Помни
Шрифт:
Арч, казалось, повеселел.
— Что ж, мы уже обсуждали это раньше, но всегда отказывались. Теперь у нас нет выбора. Снимая на балконе, удастся, по крайней мере, создать эффект присутствия, что нам в конечном счете и нужно.
— Я начну готовиться, — сказал Джимми.
Ники подошла к раскрытому окну, чтобы осмотреть балкон, затем, повернувшись на каблуках, обратилась к Джимми:
— Уверена, что это сгодится. Я целиком „за".
— Послушай, Ник, — сказал Арч, — боюсь, тебе придется заранее записать на пленку свое сообщение для ночного выпуска новостей, по-другому не получится. Мы сначала сделаем это, а потом снимем тебя на
— Идет, — согласилась Ники. — А пока, если я вам не нужна, я схожу ненадолго на площадь. — Взглянув на Арча, она добавила: — А где Люк? У Памятника погибшим?
— Он был там вместе с Кли, когда мы расстались.
— Тогда давайте там и встретимся. Мне нужно немного пройтись, чтобы присмотреться к происходящему, узнать, нет ли чего нового. Поговорю с Йойо и еще с кем-нибудь из студентов.
— Мы присоединимся к тебе примерно через час, — ответил Арч. — Я только свяжусь с редакцией.
— Тогда до встречи.
Ники ловко и не без изящества закинула сумку за плечо и быстрым шагом вышла из комнаты.
После ее ухода Арч еще несколько минут сидел в кресле, глядя на закрытую дверь. Он думал о Николь Уэллс.
Всякий раз, когда в очередной горячей точке планеты она вот так уходила на работу, ему хотелось предостеречь ее, напомнить об осторожности, но он приучился владеть собой. Арч усвоил это правило давным-давно, еще на заре их дружбы, после того, как не раз и не два попадался на ее острый язычок. Ему хотелось избавиться от желания заботиться о ней, но ничего из этого не получалось. Чувства оказывались ему неподвластны. Так или иначе, но он был не одинок: Джимми и Люк делили с ним эту ношу, беспокоясь за Ники ничуть не меньше. А она то и дело пугала их до смерти своими рискованными вылазками.
Не было никакого сомнения в ее отваге. Она была бесстрашна, не обращала внимания на опасность, плевать на нее хотела. Казалось, опасность даже доставляла ей удовольствие. Ему не раз приходило в голову, что эта девочка ведет себя так, словно не ставит свою жизнь ни в грош. Но он знал, что это не так. На самом деле Ники любила жизнь, даже если иногда и пренебрегала собственной безопасностью.
Арч вытащил из кармана пачку сигарет, вынул одну и закурил. Конечно, главное — это информация, ради нее работают все они, ради нее работает и она. Поиск информации — основа основ, и Арч понимал почему. Ники Уэллс была такой же, как и другие военные корреспонденты; она хотела находиться в центре событий, там, где можно получить самые сильные впечатления.
„Что поделаешь, та же порода. Кремень", — размышлял он, затягиваясь сигаретой. Он вспомнил ее отца. Эндрю Уэллс, сейчас весьма уважаемый обозреватель „Нью-Йорк таймс", в годы молодости тоже был широко известным военным корреспондентом. А чего стоит ее мать, Элиза Эллиот Уэллс, обладатель Пулитцеровской премии, видный корреспондент-международник, автор серьезных исторических трудов!
Арч частенько размышлял о том, каково приходилось Ники с такими необыкновенными родителями, которые таскали ее по белу свету в поисках броских заголовков для своих респектабельных газет и которые в то же время обожали свое единственное дитя. А в том, что они обожали ее, Арч не сомневался.
Однажды Ники по секрету поведала ему, что отец звал ее Ник потому, что хотел сына. Это многое объяснило Арчу, многое раскрыло в ее характере, в ее привычке в минуту опасности полагаться на Бога и черта. Она хотела быть храбрым „сыном", во всем желающим превзойти отца и всегда стремящимся заслужить его одобрение.
„Какая же тяжкая ноша досталась этому ребенку", — подумал Арч, гася сигарету. Он никогда не желал, чтобы Рахиль, его дочь, была похожей на мальчишку. Он любит ее такой, какая она есть, и не хочет, чтобы она хоть на йоту изменилась. Дочь была не только его гордостью и радостью. Когда он развелся с ее матерью, она стала ему великой опорой.
Ну, а Ники... Она, конечно же, была не такой, как все, несомненно, из-за того, что через многое прошла еще в детстве, а не потому, что произошла на свет от столь выдающихся родителей. К тому же она много путешествовала, была хорошо образована, умна, хладнокровна, решительна и весьма честолюбива. Пугающее сочетание в молодой женщине — давно уже решил про себя Арч.
Как ни печально, личная жизнь ее не удалась, так ему казалось. Сейчас у нее не было друга. По крайней мере, он не слышал, чтобы она кого-либо выделяла с тех пор, как ее последний роман оборвался столь несчастливо. „Настоящая трагедия, — думал он. — На какое-то время она сломила Ники. Неужели она все еще мучается, неужели страдает из-за того, что все кончилось так ужасно?" — удивлялся он. Ему было трудно судить о ее чувствах, она никогда ни с кем не обсуждала свои личные неурядицы и всегда старалась держаться молодцом. Сам же он не хотел вмешиваться. Ники неистово охраняла свою личную жизнь. „И правильно, — решил он. — Не мое дело, чем она занимается вне работы. И так уж я слишком пекусь о ее благополучии".
Арч считал Ники одним из наиболее приятных людей, какие ему когда-либо встречались. Она была красива, умна, добра, исключительно надежна и совершенно искренна. Он желает ей только лучшего, всего самого лучшего. Желает ей счастья. „Но, черт возьми, — подумалось ему, — кто счастлив в этом сумасшедшем мире?"
Вздохнув, он оторвался от размышлений и подошел к телефону.
Не успел он поднять трубку, как услышал голос Джимми:
— Арч, подойди, пожалуйста, на минутку, пока ты еще не связался с Нью-Йорком. Я бы хотел, чтобы ты попозировал вместо Ники.
— С удовольствием, — ответил Арч, кладя трубку и подходя к окну. — Что это ты задумал?
— Я хочу, чтобы ты вышел на балкон, тогда я смогу подобрать самый выгодный ракурс. Снимая отсюда, я сделаю несколько крупных планов, — объяснял Джимми. — И с помощью моего объектива от этих цветов дать общий фон с проспектом Чанань и площадью Тяньаньмэнь. Когда мы начнем работать, будет уже достаточно светло, или же я использую добавочное освещение. Словом, все получится как надо, не волнуйся, Арч.
— А я и не волнуюсь, Джеймс. Я никогда не волнуюсь, когда позади камеры вижу тебя.
2
Ночь была пряной, душной.
Стараясь не сталкиваться с пешеходами, Ники ровным шагом шла вдоль проспекта Чанань. Создавалось впечатление, что все, кто был на улице, двигались в одну сторону.
Когда она впервые оказалась в Пекине, Кли Донован рассказал ей, что вечерами и по выходным китайцы приходят на площадь, чтобы вместе отмечать всевозможные годовщины и памятные даты или просто приятно провести время. Это место, говорил он, куда они ходят, чтобы подумать, поскорбеть, погулять, повеселиться в воскресенье.