Понедельник после чуда

Гибсон Уильям

ХЭЛЕН. Подтяжки на дверных ручках, запах табака…

ДЖОН. Я кажусь вам ужасным неряхой?!

ХЭЛЕН. Как все мужчины… И ваши башмаки, куда тяжелее, чем белочкины. Дом живет тайной, и тайна эта — что есть мужчина…

Пауза.

Моя вечная тьма озарилась неожиданными мыслями с тех пор как появились вы… Думаете, я и вправду камень, когда за дверью, в соседней комнате; она лежит в объятиях мужчины… А мне никогда

не суждено узнать, что это такое… Вот он, удел изваяния..

ДЖОН. Ну почему же никогда?

ХЭЛЕН. Потому что я могу только прочесть об этом в книгах. Не более…

ДЖОН (после паузы). Это происходит так… (Он поворачивает ее и лицо, чтобы поцеловать в губы).

ХЭЛЕН. Как это, оказывается, любопытно! А?! Я для этого гожусь?! Неужели подхожу?

ДЖОН. Очень.

Целуются.

ХЭЛЕН. Так нежно?

ДЖОН. Да.

ХЭЛЕН. Ваше сердце так колотится. (Касается его рукой).

ДЖОН. Твое тоже… (Касается ее груди).

ХЭЛЕН. О…

ДЖОН. Нежность и страсть — смертельное сочетание! (Его рука скользит вниз, по телу ХЭЛЕН).

ХЭЛЕН. Не надо! Не надо!

Он отводит руку.

Надо!

ДЖОН. Прыжок с обрыва не всегда оценивается как устойчивое состояние!

ХЭЛЕН. Почему? Почему? Я не слышу ответа!

ДЖОН. Твоя учительница — вот один-единственный ответ!.. (Собирается уйти).

ХЭЛЕН. Не уходите! Я прощу вас! Я…

Где-то совсем рядом слышится голос АННИ: «Почему здесь так темно?»

Учительница говорит, что единственный опыт, который она не может мне передать — тюрьма, полное, беспросветное одиночество. Она ошибается…

АННИ уже на сцене, она в пальто, со свертками.

ДЖОН (ХЭЛЕН). Наша патронесса уже здесь!

Входит ПИТ с еще большим количеством свертков.

ПИТ. А это все куда положить?

ДЖОН. Пит? Ты?

ПИТ. Я. Прошу простить.

АННИ. Представляешь, мы встретились в поезде.

ДЖОН. Представляю. Ну что ж, заходи на огонек… (АННИ). Есть будешь?

АННИ. Нет.

ДЖОН. А как насчет моей фирменной томатной приправы? Необыкновенно соблазнительна! Я готовил, а Хэлен вымыла всю посуду!

ПИТ. Я ел.

ДЖОН (АННИ). Давай твое пальто!

ПИТ (ДЖОНУ). Мне нужно с тобой поговорить. Пошли?

ДЖОН. Пошли! (Он берет бутылку виски, уходит с ПИТОМ).

АННИ и ХЭЛЕН одни. Молчание.

ХЭЛЕН. Смотри — мы зажгли огонь.

АННИ. В тюрьме?

ХЭЛЕН. Что?

АННИ. Чему я помешала?

ХЭЛЕН. Ничему.

АННИ. А почему тогда — тюрьма?

ХЭЛЕН. Потому что я — несчастная!

АННИ. А кто сегодня счастлив? Все ищут счастья… В поисках и проходит жизнь… Чаще всего — в пустых поисках. Это тебе.

ХЭЛЕН. Что это?

АННИ. Журнал с твоей статьей.

ХЭЛЕН. Да?

АННИ. Да! И фотография автора, очень симпатичная. И еще тебе! Держи! (АННИ протягивает ей флакон духов). Те, что так тебе понравились.

ХЭЛЕН открывает флакон, нюхает. АННИ зажигает свет. ХЭЛЕН тихо плачет, АННИ неотрывно смотрит на нее. Входят ДЖОН и ПИТ, в руках у них стаканы с виски.

ПИТ (ноет). Я уже совсем запутался, ну чего он от меня хочет, чего?

ДЖОН. Уважения к старшим! Всё? Наш разговор закончен!

АННИ. Что здесь происходит?

ДЖОН. Ничего, просто юноша слишком суетится в храме жизни.

АННИ. Я не о юноше? Почему она в слезах?

ДЖОН. Одному богу известно… Слушай, у меня есть хорошие новости: три главы удалось пристроить в Атлан… (Он не договаривает, потому что АННИ, буквально толкая его, идет к ХЭЛЕН).

Съежившись, сжавшись в комок, ХЭЛЕН плачет. АННИ садится рядом.

АННИ. Что случилось?

ХЭЛЕН качает головой, АННИ поворачивается к ДЖОНУ.

Что случилось?

ДЖОН. Ничего. Мы…

АННИ. Вы разожгли огонь…

ДЖОН. Да.

АННИ. Которые и стал причиной ее слез.

ДЖОН. Эй, эй, не так быстро, я не успеваю принимать твои вопросы.