декабрь, а так – обычный почтальон. Для района Залива, я имею в виду. А что с ним?
– У него две сумки. Одна – форменная сумка для почты, а другая – холщовый мешок на втором плече. Он вынимает корреспонденцию из одной сумки и что-то еще из другой и кладет в почтовые ящики. Это «что-то» – толстые коричневые пакеты четыре на семь, в каждом – какой-то комок. На каждый дом по пакету. Все пакеты одинаковые. Вон смотри: выходит человек, на собственную почту не смотрит, берет только толстый пакет.
Нервно постукивая пальцами по рулю, Берт спросил:
– И что? Это какая-нибудь реклама. У него так много почты, что он рассортировал ее на две сумки. А людям интересно, что там такое, может, пробный образец или что-то в этом духе.
– Я уже видела нескольких человек, которые не обращают внимания на свою корреспонденцию, а сразу хватают эти пакеты. Я подождала. Они никогда не выходят, чтобы забрать остальную почту.
– Ха! Лично я получил только рекламу пиццерии на Эль Собранте.
Лэси все следила за почтальоном, а он шел от дома к дому.
– Я ездила по окрестностям два дня, хотела убедиться. В некоторых районах это бывает, в других – нет, но чаще всего в северном конце. Но процесс распространяется, переходит с одного квартала на другие.
Берту становилось жарко. Снаружи завывал ветер, но окна машины были закрыты. Солнце висело почти над горизонтом, лучи его били прямо машине в лоб. Он опустил стекло и сказал:
– А теперь ты заставишь меня осмотреть такой пакет.
Лэси прочистила горло.
– Ну… Странно, что ты это сказал. Сама я украла шесть штук там, где людей не было дома.
Берт взглянул на нее и невольно рассмеялся.
– Ты воруешь почту Соединенных Штатов? Это, можно сказать, федеральное преступление, Лэси.
Она копалась в своей объемистой
– Может, и так. Только я не думаю, что это почта Соединенных Штатов. Вот смотри, Берт.
Она сунула ему три абсолютно одинаковых толстых пакета из коричневой бумаги. На каждом была марка и никакого обратного адреса, хотя закон теперь требовал, чтобы его указывали. Каждый пакет предназначался кому-нибудь на Кэндл-стрит: 333, 444, 555 и так далее.
– Никакой Кэндл-стрит нет, – сказала Лэси. – Я проверила. А номера домам не соответствуют. А посмотри на имена адресатов: Гэйбл, Эйбл, Сейбл, – и так далее. А номера домов…
– Глупость какая-то. Бутафория.
– Вот именно. Камуфляж. И даже не очень хороший. Но ему и не надо быть хорошим.
Берт разорвал обертку одного из пакетов. Внутри оказался небольшой механизм размером с каштан: компьютерный чип, соединенный с серебристым устройством в виде полусферы. Идентифицировать его Берт не смог. Он открыл следующий пакет. То же самое. Ни письма, ни записки.
– И как ты думаешь, что это такое? – спросил он.
– Понятия, черт возьми, не имею, Берт. Но посмотри-ка поближе. На нем нет ни клейма производителя, ни номера. Да и выглядит эта штука так, как будто ее изготовили вручную, правда?
– Вроде да. Господи! Думаешь, это маленькая бомба? – Он едва удержался от того, чтобы не вышвырнуть прибор из окна машины, но она сказала:
– Я возила одну такую штуку на пляж, пробовала взорвать. Швыряла в нее камнями, потом бросила парочку в костер. Ничего.
– Что? Лэси! Господи Боже мой! Да тебе могло оторвать голову!
– Ну знаешь… Я была практически уверена, что это не бомба. К тому же я отошла подальше.
– Послушай, давай сделаем простую вещь. Поедем и спросим почтового инспектора.
Лэси вздохнула:
– Да, знаешь, я уже пробовала. Поехала на почту, попросила, чтобы вызвали почтового инспектора. На меня там как-то странно посмотрели и отослали в кабинет к инспектору. Инспектор оказался абсолютно нормальным человеком, и вел он себя абсолютно нормально. – Лэси посмотрела на Берта серьезным взглядом. – И глядя на него, я испытала ужас… такой ужас, как никогда раньше. Как будто что-то внутри меня предупреждало: Ничего не говори ему об этом деле! И я не сказала. Сказала, что ошиблась, и ушла. – Она помолчала, следуя взглядом за кружащимся на капоте листом, потом спросила: – Ты считаешь, что я…
Берт посмотрел на конверт, на почтальона, на маленький механизм у себя на ладони.
– Нет, я не думаю, что ты… что ты все это придумала или тебе почудилось. Но я могу и сам обратиться к инспектору.
– Кстати, знаешь, – вдруг сменила тему Лэси, – в этом городе в последнее время необычно большое число людей обращается за психиатрической помощью. Они считают, что им что-то чудится. В последнюю неделю или две. Я в библиотеке случайно разговорилась с врачом. Спрашивала его про то, что видела Адэр – она мне рассказывала.