Помоги мне влюбиться!
Шрифт:
Иногда, когда кто-то начинал просить не то, что она выдавала, а именно только что обработанный магией пук, торговка с удивлением поднимала глаза, переводила их с недовольного покупателя на свою продукцию, осматривала её – и выражение на лице у неё было «В чём проблема, все товары хороши!». А потом или действительно отдавала то, что человек требовал, или начинала выбирать из общей кучи и предлагать другие, не менее качественные, на её взгляд, пучки-стебельки. Тот самый пучок, на который незадачливый покупатель делал ставку, мог затеряться, завалиться. Начинались прения, если стояла очередь хотя бы из двух человек, сразу росло недоумение
Одним словом, часто не срасталось.
Очень часто.
Но те, чьё желание исполнилось, у кого сложились все пазлы волшебного действия, кто увидел, как невозможное рукотворно-чудесным образом стало возможным, уже не могли этого забыть. И смотрели на мир и происходящее в нём другими глазами. Своими же глазами, конечно, но как будто с закапанными в них каплями воплощённой невероятности.
И никому об этом уже не рассказывали. Или рассказывали – но изредка.
Охотно же рассказывали те, у кого почти сбылось, почти получилось – но в конечном счёте сорвалось. Потому что недомоталось. Недослышалось. Недодалось. Недоубедилось…
Им можно было верить, надеяться – и начинать сначала. Приходить к разложенной на маленьком прилавке зелени, улучать момент, смотреть, слушать, платить, хватать, бежать, есть, загадывать – и ждать…
Глава 2. Реклама чудес
Сегодня утром по дороге в школу (дорога эта от дома до школьного порога была всего метров восемьсот дворами) Надя Стоеросова снова села на автобус и сделала огромный крюк – таинственная зеленщица торговала в соседнем районе города.
Постояла возле прилавка с зеленью. Именно просто постояла, ничего не предприняв. Редко, но косо накрапывал дождь, затекал как раз под навес, под которым прятались старая торговка и её салатный ассортимент. Прилавок был накрыт полиэтиленом, и зеленщица не занималась формированием новых пучков. Просто сидела, глядя на проезжую часть. Покупателей возле неё не наблюдалось.
Но, когда Надя поравнялась с прилавком, из-за угла выскочил молодой человек с большим зонтом, подлетел, обогнав Надю, к торговке, протянул зажатые в кулаке деньги. Зеленщица сунула руку под полиэтилен, вытащила кудрявый пук петрушки. Молодой человек с добычей отлетел в сторону, как показалось Наде, стараясь поскорее слиться с движущейся по улице толпой.
Это ему удалось. Вполне можно было подумать, что просто идёт себе молодой клерк, просто с зонтом в одной руке и просто с букетом петрушки в другой. Но лицо взволнованное, одухотворённое такое лицо. Сколько было возможно, Надя за лицом его наблюдала. Считаные секунды – и вот уже ей было видно только спину в пальто и чёрный зонт, скрывающий голову.
Но вдруг удалившийся уже было молодой человек остановился, заметался, задев при этом двух людей и нарушив тем самым стройность общего потока. Надя спешно устремилась за ним – ну интересно же!
Забыл! Дяденька точно забыл, что надо было процесс обмотки зафиксировать, слова услышать, правильный пучок из рук продавщицы взять! А он что: хвать! – и бежать! Эх…
Без сомнения, молодой человек это с запозданием тоже понял. Очень, видно, волновался перед покупкой, боялся, что его заметят, в чём-то постыдном уличат – вот всего и не учёл.
А очень, видимо, хотел, чтобы исполнилось его желание! В этом не было никаких сомнений. Надя специально забежала вперёд и посмотрела ему в лицо. Взрослый парень лет двадцати пяти был расстроен. Деморализован даже. Получая то зонтиком по зонтику, то гневной попой
Вот бедолага сунул пучок в карман – но тут же вытащил. Вот в портфель, висящий на длинной ручке, попытался его пристроить. Снова не решился. Зонт тем временем скользнул в его расслабившейся руке, ударил пружинистыми спицами донышка по голове. Незадачливый гадальщик вылез из-под зонта и, тут же забыв о нём, опустил. Огляделся. Увидел урну, зашагал к ней. Но, не доходя двух метров, остановился, горестно выдохнул «А-ай!!!» С размаху бросил злосчастный пук на асфальт и принялся топтать, рыча, вскрикивая и всхлипывая. Как будто топтал свои надежды. Мечты, которым не судьба сбыться.
Теперь молодому респектабельному клерку было совсем не до имиджа (который он так боялся утратить во время покупки магической травки). Растоптав петрушку в зелёную массу и размазав её по мокрому асфальту, клерк бросился бежать.
Надежда Стоеросова не стала его догонять. Хоть в последний момент в уме девушки проскочила мысль о том, что вот он – стопроцентный клиент! Надо было брать тёпленьким в момент расстройства чувств и утраты надежд.
Брать – и тащить.
Потому что бабушка Надежды была колдуньей. Ведуньей, гадалкой и пророчицей. И пусть знал об этом далеко не весь город, даже не весь район и его окрестности, а пока только очень небольшой круг лиц, бабушка Мария Ксенофонтовна не унывала. Она нарабатывала клиентуру и грамотно выстраивала имидж. Чтобы слава о ней передавалась посредством сарафанного радио – бесплатной рекламы, которой из века в век люди доверяли, доверяют и будут доверять больше всего.
Мария Стоеросова учла опыт предшественников, утративших доверие именно из-за слишком громкого и лживого самопиара («Приворожу без греха и вреда!», «Привлекаю денежные потоки НАВСЕГДА!», «Заговор на удачу с гарантией!», «Моментальный и мощный возврат мужа в семью!», «Стопроцентное наказание соперницы!», «Изменю судьбу за час!», «Отворот и поворот в сторону жены!»), – ничего подобного в её рекламных слоганах не было.
Она никогда не сообщала, что является потомственной ясновидящей в девятом поколении. «Я получила удар – и мне открылся дар!» – с поэтическим выражением на лице говорила Мария Ксенофонтовна. Нужно сказать, что Надина бабушка действительно в недавнем прошлом упала – на глазах изумлённой публики. Удар был (об лёд удар, о-го-го!), погрузка в «Скорую помощь» силами той же дворовой публики была, долгое домашнее лечение тоже было…
Магический дар совпал с выходом на пенсию, освобождением большого количества времени и уменьшением финансирования. И когда нужда уже из всех углов показывала привыкшему хорошо жить государственному служащему Марии Ксенофонтовне Стоеросовой свой костлявый кукиш, судьбоносный удар об лёд и произошёл.
…И теперь Ксенофонтовна отливала будущее на воске, подробно его комментируя и давая психологические комментарии. Она охотно консультировала к дальнейшим действиям стопроцентные гарантии качества исполнения именно того, что она напророчила.